Книга Звездный зверь - Роберт Хайнлайн

Шеф Драйзер с яростью распахнул окно и высунул голову. Полился поток брани, но Бетти прервала это словоизвержение:

— Отец Драйзер! Что за ужасная манера говорить!

Он остановился и присмотрелся к ней.

— Да это Бетти Соренсон!

— Ну конечно. И должна сказать, шеф, что когда обучалась у вас в воскресной школе, никогда не думала, что доживу до того, что услышу, как вы разговариваете на таком языке. И если это образец для подражания, я думаю, что…

— Девушка, попридержите язык.

— Я? Но это вы использовали такие выражения…

— Тихо. С меня на сегодня хватит. Давай, заводи свой вертолет и выметайся отсюда. Это официальное дело. Так что — уматывай.

Она посмотрела на Джона Томаса и подмигнула. Затем сделала невинное лицо.

— Нет, шеф, я не могу этого сделать.

— Это почему же?

— У меня закончилось горючее. Это было аварийное приземление.

— Бетти, не говори мне неправду.

— Я? Неправду? Ну что вы, святой отец Драйзер.

— Вот я тебе сейчас почитаю псалмы! Если твои баки пусты, слезай с этого чудовища и шагай домой. Оно опасно.

— Лами опасен? Да Лами мухи не обидит. И кроме того, вы хотите, чтобы я пошла домой одна? По загородной дороге? Когда почти темно? Вы меня изумляете.

Драйзер плюнул и закрыл окно. Бетти выпуталась из своей экипировки и уселась на широкое сиденье, которое Ламокс устроил для нее без напоминаний.

Джон Томас посмотрел на девушку.

— Привет, проныра!

— Привет, тугодум!

— Не знал, что ты знакома с шефом.

— А я со всеми знакома. Слушай сюда. Я примчалась на всех парах, спотыкаясь и падая, как только услышала по радио эту новость. Ты и Ламокс не сможете сами выкрутиться из этого положения, даже если большую часть хлопот возьмет на себя Ламокс — поэтому я и здесь. Так что давай рассказывай все подробно, ничего от меня не утаивай.

— Ловкий Алек!

— Не трать время на комплименты. Это, вероятно, последний шанс на приватное обсуждение перед тем, как они хорошенько возьмутся за тебя, поэтому лучше говори быстрее.

— Ха! Ты кто такая? Адвокат?

— Я больше, чем адвокат, мои мозги не забиты застарелыми прецедентами. Я могу творчески подойти к данному вопросу.

— Ну ладно… — Джон Томас действительно в присутствии Бетти чувствовал себя увереннее. Теперь они с Ламоксом не одни против враждебного мира. Он рассказал ей всю историю, а она внимательно выслушала.

— Кто-нибудь пострадал? — наконец спросила она.

— Не думаю. Во всяком случае, они мне не сказали.

— Если пострадал — непременно сказали бы, — она села прямо. — В таком случае, нам не о чем беспокоиться.

— Как? Разрушений на сотни, а может быть, на тысячи! Хотел бы я знать, что ты называешь беспокойством.

— Лишь бы из людей никто не пострадал, — ответила она. — Все остальное можно уладить. В крайнем случае, Ламоксу придется обанкротиться.

— Ха! Глупая мысль.

— Если ты думаешь, что это глупо, то ты никогда не был на суде.

— А ты?

— Не отклоняйся от предмета разговора. Как бы там ни было, на Ламокса совершено нападение опасным оружием.

— Это не причинило ему никакого вреда, только слегка обожгло.

— Не имеет значения. Это, несомненно, вызвало у него сильное психическое потрясение. Я не уверена, что он несет ответственность за все то, что случилось потом.

— Ты не против, если я тоже буду так считать?

— Нет, но пока я не увижу, как повернется дело, не будь слишком самоуверенным.

Шествие в молчании двигалось к дому Стюартов. Когда они остановились, Бетти дала Джону Томасу дополнительный совет.

— Ничего не признавай. Ничего. И ничего не подписывай. Позвони мне, если тебе понадоблюсь.

Миссис Стюарт встречать их не вышла. Шеф Драйзер вместе с Джоном Томасом осмотрели дыру в решетке, и Ламокс при этом нависал над их головами. Шеф патруля молча смотрел, как Джон Томас взял веревку и привязал ее поперек дыры.

— Ну вот, теперь он не выберется.

Драйзер от изумления раскрыл рот.

— Ты в своем уме, сынок?

— Вы не понимаете, сэр. Решетка не остановит его, даже если мы ее починим… нет, если он захочет выбраться, то сделает это. И я знаю, что удержать его не сможет ничто. Но вот эта веревка — сможет. Ламокс?

— Да, Джонни?

— Видишь эту веревку?

— Да, Джонни.

— Если оборвешь ее — я оторву твою глупую дурацкую башку. Понял?

— Да, Джонни.

— Ты никогда больше не будешь выходить со двора, если я не беру тебя с собой.

— Хорошо, Джонни.

— Обещаешь? Клянешься на сердце?

— Клянусь.

— В действительности-то, никакого сердца у него нет, — продолжал Джон Томас. — У него децентрализованная циркуляционная система кровообращения. Это как…

— По мне, пусть даже у него будут хоть центробежные насосы, пока он остается дома.

— Он останется здесь. Лами никогда еще не нарушал клятву на сердце, хотя у него и нет такого органа.

Драйзер покусал большой палец.

— Ладно. Я оставлю здесь на ночь человека с портативной рацией. А завтра привезем несколько тавровых стальных брусьев вместо этого дерева.

Джон Томас хотел сказать: «Нет, только не сталь», но сдержался.

— Что-то не так? — спросил Драйзер.

— Нет, ничего.

— А ты тоже приглядывай за ним.

— Он не выйдет отсюда.

— Лучше б не вышел. Ты понимаешь, что вы оба под арестом, да? Но я не могу запереть это чудовище.

Джон Томас не ответил. Раньше он этого не понимал, теперь увидел, что это не вызывает сомнений. Драйзер продолжал более мягко:

— Постарайся не волноваться. Похоже, ты хороший парень, и все отличного мнения о твоем отце. Теперь мне надо пойти в дом, поговорить с твоей матерью. Тебе лучше побыть здесь до прибытия моего человека… И представишь его, что ли, этому… — он с сомнением взглянул на Ламокса.

Джон Томас остался, тогда как шеф дорожного патруля ушел в дом. Сейчас было самое время задать Ламоксу взбучку, но настроения для этого не было. Не теперь.

2. Министерство инопланетных дел

Неприятности Джона Томаса Стюарта одиннадцатого казались ему единственными в своем роде и доставляющими невыносимые мучения, и все же он был не один такой, даже в окрестностях Уэствилля. Маленький мистер Ито страдал от неизбежной болезни — пожилого возраста. Эта болезнь спустя какое-то время его доконает. Бессчетное количество других людей молча страдали за запертыми дверями от приступов тихого отчаяния, которое может коснуться и мужчины, и женщины, по причинам финансовым, семейным, здоровья или внешнего вида.