Книга Тень Ангела Смерти - Карл Эдвард Вагнер

Кейн еле сдержался.

— Может, ты все-таки осмотришь меня? — простодушно спросил он.

— Трэллет побери твою наглость! — завопил Листрик и потопал к двери — величественное отступление, которое он испортил, опасливо оглянувшись. Остановившись у двери, он бросил сердитый взгляд на Кейна: — Барон направил меня к тебе с приглашением вскоре поужинать с ним, если я найду тебя не слишком слабым, чтобы пошевелиться.

— Передай мою благодарность и скажи, что я принимаю его приглашение.

— Не сомневаюсь! Что ж, он пришлет своих воинов, чтобы прирезать тебя, если я смогу повлиять на него!

Кейн тщательно прицелился и замахнулся кинжалом. Листрик скрылся.

Над обеденным столом висела напряженная, тревожная атмосфера, Кейн заметил это, хоть и был занят едой. Он ел нормальную пищу впервые за много дней, смакуя каждый глоток и кусок. Человек, который питался кое-как в течение многих дней, не станет глотать пищу, не замечая вкуса, — это новшество, которое следует медленно и тщательно оценивать. В то же время он с интересом наблюдал за остальными собравшимися в главном зале замка. Барон Тройлин и его дочь вели себя нервно, с наигранной безмятежностью, которая выдавала скрытую напряженность. Астролог Листрик, который тоже сидел за господским столом, то бросал на Кейна мрачные взгляды, то с беспокойством следил за молодым человеком, сидящим рядом с ним.

Молодого человека Тройлин представил как своего сына Хендерина. Не ответив на приветствие Кейна, тот, пока все ели первое, пялился в свою тарелку с каменным выражением лица. Кейн заметил, что у Хендерина не было ножа, чтобы разрезать пищу, и что двое мускулистых слуг, стоящих рядом с ним, казалось, уделяют слишком много внимания каждому движению своего подопечного. Никто, впрочем, не обращал внимания на эту странность, и Кейн благоразумно не стал задавать вопросы, хотя было очевидно, что в доме не все слава богу и что сын барона, по всей видимости, является причиной беспокойства. Это был хорошо сложенный привлекательный молодой человек, на несколько лет старше своей сестры, белокурый — отличительная черта всего семейства. По нему не было заметно, что с ним плохо обращаются, хотя он почему-то произвел на Кейна впечатление привилегированного узника, которому позволяют сидеть за столом своего тюремщика.

Хендерин решил покончить с молчанием и перебил своего отца, который рассказывал какую-то историю.

— Эта еда горелая! — возмущенно заявил он. — Я же просил давать мне только сырое мясо!

Двое слуг, стоявших за ним, насторожились. Чаша Бринанин замерла у ее губ, и девушка застыла в ожидании, а Тройлин нервно глянул на Листрика. Астролог успокаивающе заговорил:

— Разумеется. Повара, должно быть, забыли. Я лично напомню им об этом. Но раз все остальные едят, может быть, и ты попробуешь немного приготовленной пищи? Она все равно вкусная и красная, — огонь просто согрел ее, чтобы тебе было вкуснее.

— Я сказал, что хочу сырое мясо! — взорвался Хендерин. — Не обгоревшие головешки, а еще теплое и окровавленное мясо! Принесите мне его!

Листрик торопливо продолжил:

— Но у нас не осталось неприготовленной еды. Так что, может, ты поешь немного…

Хендерин выругался и швырнул свою тарелку на пол. Сзади него двое слуг сделали движение, чтобы схватить его, но Листрик сделал им знак остановиться. Несколько гончих рванулись из углов зала и набросились на рассыпавшуюся пищу. Хендерин зачарованно наблюдал, как они дерутся за объедки. С безумной улыбкой он схватил большой кусок мяса с подноса, подтащил его к себе и вцепился в него зубами. Он отрывал от мякоти большие куски и с удовольствием пожирал их. Время от времени он издавал низкое рычание.

