Книга Прощание - Лотар-Гюнтер Буххайм

Относящиеся к ним переключатели стоят на «нуле». Их можно переключить в позиции «опустить» или «поднять». Под другими шкалами стоят подписи: «Загрузочный вентиль для контура водяного питания», «Малая нагрузка число оборотов Р2 СС», «Контур водяного питания. Полная нагрузка».

Реактор работает, как я вижу на манометре, в режиме «гостиничной нагрузки».

Настоящий капитан, Молден, которого старик замещает в этом рейсе, находится еще на борту. Во время бесконечных разговоров в капитанской каюте, в процессе передачи обязанностей, я слушаю то, что им надо сказать друг другу. Массивный человек Молден, кажется, никогда не поддается унынию. В ходе беседы он постоянно прерывает свою речь громогласным смехом. На старика это действует заразительно. Никогда раньше я не видел, чтобы он так много смеялся. Каждому входящему невольно казалось, что он попал на веселую попойку. Возможно, Молден и в самом деле уже изрядно заложил за воротник.

— Фрицы из HSVA (Гамбургского экспериментального института кораблестроения — ГЭИК) получили в свое распоряжение время, которое они просили выделить для своих «петлевых маневров», — говорит он.

— Начиная от Бискайского залива?

Я сразу же почувствовал себя беспомощным дилетантом среди профессионалов. Петлевые маневры? Никогда не слышал о петлевых маневрах. И о Гамбургском экспериментальном институте кораблестроения тоже не слышал.

— Да, начиная от Бискайского залива! Заявлено совершенно ясно: любая поддержка, не выходящая за рамки обычного, означает — никаких аварийных остановок (crash-stops) или аварийных маневров на пути туда и обратно, а также никаких маневров на мелководье, по которым я наложил вето. Если во время плавания выполнять маневры на мелководье, то корабль испытает слишком много вибраций.

— Они что, действительно хотят включить и мелководье? — спрашивает старик.

— Да. Мелководье во время этого рейса, возможно, встретится только южнее мыса Бланка, но там большое движение — слишком много рыбаков. Так что это отпало. Теперь они довольны тем, что получили согласие на просто спокойную воду. Я полагаю: лучше всего южнее островов Неккермана.

Эту реплику я по крайней мере могу себе объяснить: Острова Неккермана — это могут быть только Канарские острова.

— Начать мы должны уже там? Думаю, это необходимо делать по ходу движения корабля, чтобы не терять время?

— Нет. Это продлится примерно два дня. Сорок восемь часов все-таки придется потратить. До Дакара, я бы сказал, восемь дней плюс два дня для испытаний, итого десять дней, — говорит Молден.

Я сижу здесь и поражаюсь этой программе. Я не хочу мешать своими вопросами. Лучше подождать, чтобы позднее выспросить старика. А пока надо просто слушать.

— Таким образом восемнадцатого-девятнадцатого — Дакар. Людишки из Гамбургского экспериментального института кораблестроения, вероятно, хотят устроить с прибытием в Дакар по возможности так, чтобы как раз не попасть на самолет, — говорит Молден, громко смеется и продолжает: — Следующий вылетает только через два дня. На это уже дано благословение.

Это можно сделать вам, только нужно, пожалуй, связаться с агентством. Телеграфный адрес, телефон — все имеется.

— Дакар разрешил высадку? Можем ли мы войти в территориальные воды? Подберут ли людей на рейде?

— Да, на рейде. Уже дано благословение, — говорит Молден снова, — единственное — это двадцатидневное предуведомление для Дурбана. Вам потребуется соответственно двадцать один или двадцать два дня, чтобы спуститься туда из-за задержки. Двадцатидневное предуведомление должно быть передано с борта на фирму «Африкен коулинг».

— Больше двадцати дней? А это зафиксировано во фрахтовом контракте? — спрашивает старик.

Игра в вопросы-ответы продолжается. «Космос» получает ЕТА (по-английски: Expected Time of Arrival) — информацию об ожидаемом времени прибытия дважды в неделю: по понедельникам и вторникам. Фамилия чиновника в «Космосе» Раппе или Рапп?

— Да, точно так!

— Мне сказали, что на борту есть чартерный груз? Что — есть и адрес?

— Да, да.

Диалог замирает. К счастью, я знаю, что такое «чартер» — соглашение о погрузке между грузоотправителем (нанимателем судна) и грузополучателем.

— Что у нас еще? — снова спрашивает Молден. — Думаю — это все! Ах да, с нами плывет еще женщина-океанограф, которая будет проводить замеры. И врач у нас новый.

Таким образом, три научных работника из Гамбургского экспериментального института кораблестроения и океанограф?

— Океанограф покинет корабль не в Дурбане. Она осуществит полный рейс, и ее надо в рамках возможного поддержать. Возможно, от случая к случаю вам придется выделять ей помощников.

— Вы сказали — помощников? — спрашивает старик.

Тут они громко смеются.

— Так точно. Ее не так-то легко удовлетворить.

Господин Молден смеется так, как будто сейчас лопнет.

Старик какое-то мгновение глядит угрюмо, но потом насмешливо ухмыляется. Я быстро делаю несколько пометок: гамбургский экспериментальный институт кораблестроения, «Космос», ожидаемое время прибытия… Представления не имею, что это значит.

Ага, думаю я, наконец-то они закончили разговор. Однако болтовня на этом не заканчивается. Все пережевывается еще раз.

Я слушаю вполуха и остолбеваю лишь когда снова слышу «Африкэн коулинг»: «…группа из „Африкэн коулинг“» — это ещё от шестидесяти до семидесяти человек.

— Но группа все же не на палубе? Ведь это теперь и климатически не совсем…

— Дурбан — это не порт Элизабет. Дурбан все же немного теплее.

— И все же по вечерам может быть приличный холод, — возражает старик. — И может сильно дуть ветер, так что я считаю, что следовало бы это делать под палубой.

Молден снова разражается смехом:

— Под палубой? Естественно!

Старик не смеется. Он намерен завершить разговор:

— Итак, принимающая сторона «Африкэн коулинг»? — в его голосе звучит нетерпение.

— Да. Должны появиться несколько дополнительных человечков. Но вас своевременно поставят в известность.

— Они всегда хотят все делать скопом, — ворчит старик. — Итак, вы считаете — шестьдесят-семьдесят человек?

— По моим подсчетам! Но точно неизвестно. — И Молден снова смеется: — Выход в море в полночь? Это остается?

— Да, — говорит старик.

Я глубоко вздыхаю. Наконец-то закончили. Но тут Молден начинает снова, и оба, прерываемые громким смехом Молдена, говорят о замене персонала. Я выныриваю из своего полусна только тогда, когда слышу вопрос старика: «А как зовут первого помощника капитана?»

— Беккер… Беккер.

— Давно на борту?

— Да три рейса.