Книга Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х - Михаил Орский

Вокруг меня постепенно складывался свой круг общения. Местный повеса Коля Шилов по кличке Подлый, почти двухметровый гандболист Вилли и деваха Малолетка – Ленка Яровая, в которую я без памяти влюбился. Мы регулярно зависали в орском дискоклубе «Радуга».

Вскоре я начал «ломать» сам. Как-то на рынке в Лямбурге я чисто «отработал» джинсы и после «покупки» отдал их Доктору, приятелю Подлого, студенту Оренбургского медицинского института. Терпилы пересчитали деньги и догнали моего нерасторопного партнера на выходе с рынка. Малолетка рванула за помощью к Птенцу. Доктору в это время уже отвесили пару тумаков. Подошедший Птенец грозно нахмурил брови: «Капитан Фуражкин, уголовный розыск! Что случилось? Предъявите документы!» Потерпевшие наперебой затараторили. Выяснилось, что джинсы перепродают какие-то комбайнеры с колхоза «Черный Отрог». И тогда Толян выдал фразу достойную Великого Комбинатора: «Почему занимаетесь спекуляцией на рынке во время посевной?» Черт ее знает, когда там случается посевная, но Доктора Толян отмазал.

А вечером на блатхате у Валеры Малыша состоялся разбор полетов. Птенец рвал и метал: «Тебе еще рано работать самому! Один стоит сопли жует, вторая глаза вылупила и верещит, как потерпевшая… Ты создал какой-то …козий коллектив!!! Третий (то есть я) вообще соскочил! Сам почему сорвался?». Желваки мои гуляли по скулам. «Доктор – дебил, – ругался я про себя, – ни украсть, ни покараулить». Ведь я действительно все сделал чисто и вполне мог сам уйти с джинсами. Но мне нужна была не только нажива. Я хотел руководить группой, чувствовать себя человеком, с рук которого кормятся… Молча выслушав гневный монолог Птенца, я еще больше укрепился в желании быть самостоятельным.

С Подлым освоили работу через «проходняки». Нашли в Лямбурге пару сквозных подъездов. В этом случае мы по очереди изображали барыг. Сочиняли «легенду». Ведь надо было показать какой-нибудь товар. Однажды у нас в наличии были только новые кроссовки, которые я купил для себя и не успел ни разу одеть. Тогда и кроссовки тоже были в дефиците. Решили, что в этот раз подставным покупателем буду я, а Подлый тренером-расхитителем, который получил на складе кроссовки и спортивные костюмы для команды и, гад такой, распродает их. Изогнутая знаком вопроса, долговязая фигура Шилова абсолютно не монтировалась с каким-либо спортом. Разве что с шахматами. Стали гадать, по какому виду спорта он тренер. Решили, что по фехтованию. Подлый примерил мой спортивный костюм, штаны оказались ему чуть ниже колен. Нацепили поверх брючин мои красные футбольные гетры (я и в футбол играл), чтобы скрыть недостаток длины, а рукава олимпийки Коля засучил. Еще я вручил ему значок «Мастер Спорта СССР» и велел прицепить его на футболку, а олимпийку распахнуть.

«Сняли» на Оренбургском рынке каких-то лохов. Довезли до «объекта». В подъезде я доверчиво вручил деньги тренеру-расхитителю, Подлый удалился с деньгами, а «терпилы» стали меня ругать – зачем я деньги отдал. Минут через пять в коридоре послышались шаги Коли, который попутно здоровался с мифическими соседями и ругал чью-то собачку, которая «своих не узнает». Мой подельник вырулил в домашних тапочках, беззаботно доедая бутерброд. Все эти аксессуары мы загодя спрятали в подъезде. Создавалось полное впечатление, что человек вышел из своей квартиры. Коля вручил мне кроссовки. «Терпилы» стали торопливо отсчитывать деньги. И тут я увидел, что падло Коля нацепил значок прямо на нейлоновую олимпийку, а не на футболку, как ему было сказано. Столько лет прошло, а я не могу ему забыть испорченный костюм. Еле сдержался. Поблагодарил сквозь зубы и ушел с кроссовками подмышкой. Шилов, забрав деньги у «терпил», сквозанул через проходняк. «Коля, скотина, ты зачем куртку проткнул значком?» – возмущался я. «Не могу же я рисковать, демонстрируя без олимпийки свои хилые мощи. А ты зачем анекдоты про поручика Ржевского в автобусе рассказывал? Ты же колхозник по сценарию…» – огрызнулся Коля.

