Книга Ангелы молчат - Николаос

* * *

Идея создать клинику для больных, пострадавших от противоестественных существ, принадлежала Аттиле Утору, одному из самых богатых людей Штатов. Никто точно не мог сказать, сколько у него денег, но он умел играть и любил выигрывать. И делать рисковые ставки. Когда я участвовал в разработках Anti-W, убивающего и угнетающего вирус при укусах определенного типа существ — так называемых «детей ночи», или «лунатиков» (в основном ликантропов-волков, сфинксов-кошек и сетхов-змей), никто не хотел финансировать сомнительный проект, хотя реальность ликантропии никем давно уже не отрицалась. Ее перестали считать разновидностью эпилепсии, после того как лунатик по имени Макс Портленд устроил превращение в прямом эфире, в прайм-тайм. Он был в клетке, вокруг стояли люди с ружьями, заряженными снотворным, и все равно зрелище было еще то. Когда он, рыча, как испорченный кондиционер, и брызгая слюной, кинулся на прутья, в него выпустили сразу десяток ампул, а двое полицейских упали в обморок. Это шоу изменило все.

Кроме того, что спонсор так и не объявился. Видимо, люди предпочитали просто закрывать глаза на проблему в уверенности, что ничего подобного никогда не произойдет лично с ними. Забывая о том, что, к примеру, тот же Макс Портленд — такой же человек, как и все, и на его месте мог оказаться каждый. И может в любой момент. А в обычных лечебных заведениях отношение к таким пациентам однозначное…

И вот однажды Утор позвонил и предложил мне деньги, прямо так, с порога. В то время у меня уже сложилась гибельная для карьеры не-дай-Бог-репутация сумасшедшего ученого, и о том, что меня называли (без ложной скромности) хирургом милостью Божьей, никто не вспоминал. Но Аттила Утор не только спонсировал разработки вакцин. Когда я попытался зарегистрировать клинику, то столкнулся с проблемами, столь многочисленными и разнообразными, что впору было руки опустить. И тут снова пришел на помощь бездонный счет Аттилы и его влияние. Обед с мэром, звонок шефу полиции, щедрое пожертвование мэрии, пятьдесят новых машин для департамента охраны порядка — и лечебница была открыта. При этом мы встречался с Утором всего один раз, и дальнейшее общение происходило посредством пополнения нашего банковского счета. Deus ex machina. Позже я узнал, что в этот год Утор открыл подобные клиники во всех крупных городах страны.

Мне известны причины внимания Аттилы Утора к проблеме ликантропии. Все знают только, что они есть, и очень личные. Он обмолвился об этом всего раз тогда. И я ни с кем не обсуждал это, кроме Ки.

— Я делаю это ради своей дочери, — сказал он. — Существуй такая клиника и такое лекарство тогда, может, вся наша жизнь сложилась бы по-другому.

Когда я рассказал об этом Кире, она долго не могла прийти в себя.

— Он точно имел в виду не Имоджен?

— Да точно. Помнишь, когда она попала под дождь? Я ее обследовал тогда. Она может, и с другой планеты, но не оборотень.

— Просто… я знала дочь Утора, мы вместе учились… Но я понятия не имела, что она лунатик! Как она могла это скрывать, будучи всегда на виду?

Я хотел побольше узнать о старшей дочери Аттилы Утора, но Кира как-то вдруг замкнулась, и разговора не получилось. Она тогда долго молчала, словно думала о чем-то. Ну, да в любом случае, девушка умерла много лет назад, и ничего уже не узнать.

И вот теперь я с ума сходил от невозможности помочь Эве Уоррен. Проблема была в том, что анти-W для волков не подходил ей. Нужно было делать его заново, из крови сфинкса. А их чертовски мало. Но проблема была даже не в этом — можно же обратиться в другую клинику, наконец. Проблема в том, что сейчас нам могла помочь только полиция, и даже это не факт.

— Но вы знаете кого-нибудь? — спросила Лиз. — У вас же есть свой список?

Мы переглянулись.

— Мы знаем только одного, то есть одну… но ведь они устроены немного не так, как волки…

— Да не тяните вы! — Лиз глубоко вдохнула. — Что нам мешает сделать препарат для Эвы, ведь впереди, насколько я поняла, еще несколько недель!

— Дело в то, что нам нужна кровь того самого сфинкса, который напал на нее, — сказала Кира. — Из крови просто любой кошки можно получить только угнетающее средство, этому есть нудное научное объяснение. Но если мы не обратимся в полицию, то никогда не найдем этого монстра. А если найдем — то, думаете, тварь, напавшая на маленькую девочку, так и даст нам пробу крови? Мы же не коммандос.

— Черт!

Лиз опустилась на стул. Морщины под глазами стали резче.

— У кого-то есть мысль? — спросила она устало.

— У меня есть, — сказал Джош.

Он посмотрел на меня, потом на Киру. Нужно отдать должное — у мальчика иногда появлялись достойные, хоть и безумные идеи.

* * *

КИРА

Я знала, что это плохая мысль, но нам могло повезти. Просто повезти.

Лиз с Адамом ушли к Эве, а мы втроем уединились в кабинете Перри.

— Мы ведь знаем кое-какой местный андеграунд, — начал Джош и моментально заметил, как сжимаются губы Перри. — Подождите протестовать, ребята. Если уж у нас нет доступа ко всей базе данных, а в нашей есть только одна кошка, то сам Бог велел поспрашивать у нее. И еще у кое-кого…

— С вампирами свяжись, — проворчал Перри. — Потом не расплатишься. Им дашь палец, они руку откусят.

Я сцепила пальцы, что означало «думаю».

— Может, и откусят. Но Джош прав — они должны чего-то знать. Новенькие в городе здорово светятся, особенно в такой тусовке, — кто-то да слышал, кто-то да видел. Допустим, я навещу Фландерсов. Но сомневаюсь, что Беати Форджа скажет нам больше, чем Зак ей позволит. К тому же, чтобы даже просто поговорить с ней, нам нужно его разрешение.

— Это еще зачем? — спросил Джош.

— Неужели не понимаешь? У всех вампиров больное самолюбие. Он считает ее своей собственностью, и если мы обойдем его, вместо помощи у нас появятся лишние проблемы. Я бы не хотела иметь Зака своим врагом, особенно когда нам так нужна любая информация. А так ему польстит, и он, может быть, не откажет нам. Может быть.

— И как ты себе это представляешь? — раздраженно сказал Перри, кажется, излишне раздраженно. — С чего ты взяла, что они вообще будут говорить с нами? Тот же Зак может просто оторвать любому из нас голову прежде, чем мы его увидим. Что касается Лассе…

Он не договорил, что касается Лассе. Я и так понимала.

— Мы не можем не попробовать только потому, что боимся. Вы правы, приятного мало, но выхода-то нет!

— Ладно, — сказал Перри обреченно. Я заметила, как он сжимает и разжимает свою обожженную ладонь — он нервничал. И было с чего. — Выберем время за час до рассвета, когда они будут сыты и довольны. Кроме меня.

— То есть? — не поняла я.

— Я беру на себя Лассе, его реально выловить на какой-нибудь выставке. Дай-ка газету. — Он открыл предпоследнюю страницу. — В два… в пять… не то… а вот! В полдесятого, галерея «Миллениум». Это единственная выставка вечером, и он там может быть. Надеюсь, он не съест меня в общественном месте.