Книга Чертополох и роза - Виктория Холт

– Девочка, – вслух размышлял он, – а у нас и так есть две. Боже, пусть следующим будет мальчик!

«А я ведь только что родила этого ребенка!» – подумала королева. Но она не спорила, она никогда не шла против желаний короля. Он был преданным мужем, и если редко выказывал нежную привязанность, то никогда не проявлял и холодной жестокости.

– Я хотела бы назвать ее Екатериной в честь своей сестры, – сказала она.

– Пусть будет Екатериной, – согласился король, – это имя не хуже любого другого.

Королева взглянула в проницательные глаза мужа. Какое значение имеет имя? Елизавета, Джейн или Екатерина – как бы она ни назвала эту малышку, ей придется сыграть определенную роль в судьбе Англии, когда настанет час.

Маргарита перестала быть средоточием внимания. Турниры закончились, ни пиров, ни балов больше не было. Уныние охватило королевский дворец.

Из окна своих покоев в Ричмонде молодая королева наблюдала за судами, скользящими по реке; многие плыли вниз – к дворцу Тауэр.

Генрих подошел и встал рядом с сестрой. Даже он казался подавленным.

– Она очень больна, как ты думаешь? – спросил он.

Маргарита кивнула.

– Скелтон сказал мне, что доктор Холлисвурт сейчас у ее ложа.

Маргарита вдруг испугалась. Ее мать тяжело больна, и ее болезнь вызвана появлением на свет их маленькой сестрички; а ведь рождение детей – прямое следствие брака.

Сначала – турниры, пиры, увеселения и танцы; потом – брачные обряды. Если же ты плодовита (а следует молиться, чтобы это было именно так!), следующим шагом становится мучительное испытание, часто – со смертельным исходом. И ты подвергаешься ему не один раз… а снова и снова.

Ее мать очень больна – многие считали, что она умирает, – и это произошло потому, что она, как и Маргарита, тоже вышла замуж и почитала своим долгом давать мужу детей.

Грустно думать об этом, когда тебе всего двенадцать лет и ты едва успела выйти замуж.

Маргарита позавидовала своему беззаботному младшему брату, который однажды станет королем по праву наследства, а вовсе не благодаря удачному браку, и которому не придется страдать так, как страдает их мать.

– Я бы хотела быть мужчиной, – пылко бросила она и увидела, как по лицу брата медленно растекается удовлетворенная улыбка.

Остановившаяся у ступенек барка привлекла ее внимание.

– Смотри! Кто-то причаливает, – сказала Маргарита. – Может быть, есть новости из Тауэра.

Они выбежали из комнаты и бросились вниз навстречу гонцу, но, увидев выражение его лица, Маргарита почувствовала себя плохо и пожалела, что не осталась в покоях, так как все поняла еще до того, как посланец заговорил.

– Моя мать умерла, – выдохнула она.

Гонец, не ответив, лишь склонил голову и смиренно стоял возле молодой королевы. Л Маргариту сейчас слишком переполняла боль потери доброй и любящей матери, чтобы терзаться страхами за свое собственное будущее.

Итак, королева умерла, и, казалось, маленькая Екатерина ненадолго ее переживет. Король затворился ото всех, дабы остаться наедине со своим горем, но те, кто хорошо знал монарха, полагали, что он уже строит планы нового союза. Не то чтобы Генрих не ценил королеву, каковая всегда была ему доброй и послушной женой; вдобавок он никогда не забывал, что благодаря их браку Белая роза Йорков и Красная роза Ланкастеров гармонично переплелись. Их союз был счастливым, но смерть положила ему конец, тогда как необходимость дать Англии сыновей по-прежнему существовала. Юный Генрих был славным здоровым мальчиком, но теперь, когда не стало Артура, он был единственным сыном короля, а смерть, как было хорошо известно монарху, могла нанести удар быстро и внезапно.

При дворе, где недавно шли веселые свадебные торжества, царила скорбь, и, когда Елизавету Йоркскую положили в усыпальницу, это казалось печальным и горьким контрастом тому, что происходило всего несколько недель назад.

Через весь город, от Тауэра к Вестминстеру, прошествовал траурный кортеж, и новобрачная королева Шотландии знала, что многие из придворных отца испуганно наблюдали за ней, раздумывая, не была ли кончина матери дурным предзнаменованием для ее супружества. Но, кроме того, не читалось ли и некоторое удовольствие – правда, опять-таки с оттенком испуга – в глазах шотландских лэрдов? Не обсуждали ли эти люди между собой, что отныне только юный Генрих стоит между Маргаритой и короной Англии! А поскольку Елизавета Йоркская более не могла родить королю Англии сыновей, этот вопрос обретал немалое значение для тех, кто болел душой о благе Шотландии.

Не появилось ли чуть больше предупредительности в их отношении к ней?

Если и так, Маргарита этого не замечала. В эти скорбные дни она забыла, что недавно стала королевой, и оставалась лишь двенадцатилетней девочкой, горюющей о матери, от которой никогда не видела ничего, кроме заботы и доброты.

Но вечно предаваться скорби невозможно. Долгая зима подошла к концу, и с приходом мая король послал за старшей дочерью.

– Ваш муж проявляет все большее нетерпение, желая увидеть невесту, – объявил он. – Настало время соединиться с ним.

– Да, сир, – ответила Маргарита.

– Пора готовиться в путь, – продолжал король. – Собирайтесь и вы. В июне мы вместе покинем Ричмонд, поскольку я намерен сопровождать вас на первом этапе путешествия.

В глазах Маргариты на мгновение мелькнул страх. Сейчас, когда близилось время отъезда, она не хотела ехать. Очень приятно быть королевой при дворе отца, где прошло ее детство, поддразнивать Генриха, хвастаясь своим высоким положением перед маленькой Марией; но уехать на чужбину – совсем другое дело.

Король не заметил страха дочери. Его мысли занимало другое. Генрих хотел обзавестись новой женой, хотел еще детей, для которых можно было устроить выгодные партии. Глядя на старшую дочь, король видел не столько нежную, юную девочку, сколько способ сохранить мир с надоедливым воинственным народом, с незапамятных времен чинившим на границе беспорядки.

Генрих был доволен этим браком, а следовательно, и Маргаритой.

– А сейчас вы можете идти, – милостиво разрешил он. – Но помните, что я вам сказал.

Маргарита присела и вышла, а потом бросилась к себе в спальню.

Девушка сказала слугам, что у нее болит голова и ей надо отдохнуть, а оставшись одна, молча заплакала.

– Я хочу к маме, – бормотала она в подушку, ибо теперь, навсегда потеряв королеву-мать, поняла, что только от нее одной могла получить утешение и понимание – то, в чем так отчаянно нуждалась.

И Маргарита, чувствуя себя лишь покинутой маленькой девочкой, забыла, что она еще и королева Шотландии; и она еще долго лежала, всхлипывая и тоскуя об утраченной матери.