С Подлым было весело. Сын серьезного музыканта, в юности он подавал надежды как поэт, дебютировав в газете «Металлург» производственной балладой «Домна, домна, красавица домна». Играл на многих музыкальных инструментах и потому пользовался успехом у романтичных уральских дам. К женщинам Коля относился сугубо потребительски и запросто их обманывал. Однажды он признался, что утром, просыпаясь с очередной пассией, не может вспомнить, как его зовут. То есть, каким именем он вчера представился. Мог, к примеру, объехать с десяток своих поклонниц, что бы взять у них «послушать» по паре дисков, продать их все, купить букет цветов, бутылку коньяка и на такси уехать в Орск к одиннадцатой. Известен случай, когда в Питере, в переполненном метро, Коля галантно пропустил на эскалатор свою невесту Катьку, а сам остался внизу с купленными ею обручальными кольцами. Только она его и видела! За все эти выкрутасы Коля получил свою «погремуху» Подлый. В работе Шилов был дерзок и артистичен.

Пару раз прокатились в Магнитогорск. Один раз «терпила» с друзьями-бугаями догнал нас в аэропорту. Мы, без несчастья, сделали «возврат». А в Лямбурге пришлось уходить через чердак и прыгать вниз с пожарной лестницы. Всякое бывало. На «ломке» в «городе невест» Иваново нас самих приняли за спекулянтов, опер с чудным именем Прохор Гапонов поймал нас с крадеными вещами. Подлый «загрузился» на полтора года, а мне благородно дал сорваться.

Я, при первой возможности, катался в столицу. Спутницей моей была Малолетка. В работе помогал Вилли, который учился в МИГайке и выступал за институтские команды во все видах спорта. «Ломали» на рынке в Малаховке и возле «Березок». В чем был кайф этой работы? Даже «запалы» доставляли некоторое удовлетворение… Вот барыга продает тебе джинсы. Смотрит на тебя с плохо скрываемым презрением, свысока…Ты для него лох, провинциальный увалень, которому он втридорога впаривает фирменную шмотку. И вдруг, если он во второй раз берется пересчитывать деньги, до него доходит, что это он – жертва, а ты – охотник. Его высокомерие моментально меняется на испуг и подобострастие, он нервно хихикает и трясущимися руками возвращает тебе деньги, хватает свой товар… А ты с легкой досадой бросаешь барыге: «Ну не пролезло и не надо. Живи пока».

Но через два года меня все-таки поймали, и я получил пять лет за мошенничество в крупных размерах. Газета «Южный Урал» откликнулась на мои похождения статьей «Незадачливые продавцы»:

«…Шаститко и Варков разыграли эту сцену, как по нотам. Быстро уехали, забрав магнитофон. Лебедев же недосчитался 607 рублей. Жертвой такой же комбинации преступников стал еще один владелец импортного магнитофона новотройчанин Бавольский. Его обманули на 1268 рублей…»

Кому суждено быть повешенным – тот не утонет

И опять подфартило сорваться со второго срока.

Мой отец, профессор-востоковед, обратился к своему доброму знакомому-сослуживцу Евгению Максимовичу Примакову. В пятидесятые годы мой батя, как фронтовик и молодой ученый, был избран секретарем парткома Института востоковедения. Руководил которым реликт сталинской эпохи, бывший первый секретарь ЦК Таджикистана Бободжан Гафуров, а секретарем комсомольской организации чуть позднее стал Евгений Примаков. В институте у отца сложилась замечательная компания. Наши разведчики, разоблаченные в Турции, Пакистане, Иране, все оседали в Институте востоковедения. А куда их еще девать? Языки знают, страну пребывания знают…