Книга Через вселенную - Бет Рэвис

Я еще надеюсь. Но что, если это всего лишь малая часть сна в то короткое мгновение, когда Эд запер дверцу и Хасан нажал на кнопку, чтобы заморозить меня? Что тогда?

Странным сном я сплю. Никогда полностью не просыпаясь, но чувствуя, как теплится сознание в страшно неподвижном теле.

Сны сплетаются с воспоминаниями, выныривают из них.

Единственное, что не дает мне утонуть в кошмарах, — это надежда, что до пробуждения уже осталось наверняка меньше сотни лет.

Не целая сотня, нет. Не три сотни. Не триста один. Пожалуйста, Господи, только не это.

Иногда кажется, что прошла тысяча лет, а иногда — будто я сплю только несколько мгновений. Ощущения, словно в полусне. Помню, когда я оставалась в постели после полудня, — знаю, что нужно вставать, мысли разбегаются, но уверена, что уже не усну. И даже если порой снова на несколько минут засыпаю, все равно в основном просто лежу с закрытыми глазами.

Да. В заморозке спится именно так.

Иногда мне приходит в голову, что со мной что-то не в порядке. Не должно сознание быть таким ясным. Но потом я понимаю, что очнулась лишь на мгновение, и, осознав это, тут же снова проваливаюсь в сон.

Чаще всего мне снится Земля. Наверное, это потому, что я не хотела улетать.

Усыпанный цветами луг… запахи земли и дождя. Ветер… Не настоящий ветер, лишь воспоминание о ветре, перетекающее в сон, который туманит мой замороженный разум.

Земля. Я отчаянно цепляюсь за мысли о Земле. Мне не нравится спать: сон чересчур похож на смерть. Мои сны слишком своевольны, я теряюсь в них, а ведь я и так уже потеряла слишком много — я не позволю им одолеть себя.

Ощущение прикосновения на мизинце, там, где папа коснулся его своим, и его шепот, обещание, что мне можно остаться с тетей и дядей. Тяжесть в груди, когда я думала об этом, я ведь в самом деле подумала о том, чтобы уйти. Я загоняю этот полусон-полувоспоминание подальше в глубины сознания. Это было столетия назад, а сейчас уже слишком поздно сожалеть. Потому что самой большой мечтой моих родителей всегда было стать частью первой межзвездной исследовательской миссии, а моей самой большой мечтой всегда было быть рядом с ними.

И наверное, не так важно, что на Земле у меня была целая жизнь, что я любила Землю и что теперь все мои друзья уже прожили свой век, состарились и умерли, а я все лежу здесь в ледяном сне. Что Джейсон прожил жизнь, постарел, наверное, у него была жена, дети и все такое, но это уже неважно — потому что теперь он мертв. Боже, наверное, его праправнуки сейчас как раз моего возраста.

Капли дождя блестят на колее, но на ярко-голубом небе ни облачка. Джейсон рядом, и мы почти целуемся, но потом все меняется — это та вечеринка, на которой мы познакомились, да, во сне всегда так: сны лавируют между образами и воспоминаниями, но все они фальшивые, и поэтому я их ненавижу.

4 Старший

Скрип заставляет меня поднять голову и взглянуть на разбитое окно, на трещину, разделившую стекло пополам. Почему я еще не умер?

Стекло так не бьется — на две идеально равные части.

И… за стеклом — не черная пустота космоса.

Металл. Там, за стеклом — еще один потолок?

Две половины окна медленно опускаются ниже и ниже, и звезды опускаются вместе с ними. Но это же… невозможно. Звезды должны оставаться на месте, а не двигаться вместе со стеклом.

Стойте… Это… это не окно. Это, даже не знаю. Потолок в Большом зале образует купол, и его металлическое покрытие сейчас опустилось по стенам на уровень человеческого роста. А окно — то, что я считал окном — на самом деле оказалось двумя половинками огромного экрана из стекла и металла, усыпанного сверкающими огнями, и экран этот с шумом и воем приводит в движение гидравлический подъемник. Половины останавливаются где-то на уровне плеч по обе стороны куполообразного зала, открывая настоящий потолок уровня хранителей. Снова металл. Снова пустой, гладкий, беззвездный металл.

Эти прекрасные сияющие звезды — просто подделка, только стекло и лампочки, мерцающие на манер звезд. Фальшивые звезды на экране между двумя слоями металлического потолка.

Зачем?

Я тянусь рукой к стене и касаюсь ближней половины Вселенной. Крошечные лампочки не совсем раскаленные, но все же горячие, так что я тут же отдергиваю пальцы. Обрывки паутины соединяют патрон лампочки-звезды с незаметной стальной пластинкой на нижней части панели.

КАРТА НАВИГАЦИОННАЯ

Патент № 7329035

ФФР-2036 н. э.

Навигационная карта? Здесь? Внимательно изучаю экран и, естественно, тут же нахожу мигающий огонек почти у самого края, под табличкой, рядом с двумя крупными звездами-лампочками. Огонек этот красный, треугольный и острым концом обращен к звездам. Он не стоит, как звезды-лампочки — он упрямо движется по своей тоненькой дорожке, и путь почти окончен.

Мой корабль. Почти долетел до новой планеты, до своего нового дома.

— Старший? Старший! Что происходит? — кричит Старейшина из люка, соединяющего уровни хранителей и корабельщиков. Я прямо вижу, как он злится там, внизу: лицо гневное, глаза сверкают, длинная седая шевелюра ходит по плечам ходуном, пока он колотит в массивную металлическую дверь.

Снова оборачиваюсь к половинкам фальшивого окна. Звезды — обман. Мгновение они были моими, но все оказалось ложью.

Бип, бип-бип — звенит в левом ухе. Вай-ком — беспроводной коммуникатор — подает звуковой сигнал, предупреждая, что кто-то пытается со мной связаться. Каждому из нас при рождении за левым ухом имплантировали вай-ком — это наш способ связи и друг с другом, и с кораблем.

— Входящий вызов: Старейшина, — сообщает компьютер в левое ухо.

— Отклонить, — говорю я, нажимая под кожей кнопку.

Звезды — обман. Что еще окажется ложью?

Бип, бип-бип.

Степень доступа — Высшая, — дружелюбно сообщает компьютер. — Входящий вызов: Старейшина.

Старший! — раздается низкий, грудной рык у меня в ухе. — Что случилось? Зачем ты изолировал уровень хранителей?

— Звезды — фальшивка, — глухо говорю я.

— Что? Что случилось? Что-то не так?

Все не так.

— Все в порядке, — отзываюсь.

— Тогда я снимаю блокировку, — Старейшина обрывает связь. Через мгновение пол начинает ходить ходуном, потом открывается люк. Взобравшись на уровень хранителей, Старейшина с грохотом захлопывает его за собой.

— Что случилось? — настойчиво спрашивает он.

Бросаю взгляд на биометрический сканер у двери.

— Я запросил доступ, и вот… — замолкаю, указывая рукой на две половинки «окна», по-прежнему висящие по стенам на уровне груди.