Книга Опасная командировка - Александр Ковалевский

Приемная комиссия журфака находилась на Моховой, напротив Манежа, – именно здесь был заложен Московский университет, основанный Ломоносовым. Комплекс зданий университета принадлежал факультету журналистики и институту восточных языков. Перед входом на факультет возвышался памятник Ломоносову. Затем, пройдя десяток ступеней, вы попадаете в фойе здания журфака, увенчанного громадным стеклянным куполом, откуда льется мягкий свет, маня каждого, входящего в храм науки.

Вступительные экзамены Илья сдал более чем успешно, умудрившись написать сочинение на «отлично». Это была единственная «пятерка» на весь их поток. Для поступающих на журфак или филфак сочинение – это главный и наиболее ответственный экзамен, поэтому он и идет первым. «Пятерки» за остальные экзамены Илье выставляли уже с оглядкой на его оценки по русскому языку и литературе. Состояние эйфории, которое он испытал, когда ему пришло письмо из деканата о зачислении его на первый курс международного отделения журфака, не передать словами! Сам факт поступления в Московский государственный университет был для него большой победой. Дух захватывало от высоты, которую ему удалось взять.

Атмосфера знаменитого факультета завораживала. Однако в конце августа вместо лекций студентов-международников на целый месяц послали на картошку в Можайский район, и к учебе они приступили лишь первого октября.

Утром студенты поднимались по мраморной лестнице, а после занятий часто собирались у памятника Ломоносову, смотрели на огни Кремля.

Учиться на журфаке Илье было интересно, но главным его увлечением стал альпинизм. На первом курсе он записался в секцию альпинизма МГУ, которая была одной из сильнейших вузовских секций в стране. У него появилось много новых друзей-альпинистов, а на однокурснице-скалолазке – длинноногой блондинке Оксане Шевелевой – он чуть было не женился. Девушка сама затащила его к себе в постель. Родители Оксаны категорически возражали против их неравного, как они считали, брака. Их доченьке, коренной москвичке, Илья совсем не пара. Таких, как он, москвичи презрительно называли «лимита́». Терпеть унижения от ее родителей Илья не собирался и пожелал Оксане найти себе достойного жениха с московской пропиской. На том их отношения и закончились. Да и не любил он ее так, как Настю, которая до сих пор снилась ему «как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», и щемило сердце, когда звучала песня Юрия Антонова «Анастасия».

О своих товарищах по школьному ВИА Илья не забывал, но собраться всем вместе, как в старые добрые времена, все как-то не получалось. Лучший друг Саша Винник организовал свою группу, с которой играл на танцах и в кабаках. Их замечательный ударник Валик Шапошников, с первого раза поступивший в медицинский институт, стучал на барабанах в вокально-инструментальном ансамбле ХМИ. От Валика Илья узнал, что у Рената Лапшина погибли родители – в гололед они разбились на семейном «Москвиче-412». По версии ГАИ отец Рената не справился с управлением и вылетел на встречную полосу прямо под колеса КамАЗа. Шансов выжить после такой автокатастрофы у отца с матерью не было.

О самом Ренате Илья знал только то, что тот поступил в харьковский политех. Илья несколько раз звонил ему по межгороду из Москвы, чтобы выразить свои соболезнования, но домашний телефон друга не отвечал. Каково же было удивление Ильи, когда в апреле 1982 года он встретил Рената в Ялте на чемпионате ЦС «Буревестник» по скалолазанию! Оказалось, что Ренат выступает за команду ХПИ. По жребию им выпало соревноваться друг с другом в парных гонках. Илья выиграл у Рената на обеих трассах, но до чемпионов им обоим было еще далеко.

Следующая встреча Ильи с Ренатом произошла спустя год в горах.

Новый 1983 год для альпинистов МГУ начался трагически. Вечером 28 января при возвращении с акклиматизационного выхода на «Приют-11» на склоне гостиницы Азау почти весь состав альпсекции попал в лавину. Большинству альпинистов, и Илье в том числе, удалось быстро выбраться из-под снега, но четверо их товарищей погибли.

