Книга Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин

Все трое в совокупности создали ту основную канву географического лика Внутренней Азии, на которой позднейшие путешественники разных специальностей начали уже вышивать узоры, т. е. наносить детали общей картины. До путешествий Потанина, Пржевальского и Певцова этой основной канвы, необходимой для более детальной современной работы, еще не было, а были только обрывки ее, клочки, часто не вязавшиеся друг с другом, вопреки усилиям таких мастеров, как Риттер, Гумбольдт, Рихтгофен.

Из этой троицы пионеров географической работы невозможно вырвать ни одного – в канве сейчас же образуются большие дыры. Трудно даже решить вопрос, кто из них сделал больше другого, кому отвести первое место, кому второе, кому третье, как исследователям Внутренней Азии. Правильный ответ будет такой: для одних стран сделал больше Потанин (например, для Северной Монголии, Ордоса, восточной окраины Тибета), для других – Пржевальский (для Ала-Шаня, Цайдама, Северного Тибета), для третьих – Певцов (для Джунгарии, Западного Куэн-луня). Но и Потанин и Пржевальский собрали много данных о Джунгарии, Пржевальский – об Ордосе, Певцов – о Северном Тибете и т. п.

Пржевальский сделал больше крупных географических открытий, потому что проник первым в Ордос, Ала-Шань, Нань-Шань, на Лоб-нор и в Тибет. Но и оба другие сделали немало открытий, а в отношении этнографии Потанин сделал больше, чем Пржевальский и Певцов, взятые вместе.

Путевые отчеты всех трех пионеров являются настольными книгами современного натуралиста, занимающегося изучением природы и жителей Внутренней Азии, не только географа и этнографа, но и геолога, зоолога, ботаника, даже климатолога и археолога.

Но эти путевые отчеты, при всем своем богатом содержании не одинаковы: у Пржевальского мы найдем более красочные описания природы, более интересное изложение хода путешествия, путевых встреч, охотничьих приключений; у Потанина и Певцова зато имеются более точные характеристики местности, более детальные данные о виденном и слышанном. Пржевальский и Певцов были офицеры, путешествовавшие с более или менее многочисленным военным конвоем, который делал их более смелыми, более независимыми от местного населения и туземных властей, но зато мешал их тесному общению с туземцами, часто внушая последним недоверие или страх.

Пржевальский наказывал дурных проводников нагайкой и имел целые сражения с тангутами и тибетцами. Потанин военного конвоя не имел, путешествовал в гражданском платье и с своей женой, провел много дней в селениях туземцев, в китайских городах, в буддийских монастырях и потому изучил быт и нравы народов гораздо лучше, чем Пржевальский и Певцов. Он доказал своим примером, что по Внутренней Азии (кроме Тибета) можно спокойно путешествовать без конвоя, с наемными рабочими, и все-таки проникать туда, куда нужно.

Характеризуя отношение этих трех путешественников к туземцам, мы не очень уклонимся от истины, если скажем, что Пржевальский относился к народностям Внутренней Азии презрительно, Певцов – снисходительно, а Потанин – любовно. Естественно, что в отчетах последнего мы найдем гораздо более полные наблюдения об этих народах, чем в отчетах первых двух путешественников.

Пржевальский жаждал географических открытий и особенно стремился в ту страну, где можно было сделать наиболее крупные открытия, именно в таинственный Тибет с его столицей Лхасой и северной оградой – хребтом Куэн-лунь, которые и были конечной целью всех его путешествий. Тем странам Азии, через которые он шел к Тибету, внимание уделялось только попутно и, к сожалению, часто недостаточное. Пржевальского манили огромные нагорья, поднятые на высоту Монблана, исполинские горные цепи, вытянувшиеся на сотни верст и увенчанные вечными снегами. Мелкосопочники и пустынные равнины, занимающие такие огромные пространства Внутренней Азии, были для него малоинтересны – и это сильно отражается на их описании. Певцов и особенно Потанин этого упрека не заслуживают. Из-за конечной цели путешествия они не забывали остального, и в их отчетах с той же обстоятельностью описаны и эти мелкосопочники и пустынные равнины, через которые они шли на юг к альпам Куэн-луня и Тибета.

Итак, Г. Н. Потанин наряду с Пржевальским и Певцовым положил основу современного землеведения Внутренней Азии. Благодаря его путешествиям наука получила первые достаточно подробные сведения о многих частях Монголии – Северной, Восточной и Центральной, с громадными хребтами Монгольского Алтая, Хангая, Танну-ола и Хингана и с многочисленными озерами и пустынями, далее, о частях Сев. Китая с Ордосом и У-тай-шанем, о восточной окраине Тибета и прилежащей части Южного Китая и Восточного Нань-Шаня. Потанин познакомил нас также с различными народностями, населяющими эти страны, с их бытом, нравами, верованиями и словесностью.

В его отчетах о путешествиях мы встретим сведения о племенах тюркских (тюрках Русского Алтая, урянхайцах, киргизах, сартах, котонах), монгольских (халхасцах, дюрбютах, дархатах, бурятах, торгоутах, ордосских монголах, кукунорских и Нань-Шанских саларах, широнголах, хара– и шираёгурах), о тангутах, дунганах и китайцах. В этих отчетах помещены больше трехсот легенд, сказок, исторических преданий и др. произведений народной словесности, а также наречия монгольских племен, затерявшихся на окраине Тибета среди китайского и тангутского населения. Эти обширные записи дали Потанину материал для его работы о восточном народном эпосе вообще и для сравнения его со славянским и западноевропейским.

Но и народам монгольского и тюркского племен, живущим в пределах Российской империи, Григорий Николаевич посвятил много работ – он изучал быт, поверья, эпос бурят Иркутской губернии и Забайкальской области, калмыков Русского Алтая, киргизов Западной Сибири, вотяков и чувашей Казанской и Вятской губерний.

В его отчетах мы находим также сведения о торговле и промыслах населения исследованных стран, например, о русской торговле в Монголии, о рыбном промысле на оз. Зайсан и т. д.

Нельзя не упомянуть также о ботанических сборах Потанина. По отзыву ботаников, из всех русских путешественников по Внутренней Азии Григорий Николаевич доставил наиболее полные и наиболее тщательно собранные гербарии, дополнением к которым служат его заметки в путевых дневниках об общем характере флоры данной местности и о распространении того или другого растения. Гербарии Григорий Николаевич составлял сам при помощи жены, тогда как зоологические сборы часто велись другими членами его экспедиций. Ботанику Григорий Николаевич знал и любил больше других естественных наук и относился к собиранию растений так же ревниво и тщательно, как и к собиранию образцов народной словесности. Э. Бретшнейдер в своей известной книги «History of European botanical discoveries in China» перечислил 160 новых явнобрачных растений[4], среди которых три новых рода, открытых Потаниным, причем часть новинок его сборов в то время (в 1898 г.) еще не была рассмотрена, так что в настоящее время количество его открытий должно быть еще больше; многие новые виды и один род получили его имя.