Книга Великие умы России. Том 2. Мстислав Келдыш - Владимир Губарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мстислав Всеволодович не любил вспоминать об этой истории. Он очень любил Станкевича…
Вскоре ЦАГИ вернулся в Москву…
С академиком Н. Н. Боголюбовым
Мстислав Всеволодович был счастливым человеком, – природа одарила его необыкновенно широким духовным миром, ему многое было дано, что называется, от Бога. Он был хорошо образован, свободно владел французским и немецким языками. Был увлечен наукой, увлечен работой, многие его мечты сбывались, дела реализовывались. Он любил природу, любил путешествовать, чтобы все увидеть своими глазами.
Серьезно увлекался живописью, музыкой и театром. В конце 40-х годов, когда дочери Светлане было уже лет 10, он вместе с ней пересмотрел все дневные спектакли Большого театра, многие по нескольку раз… Эти детские счастливые мгновения знакомства с Большим театром дочь сохранила на всю жизнь».
Еще до войны проходили очередные выборы в Академию наук. С. А. Чаплыгин предложил от ЦАГИ выдвинуть одного из молодых ученых в члены-корреспонденты. «А почему не Келдыша?» – спросили у него. Чаплыгин ответил кратко: «Уж кто-кто, а Келдыш в особой поддержке не нуждается – сам пробьется».
В 1946 году М. В. Келдыш был избран действительным членом Академии наук СССР. Ему исполнилось 35 лет.
О том, что Келдыш будет работать только с физиками или только с авиаконструкторами, мечтали те и другие. Как только И. В. Курчатов и его команда приступили к работе по атомной бомбе, сразу же поступило предложение о привлечении к ним и молодого профессора. Рассказывает академик И. М. Виноградов:
«Вскоре после войны пришли ко мне Ю. Б. Харитон и другие физики. Просили порекомендовать математика, который мог бы поставить расчеты по атомной тематике. Я им порекомендовал взять Келдыша – он в любом приложении математики способен разобраться лучше всякого. Келдыш им понравился. Прикладной математикой у нас в институте всегда много занимались, особенно много делали во время войны. Вот Келдыш и организовал к осени 1946 г. расчетное бюро, сначала из старых сотрудников, а потом туда пришло много молодежи».
Но «битва за Келдыша» еще только начиналась!
30 апреля 1946 года Институт химической физики АН СССР во главе с Н. Н. Семеновым включается в атомный проект. То, чего добивался Николай Николаевич, осуществляется: он убежден, что только его Институт способен решить ядерную проблему в СССР. Полной информации у него нет, академик Семенов не подозревает, что он лишь одно звено в той цепи, которую уже создали Берия и Сталин…
Академик Семенов обращается к Берии:
«…в Постановлении Совета Министров от 30 апреля нет указания о переводе в наш институт из ЦАГИ члена-корреспондента Академии наук проф. Келдыша и проф. Седова. Это обстоятельство ставит меня в крайне тяжелое положение, т. к. именно Келдыш должен был обеспечить наиболее ответственное из заданий Лаборатории № 2, связанное с решением ряда задач, необходимых для конструирования основного объекта…»
С. П. Королев, И. В. Курчатов, М. В. Келдыш, В. П. Мишин
В данном письме чрезвычайно любопытна оценка, данная академиком Семеновым Мстиславу Всеволодовичу Келдышу:
«Обращаю Ваше внимание на следующие обстоятельства:
1) По отзывам всех руководящих математиков нашей страны, профессор Келдыш является самым талантливым математиком молодого поколения (ему 34 года), к тому же имеющий опыт технических расчетов…
Наша математика является самой сильной в мире. Эту силу мы должны использовать – это наш козырь. Проф. Келдыш – сильнейший математик, находящийся в самом творческом возрасте и активно желающий сосредоточить все свои силы на новой проблеме. Мне кажется, что этому его желанию препятствовать нельзя. Я придаю огромное значение привлечению его к новой проблеме. Как только он овладеет новой областью, создастся возможность втягивания в проблему всех основных математических сил…»
Берия отвечает за атомную проблему: казалось бы, он должен немедленно откликнуться на предложение Семенова и перевести Келдыша в его институт. Но Берия отвечает и за развитие авиации, а министр авиационной промышленности М. В. Хруничев не соглашается отдать Келдыша.
Б. Л. Ванников информирует Берию:
«Тов. Хруничев соглашается на работу тт. Келдыша и Седова в лаборатории академика Семенова лишь по совместительству, т. е. по 3 дня в неделю, с тем чтобы 3 дня они работали в ЦАГИ.
Тов. Семенов настаивает на том, чтобы профессор Келдыш и профессор Седов, как необходимые условия для возможности работы Специального сектора Института химической физики, работали в этой лаборатории 5 дней и лишь один день в ЦАГИ.
В гостях у Курчатова
Считаю возможным ограничиться тем, чтобы тт. Келдыш и Седов работали у академика Семенова 4 дня в неделю и в ЦАГИ – 2 дня в неделю, что и прошу утвердить».
В этой истории любопытен сам факт борьбы за математиков. И ученому, и министру ясно, что без них нельзя решать проблемы, связанные с новой техникой.
А сегодня мы только и слышим громкие слова о высоких технологиях, но почему-то никто из оракулов не вспоминает о математиках. Впрочем, они упоминаются лишь в связи с утечкой мозгов на Запад, где наших математиков ценят несравненно выше, чем на Родине.
Резолюция Берии тоже весьма поучительна: «Тов. Ванникову и тов. Хруничеву. Прошу дать совместные предложения». Берия требовал, чтобы его подчиненные умели находить общие решения, а не перекладывать свои заботы на начальство.
И. В. Курчатов, М. В. Келдыш и А. П. Александров
В 52-м году Сталин часто хворал, и каждый раз после очередной болезни интерес к атомному проекту у него падал. Если раньше он ревниво следил за тем, чтобы под каждым документом, будь то строительство нового цеха или бытовая помощь наиболее важным фигурам проекта, стояла его подпись, то теперь он полностью доверял это Берии.
Однако Лаврентий Павлович старался все-таки чаще спрашивать Сталина о тех или иных атомных проблемах, но однажды тот отрезал: «Сам решай, не маленький!», и с той поры Берия по пустякам не беспокоил дряхлеющего вождя.
Было очевидно, что успешные испытания «своей» бомбы успокоили Сталина, да и мировая общественность признала существование второй ядерной державы – в общем, Сталин добился того, что считал необходимым для равновесия в мире, а потому все свои оставшиеся силы теперь он направил на восстановление страны после войны.
