Книга Три короны - Виктория Холт

Однажды мать позвала к себе дочерей, а когда они пришли в ее покои, обняла обеих девочек и сказала:

– Ну как, вы еще не хотите вернуться домой?

Домой? Но ведь ее дом был в Йорке. Здесь жила ее мать, и сюда изредка приезжал отец, желавший иногда отдохнуть от государственных забот.

– Вам предстоит счастливое время, – пояснила герцогиня. – Вы будете жить в ричмондском дворце, там уже готовят детскую и две спальни для вас. У вас будет гувернантка и множество подруг вашего возраста.

Мария опешила, однако мать улыбалась, а Анна с удовольствием уплетала сладости. Поэтому позже, когда слуги с радостным видом говорили об отъезде, она тоже почувствовала себя счастливой и захотела поскорей вернуться в большой город.

Леди Франциска Вилльерс, младшая дочь графа Саффолкского, несколько лет назад вышедшая замуж за полковника Эдварда Вилльерса и подарившая ему довольно многочисленное потомство, чрезвычайно обрадовалась полученному приглашению.

– Видимо, король так и не обзаведется наследником, – сказала она супругу. – Следовательно, под моим присмотром окажутся два самых перспективных ребенка нашей страны.

Полковник согласился: да, предложение выглядит весьма заманчиво.

– Эдвард и Генри при дворе занимают хорошее положение, – продолжала леди Франциска, – а теперь у нас появился шанс устроить и девочек. Они будут часто видеться с леди Марией и леди Анной, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы дочери герцога Йоркского подружились с ними.

– Уверен, дорогая, в этом ты добьешься успеха, – сказал полковник.

– Нужно срочно поговорить с Елизаветой, – добавила леди Франциска.

Она послала служанку за старшей дочерью и, когда та предстала перед матерью, придирчиво осмотрела ее. Надо сказать, Елизавета внушала ей кое-какие опасения. Тем не менее эта десятилетняя девочка казалась смышленой не по годам; ей предстояло оказаться самым старшим ребенком в королевской детской комнате, и в силу своего возраста, равно как и характера, она могла справиться с возложенной на нее задачей.

– Елизавета, – строго произнесла леди Франциска, – стой прямо. Не кривляйся.

Елизавета подчинилась. Она была грациозна и миловидна, но в ее умненьких глазках то и дело мелькало какое-то уж слишком лукавое, не совсем детское выражение.

– На днях в город прибудут леди Мария и леди Анна. Полагаю, ты с пониманием отнесешься к той высокой чести, которую герцог и герцогиня окажут тебе, разрешив бывать в обществе своих детей.

– Это и впрямь такая высокая честь? – спросила Елизавета.

– Брось дурачиться, несносная девчонка. Это очень высокая честь, и ты это знаешь. Тебе известно, какое положение занимает леди Мария.

– Она еще маленькая… на целых несколько лет моложе меня.

– А вот сейчас ты и в самом деле говоришь, как малое дитя. У короля нет наследника. У герцога нет сыновей, только две дочери, и леди Мария – старшая из них. Если у короля не будет детей, а у герцога – сыновей, леди Мария может стать королевой.

– Но у короля есть сын. И даже, говорят…

– Ну, хватит, – резко оборвала леди Франциска. – Запомни, отныне ты будешь находиться в услужении у короля.

– Я все-таки не понимаю. Мы ведь – Вилльерсы!

– Дитя мое, ты еще глупее, чем я думала. В твоем возрасте любой ребенок должен знать, что его семья, как бы ни была знатна и богата, не может сравниться с положением короля и его ближайших родственников.

– Но, говорят, моя кузина Барбара Вилльерс имеет больше привилегий, чем королева Екатерина.

Неужели она впрямь лукавила, подтрунивала над матерью? И это в неполных одиннадцать лет? Леди Франциска подумала, что ее дочь заслуживает хорошей порки. Да, взбучка могла бы пойти ей на пользу.

– Ступай к себе, – сказала она. – Но запомни мои слова. Я желаю, чтобы ты подружилась с леди Марией. Дружба, начавшаяся в детстве, иногда продолжается всю жизнь. Никогда не забывай об этом.

– Не забуду, мама, – заверила ее Елизавета.

Леди Франциска с дочерьми встретила принцесс, как только те вошли во дворец.

Она встала на колени и высоко подняла руки.

– Дорогие мои, давайте на сей раз раз обойдемся без церемоний! – воскликнула леди Франциска. – Добро пожаловать, миледи Мария и миледи Анна. Уверена, отныне мы с вами заживем одной дружной семьей.

Мария подумала, что их семья будет уж слишком большой. У леди Франциски было шесть дочерей: Елизавета, Екатерина, Барбара, Анна, Генриетта и Мария. Имя Барбары Вилльерс она слышала чаще других, но никак не могла понять, почему, произнося его, люди обычно понижали голос и многозначительно переглядывались.

Леди Франциска степенно встала с колен, взяла Марию за руку и повела показывать ее апартаменты. Анна с радостью увидела, что они находились рядом с ее собственными покоями. Новая гувернантка произвела хорошее впечатление на обеих принцесс, но Мария все равно хотела вернуться в Йорк, где осталась ее мать и куда так часто наведывался отец; она немного тревожилась, потому что чувствовала перемену, произошедшую в ее жизни, и эта перемена ей не нравилась. Анна не разделяла ее беспокойства; она верила, что в Ричмонде ее будут баловать точно так же, как в Йорке.

Мария так не думала. Слишком уж неотступно за ней следовала Елизавета Вилльерс. Та была намного старше, выглядела очень умной девочкой и все время присматривалась к ней – как казалось, критически.

Ближайшие дни и впрямь выдались не совсем спокойными. И в основном – из-за Елизаветы Вилльерс.

В королевских покоях накрывали ужин. В числе приглашенных были Барбара Вилльерс, она же леди Кастлмейн – главная гостья, – Рочестер, Седли и еще несколько избранных придворных. Вечер обещал быть сугубо интимным, и король заранее предвкушал множество наслаждений, по обыкновению открывающихся скромным, но продолжительным застольем. Сегодня он мог допоздна щеголять остроумием, а позже остаться наедине с Барбарой. Приятная перспектива для мужчины, познавшего горечь изгнания.

Ему вдруг вспомнилась пословица: «Коронованной голове спокойный сон неведом». Что верно, то верно. Не потому что это в его характере – изводить себя ненужными заботами. Он не привык принимать слишком близко к сердцу государственные проблемы и намеревался до конца своих дней наслаждаться жизнью, но вот одна тревожная мысль все-таки преследовала его. Дело в том, что он дал слово не допустить повторения своих скитаний по белому свету, и в этой клятве было гораздо больше искренности, чем в прочих его заверениях.

У него хватало чувства юмора, чтобы смеяться над собой – грешник на английском троне, вот так нравы, господствующие в обществе! Я был бы неплохим королем, думал он, если бы женщины не значили для меня так много. Однако чувственность родилась вместе с ним, как и в случае с его братом Яковом. Тот мог бы стать счастливейшим из мужчин, если бы в мире не существовало женщин.