Что до остальных, они ели относительно спокойно.

Когда все насытились, оживилась беседа. Слуги убрали остатки еды и приступили к более важным обязанностям — следить, чтобы хозяева и гости не чувствовали недостатка в эле. Кейн приготовился к долгому вечеру с выпивкой и разговорами, понимая — Тройлин ждет, что он отплатит за гостеприимство занимательными рассказами. Кажется, вечер обещает быть приятным. За нижними столами слуги и воины барона вели шумные разговоры, служанки, выпившие эля, позволяли вольности, в камине весело пылал огонь. Даже Хендерин успокоился и сейчас неторопливо рисовал на столе картинки пальцем, намоченным в эле. В тени колонны рядом с господским столом высокий человек поигрывал на лютне.

Кейн задал мало вопросов за обедом, и, к его облегчению, Тройлин тоже. Барон, казалось, поверил истории Кейна и просто с интересом слушал рассказы гостя. К своему удовольствию, он обнаружил, что Кейн занимательный и образованный рассказчик и ему есть что поведать. Интереса к делам Кейна в этих краях он не показывал, считая, что это его не касается.

Придя к выводу, что его любопытство вполне оправданно, Кейн спросил:

— Как получилось, что вы зимуете здесь, в Марсаровже? Даже Каррасаль теплее и приветливее, чем эта пустыня.

Тройлин пренебрежительно рассмеялся и с готовностью ответил:

— Ну, я устал от цивилизованных зим. Так что я подумал: будет неплохо провести зиму здесь, в провинции. Моя семья владеет этим старым замком много лет — на самом деле это крепость, существовавшая еще во времена империи, — и я подумал: вот уютное и простое местечко, чтобы перезимовать. И здесь всегда можно отлично поохотиться — круглый год. — Он тихо и взволнованно добавил: — К тому же я надеялся, что здешняя атмосфера хорошо подействует на Хендерина. Парень немного не в себе, ты заметил, без сомнения. Листрик уверяет меня: это именно то, что ему надо.

Кейн кивнул и перевел разговор на охоту. Насколько он знал, Марсаровж кишел дичью.

Через некоторое время у него возникло неприятное ощущение, что за ним наблюдают, и он осмотрелся. В тени, ссутулившись, стоял худощавый человек, чьи глаза горели поразительным красным светом на фоне камина.

Проследив за взглядом Кейна, Тройлин окликнул:

— А, Эвинголис! Вот ты где! А я-то думал, куда ты подевался. Иди сюда и спой нам. Мы тут слишком много болтаем, чтобы как следует напиться. — Повернувшись к Кейну, он сказал: — Это Эвинголис, самый лучший менестрель, которого ты когда-либо услышишь. К счастью, этим летом мне удалось заполучить его, слушать его этими зимними вечерами — истинное удовольствие. — И он продолжил описывать многочисленные достоинства менестреля.

Предмет баронских похвал молча вышел из тени и занял удобное место у огня. Перебирая длинными пальцами струны лютни с плавностью и изяществом, он звонким голосом запел о слепой принцессе и ее любовнике-демоне. Песня из цикла Опироса, узнал Кейн и припомнил странную участь этого поэта, приносившего одни несчастья. Менестрель тоже был необычным: альбинос с характерной бледной кожей, белыми волосами и розовыми глазами. Кейн понятия не имел, какой он национальности, обнаружив, что акцент певца не похож ни на один говор, который он мог припомнить. Эвинголис был на несколько дюймов выше Кейна, и, хотя тонок в кости, в нем не было ни намека на мягкость или слабость. Черты его лица были точеными, но скорее острыми, чем женственными. Он был коротко подстрижен и чисто выбрит. Когда он пел, его розовые глаза смотрели в бесконечность — возможно, они видели то, о чем он пел. Кейн заметил, что Хендерин наблюдал за менестрелем с напряженным вниманием, явно околдованный сказкой.