После этого ЧП вышел приказ проректора МГУ, запрещающий альпсекции проводить любые самостоятельные мероприятия. Работа секции фактически была парализована. Для Ильи это было ударом ниже пояса. Альпинизм для него был не просто спортом, а образом жизни. В этом году он планировал выполнить нормы первого разряда по альпинизму. И когда Ренат предложил ему поехать в горы с альпсекцией ХПИ, а в этом сезоне у них планировалось целых две высокогорных экспедиции на Кавказе и Памире, Илья согласился не раздумывая.

На скальном массиве Ярыдага он в связке с Ренатом совершил два восхождения категории сложности 5А, но срыв на первом участке маршрута пятой сложности стал для него «первым звоночком». Проблемы на этой «пятерке» начались с самого начала восхождения. Ночью в горах выпал снег, а когда он начал таять, весь их маршрут оказался под водопадом, из-за чего Илье пришлось взять правее, где скалы были круче, зато абсолютно сухими. Фактически это был «первопроход», поскольку никто до него здесь не ходил. Не подозревая, какие сложности ожидают его наверху, Илья перед прохождением несложного карниза на всякий случай забил два крюка, которые и спасли ему потом жизнь. Одолев карниз, он оказался на узенькой полочке шириной не более пяти сантиметров. Илья понял, что переоценил свои силы. Над ним нависали двадцать метров идеально гладкой стены без единой трещины. Чтобы пройти их, нужны были шлямбурные крючья, а они остались у Рената в рюкзаке. Путь назад ему отрезал карниз. Илья решил лезть вверх, неизвестно, на что надеясь. Балансируя на грани срыва, он из последних сил цеплялся за малейшие выступы на стене, метр за метром набирал высоту, усугубляя свое и без того катастрофическое положение. Чем выше он уходил от последнего пункта страховки, тем на большую глубину ему предстояло падать. Илья это прекрасно понимал, но надежда выкарабкаться из ловушки, в которую поймала его коварная гора, не покидала его. Просто так сдаваться он не привык: если есть хоть минимальный шанс на спасение, он его использует, каких бы усилий это ему ни стоило. Отчаянно хотелось жить. Уже не держали на мизерных зацепках пальцы, стали предательски дрожать ноги, но он упрямо отвоевывал у скалы метр за метром. Без единого промежуточного крюка он прошел свободным лазаньем около десяти метров, осталось еще столько же. Дальше уже хорошо просматривалась довольно широкая полка, на которой можно было перевести дыхание и организовать страховку. Что такое десять метров на асфальте? Так, всего несколько шагов. Но те же десять метров по отвесной скале стали на его пути непреодолимой преградой.

Ситуация давила своей безысходностью. Он уже пять минут висел на стене, удерживаясь лишь на кончиках онемевших от усталости пальцев. Илья понимал, что еще чуть-чуть – и они разогнутся сами. Тут он разглядел едва заметную трещинку метрах в пяти над собой. Ему показалось, что это и есть тот шанс, который судьба иногда дарит нам в последнюю секунду.

И он решился. Проявляя чудеса скалолазной техники, Илья, используя мельчайшие зацепки, пролез зеркально гладкий отвесный участок и судорожно вцепился в призрачную, как мираж, опору. Увы, заветная трещина на поверку оказалась забитой грязью сантиметровой полочкой, забить крюк в которую было невозможно. Крутизна стены была такой, что, даже окажись глухая полочка удобной для крючьев трещиной, бросить хоть одну руку, чтобы снять с обвязки карабин с крюком, было невозможно. На одной руке ему не удержаться. И все же надежда не покидала его. «Вот, чуть левее, еле заметный выступ, а за ним скала уже чуть выхолаживается», – подумал Илья и попытался до него дотянуться. Ему это удалось, но казавшийся надежным выступ неожиданно обломился, и, не успев крикнуть традиционное «держи!», он камнем рухнул вниз.