Книга Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

— Кому вы собираетесь доказывать свою невиновность? Тяжело больному, теряющему власть и вообще, всякое влияние, королю Владиславу? Или, может быть, королеве, с мнением которой уже никто, кроме узкого круга воздыхателей и профранцузски настроенных аристократов, не считается. А доказывать что-либо палачу, в руки которого вас отдадут, — занятие не только неблагодарное, но для человека вашего ранга — постыдное.

— Понятно. Вы предлагаете продлить контракт с французским правительством, превратившись в вечного наемника.

— Поверьте, таких людей во Франции множество. Достаточно взглянуть на несметные ряды германских наемников, присутствующих во всех армиях мира.

— Это их профессия, их способ существования. Но я-то готовился к чему-то более значимому, нежели выживание в рядах иностранных наемников.

— Понимаю, князь, понимаю. Если вам претит служба в роли наемника, становитесь подданным Его Величества короля Людовика XIV и навсегда оставайтесь во французской армии. В конце концов, своих владений у вас нет, а в Польше вы такой же иностранец, как и во Франции. С той только разницей, что здесь вас никто не станет воспринимать как врага короны и заговорщика, стремящегося отторгнуть Украину от Франции.

— Вы поражаете меня своими познаниями ситуации в Польше, господин генерал. А ведь еще недавно вы, как и множество других французов, вряд ли догадывались о существовании земли, которая называется Украиной.

— Если не учитывать, что, в отличие от «множества других французов», мне довелось служить в Украине.

— Вы… служили в Украине?! — неуверенно как-то улыбнулся Гяур, словно опасался, что генерал решил подшутить над ним.

— Наемником, князь, обычным наемником.

— Где же это происходило? Нет-нет, я не пытаюсь устраивать вам проверку, просто из любопытства.

— Капитаном — в Каменце и Львове, майором — в Брацлаве и подполковником — в Баре. Ну и, само собой, побывал в Кодаке, Виннице и Черкассах.

Услышав перечень этих городов, Гяур красноречиво поднял руки вверх. Теперь ему было понятно, каким образом генерал сумел вызвать на откровение графиню де Ляфер — князь все-таки не сомневался, что без нее здесь не обошлось, — и что общего сумел найти де Мовель, встречаясь с полковником Сирко. Как не представлялось теперь уже странным и то, что вести переговоры с полковником из Польши поручили именно ему.

— Так что, вам не нравится мое предложение о принятии французского подданства и службе в армии Людовика? Оно вас не интригует?

— Интригует, но не само предложение. Важно знать: оно только ваше или же в моем пребывании здесь, особенно в принятии французского подданства, заинтересован еще кто-то из людей, приближенных к трону?

— Моей заинтересованности вам все-таки недостаточно? — лукаво прищурил глаза де Мовель.

— Уверен, что вы поняли истинный смысл моего вопроса, господин генерал.

Старый вояка прошелся по вершине возвышенности, приблизившись к той части ее, которая завершалась крутым обрывом, и осторожно, привставая на носках, как человек, никогда не мирившийся с высотой, заглянул вниз. Гяур проделал то же самое чуть раньше, как только они вышли из шатра, и знал, что этот холм медленно подтачивал то ли один из рукавов реки, то ли его приток.

«Усеянная валунами, эта речушка вполне может служить местом казни пленных или же местом для их устрашения, — неожиданно пришло в голову князя, причем фраза эта появилась как бы отстраненно, словно бы только что была услышана от кого-то или кем-то навеяна. — Ну, если даже такую речушку у подножия холма ты уже воспринимаешь как место казни своих пленников, — лезвием бритвы прошелся по собственному самолюбию князь, — значит, тебе и в самом деле следует как можно скорее выходить из этой войны и заняться…».

Только вот чем бы ему следовало заняться, отстранившись от ратных дел, князь определить так и не смог, попросту не успел.

— Мой гонец, полковник Кендеран, — вторгся в его сомнения генерал де Мовель, — находится сейчас в ставке принца де Конде. С письмом, в котором я прошу главнокомандующего ходатайствовать перед королевой о присвоении вам чина полевого маршала, то есть генерал-майора.

— Какое великодушие с вашей стороны, господин генерал! Никогда не поверю, что я чем-либо заслужил его.

— …А также поручить вам, уже как генералу, — продолжил свою мысль де Мовель, — командование корпусом наемников, которые скопились в минувшие дни под стенами Дюнкерка. Напомню, что в него входят: полк норманнов, две роты итальянцев, рота саксонцев и полк хорватов. К слову, в этот же корпус мы включим отряд казаков под командованием известного вам ротмистра Хозара.

На сей раз Гяур удивленно помолчал. Ему понадобилось время, чтобы убедить самого себя, что генерал де Мовель не шутит — похоже, этому человеку вообще неизвестно такое понятие, как шутка.

— Неужели вы считаете, что принц де Конде поддержит ваше представление?

— Чтобы вы стали генералом, достаточно росчерка его пера. Анну Австрийскую и кардинала Мазарини он просто-напросто поставит в известность. Кроме того, я предельно красочно описал ваши подвиги, а, следовательно, и заслуги. Не говоря уже о том, что в ставке принца побывали графиня де Ляфер и принц Ян-Казимир, который, кстати, тоже не прочь, чтобы в его свите оказался князь де Одар-Гяур.

— Даже Ян-Казимир?!

— Ему ведь еще только предстоит идти к трону, а, следовательно, очень нужны свои, только ему преданные генералы. Кстати, можете не сомневаться, что именно этот человек сменит на троне Владислава. Причем не только потому, что приходится ему братом. Есть еще один брат-претендент по имени Кароль, более известный в Европе под именем Карл-Фердинанд, а также несколько других претендентов, не связанных родством с польским монархом, например, трансильванский князь Ракоци. Поскольку в Польше король — должность выборная, то в принципе на трон может претендовать любой высокородный дворянин.

— Вы правы: свою кандидатуру имеет право выдвинуть любой гербовый шляхтич [4].

— Оказывается, до сих пор я непростительно недооценивал вас, господин де Мовель, — честно признал Гяур.

— От многих других вы отличаетесь только тем, что нашли в себе мужество сознаться в подобных заблуждениях, — с плохо скрываемой горечью заметил де Мовель, имея в виду что-то свое, затаенное, этому чужеземцу совершенно неведомое.

5

Поздно вечером карету Коронного Карлика остановили у подъезда его небольшого особнячка, приютившегося между дворцом князя Зелинского и костелом, почти в центре Варшавы. Открыв дверцы, двое дюжих гусар извлекли его на свет божий и, с помощью еще двоих, зашвырнули в карету, на которой только что подъехали.