Книга Сапфир - Вероника Мелан

Я не попрощался с Дженни…

Тоскливая мысль, одинокая. Спустя минуту Дик почувствовал, что еще немного, и он заплачет – не выдержат нервы. Мужик, и расклеится. Потому что, когда рядом смерть, не важно, кто ты – мужик, собака или баран, – умирать не охота никому. И, когда в подвале вновь зазвучала речь, Хартман ощутил, как в его теле как будто развязался проходящий сквозь внутренности стальной канат:

– Я найду записи с видеокамер, и ты покажешь мне ее. Понял? И не дай Господь ты ошибешься…

– Я не ошибусь, – сиплый выдох облегчения. – Не ошибусь!

* * *

За Формулу он отдал Химику сумму с шестью нулями – солидные деньги. Но дело не в них, а в том, что после этого Химик – гениальный человек, способный изобрести неизобретаемое, – исчез. Поговаривали, что его завербовала для работы в своей лаборатории Комиссия. А, может, они просто нагрянули за ним для того, чтобы способная останавливать время Формула, не досталась простым смертным.

Одна ампула. Одна попытка, один шанс.

И гонялись за ней наверняка не только они с Грегори, но и другие «розеточники». А все потому, что Химик однажды неосторожно поделился в своем блоге фразой: «Не замедляет время, как таковое, но ускоряет его восприятие разумом. Позволяет человеку видеть энергетический фон объектов, в том числе излучаемые ими короткие и длинные волны…» И все – этой фразой он подписал себе путевку не то на пьедестал в число избранных индивидуумов, которых нанимали люди в серебристой форме[1], не то в иной мир. Так или иначе, Марио оказался первым и единственным человеком, успевшим связаться с гениальным изобретателем до того, как тот пропал.

Успел заказать ампулу, успел купить себе надежду.

И успел ее потерять.

Черт, как изменчив мир.

Ночь вышла для него бессонной.

Записи с видеокамер пришли лишь к десяти вечера – пока подключил связи, пока связи задействовали свои связи, – после почти час ушел на их просмотр и поиск объекта. Когда Хартман, наконец, постучал трясущимся пальцем по экрану и уверенно заявил: «Это она, видите? Я у нее за спиной из кустов сейчас покажусь», – Кассар в ответ на вопрос «теперь вы меня отпустите?» покачал головой. И поставил горе-бегуну укол – ввел раствора «Гертракс» ровно столько, чтобы хватило на две – две с половиной недели. Самолично погрузил пленника в машину, доставил до ближайшей больницы, соврал дежурной бригаде, что нашел бедолагу под кустом в парке. Ему поверили.

Домой ехал в тишине.

«Гертракс» превращал людей в «овощей», вводил их в кому. К счастью, в обратимую. И пока человек лежал без сознания, его память не смог бы прочитать ни один самый могучий сенсор – та намертво блокировалась. И хорошо, как раз то, что нужно пока для Хартмана. Иначе запытают. Один за другим будут присылать к нему мучителей, чтобы выведать то, что сегодня узнал Марио, и тогда сломанные колени покажутся Дику наименьшей из бед. А после начнется охота на девку – вот уж чего нельзя допустить.

Сколько в Ла-файе «розеточников»? Двое? Трое? Может, с десяток? А на всем Уровне? Достаточно для того, чтобы окончательно испортить ей жизнь, а у него отобрать шанс попытаться выжить спустя две недели.

Домой Кассар вернулся усталый, но спокойный. Долго сидел перед компьютером, ждал, пока один из друзей выяснит по фотографии фамилию и имя «счастливицы», выпившей сегодня предназначенную не для нее жидкость, гадал, как подкатить, что сказать. Напугать? Подкупить? Рассказать правду? Как заставить ее захотеть сотрудничать с ним? Потому что ей теперь придется, так как выбора нет у него, а, значит, и у нее.

Другой бы на его месте покачал головой – жаль ее. Третий бы ныл – жаль себя.

Кассару, который стоял в ванной перед зеркалом в четыре утра, не было жаль никого – разучился. Он все еще чувствовал – и многое, – но проклятый камень день за днем высасывал из него жизнь.

Оникс. В прошлый раз ему попался именно он, задав срок жизни на сорок четыре дня. И, если в этот раз снова попадется какая-нибудь хрень типа аметиста, рубина или топаза, то лучше сразу в петлю, потому что жить, не живя, Мо больше не хотел. Устал.

Из зеркала на него смотрело осунувшееся лицо с черными, как ночь, зрачками, темными кругами под глазами, чуть свернутым в сторону носом и обветренными губами. Да, он изменился. Раньше: бизнес, стильные короткие стрижки, пиджаки, брюки со стрелками, а теперь майки, волосы по плечи и отросшая до состояния короткой бороды щетина.

И в запасе две недели.

Главное, чтобы ее имя и адрес прислали до утра.

Глава 2

Частный пляж посторонних не пускал, и немногочисленные еще в этот ранний час туристы посматривали на Лану с завистью. Еще бы – свои собственные пятьдесят метров белоснежного песка, а дальше – отделенная врезавшейся в океан косой, прикрытая кустами, как стеснительная обнаженная красавица волосами, бухта. В такой плещись хоть днем, хоть ночью, хоть в купальнике, хоть голый – одним словом «свое».

При приближении чужаков к частной территории, энергетическая загородка мерцала и издавала низкое гудение – не страшное, но предупреждающее. Попробуешь пройти насквозь, током не ударит, но и внутрь не пустит. Она – эта загородка – существовала больше для видимости и легко обходилась либо со стороны дома, либо вплавь по морю, однако туристы приватные владения уважали и сунуться в запретную зону, несмотря на обилие свободного места, не пытались. У гудящей калитки какое-то время стоял торговец в цветастой рубахе и шляпе, держал навешанные на руку коралловые бусы и все рекламировал: «красные длинные по пятнадцать, желтые по десять, оранжевые по семь с половиной», – но Лана сделала вид, что дремлет. Спустя какое-то время, не дождавшись отклика, торговец ушел – вместе с ним растворилась и речь о том, что «красные по пятнадцать…»

Время к десяти, солнце по дуге все ближе к пику.

Лана кайфовала.

Песок нежно грел спину сквозь полотенце (а нагреется сильнее – под пальмой есть лежак), пятки уютно примостились в две вырытые ямочки, через слой защитного крема впитывало целебные лучи расслабленное тело. Ласкал слух мирный прибой, шурша, растворялись оставленные волнами пузырьки пены – лепота.

С самого утра она, как и мечтала накануне, заварила чай в новой чашке и вышла с ней на балкон. И почувствовала то, что мечтает ощутить каждый человек, наконец-то догнавший свою мечту, – счастье. Прямо по курсу бескрайний океан, справа пальмы, слева раскатавшийся вдаль на километры рукав пляжной косы. И это не заставка на экране монитора, не прошлогоднее фото, о котором вздыхаешь «как жаль, что прошло», и даже не отель. Это ее вилла, и ее новая жизнь, в которой она, слава Богу, чувствует себя замечательно.

Да, сегодня замечательно. А вот вчера почему-то мутило. То клонило в сон, то поколачивало, то наваливалась вдруг такая усталость, что не доползти до кухни, а один раз даже пришлось посидеть в туалете и вылить содержимое кишечника в унитаз. Ладно, случается.