Книга Звезды нового неба - Илья Шумей

– М-м-м! – только и смог промычать я, стремительно покрываясь холодным потом. Мысль о сопротивлении даже не приходила мне в голову, этот ненормальный контролировал ситуацию целиком и полностью. У меня нещадно засосало под ложечкой, и впервые в жизни я предельно ясно осознал, что дело обстоит как никогда серьезно.

– Думал, что этот выживший из ума старикан спокойно проглотит любую ахинею, что ты ему подсунешь, да!? Не на такого напал! – он немного повернул нож, словно выбирая более удобный ракурс, а мне ничего не оставалось, как, не моргая, смотреть на него поверх холодного блестящего лезвия, – я не собираюсь по твоей милости болтаться невесть где, ожидая, пока нас не подберут спасатели, явившиеся на сигнал бедствия. Без надежной связи вся эта дорогущая куча железа – всего лишь большая консервная банка, а я в консервы покамест не тороплюсь. Я терпеть не могу, когда меня вытаскивают из постели посреди ночи, и если выяснится, что по твоей милости все это было напрасно, я тебя живым закопаю, ты меня понял!?

– М-м-м-м!

– Я не собираюсь тащить с собой на борт еще один кусок дерьма, и лучше оставлю тебя здесь, в шлюзе, чтобы при расстыковке ты мог выяснить, сколько сможешь прокувыркаться в вакууме без скафандра, – Борис снова повернул нож, и у меня защипало в углу глаза, – но я, так уж и быть, готов дать тебе шанс.

– М-м-м?

– Что ты там говорил насчет транспонирования несущей по… как его там… не помню уже. А? – старик убрал мозолистую ладонь от моего рта, чтобы я мог ответить, однако его нож остался на месте.

Скажу прямо – за все это время я не наделал в штаны исключительно потому, что уже вторые сутки ничего не ел и не пил. И теперь самым разумным мне представлялось говорить только правду и ничего, кроме правды, какой бы нелицеприятной она ни была.

– Я. – мне пришлось сглотнуть, чтобы вместо хрипа я мог издавать хоть какие-то членораздельные звуки, – я понятия не имею, что это такое.

– Почему сразу так не сказал?

– Я боялся испортить впечатление.

– Что ж, а так ты его испортил гораздо сильнее, – Борис скептически поджал губы, – как я теперь могу верить всему остальному, что ты говорил?

– Все остальное – правда!

– Да ну!? А вот я сейчас глазик-то тебе вырежу, а потом скажу, что ты сам по неловкости на вентиль напоролся, и это тоже будет правдой. Камера наблюдения в этом шлюзе не работает, а свидетели подтвердят мои слова, – он подался вперед, словно и впрямь собирался вспороть мою глазницу, а двое его коллег даже не пытались его хоть как-то урезонить, наблюдая за происходящим со скучающим видом, – еще один несчастный случай.

– Я. – я снова сглотнул, но это не помогло, – мне больше нечего добавить. Если останусь жив – сделаю все, что смогу.

– Слышь, Боров, en voila assez, – долговязый посмотрел на часы, – босс сейчас до диспетчерской доберется и начнет задавать вопросы.

– Ладно, – Борис задумчиво пожевал губами, – будем считать, что тебе повезло, поскольку моя благоверная нахватала столько кредитов, что мне теперь еще долго за ее фантазии расплачиваться придется. А с двойным окладом это все же в два раза быстрее. Но ты имей в виду, – он напоследок еще разок качнул ножом, – твой несчастный случай никуда не делся и может приключиться в любой момент.

Он оттолкнулся, перелетев к люку на противоположной стороне шлюза и словно начисто позабыв о моем существовании. Его тощий напарник дернул за рукоятку и распахнул перед ним дверь. Я подождал, пока остальные со своими пожитками выберутся из тамбура, после чего осторожно, чтобы не совершить еще какой-нибудь глупости, также проплыл через люк и даже умудрился при этом об него не зацепиться.

Рассмотреть окружающий меня интерьер я толком не успел, поскольку чьи-то руки схватили меня за ворот и запустили в сторону следующей двери.

– Боров! Лови гостинец! – крикнул мне вслед долговязый.

Лысый старик подхватил мое беспомощное тело и, не особо церемонясь, затолкал его в проход. Таким образом, от поворота к повороту, мимо труб, кабелей и воздуховодов, они вдвоем препроводили меня до самой рубки. Не думаю, что такая забота была вызвана искренним беспокойством о моей безопасности, просто на данный момент это был наиболее быстрый способ моей доставки к месту работы. Со мной обращались, будто с грузом, причем не особо ценным. По прибытии на место меня засунули в одно из кресел и пристегнули ремнями, чтобы я никуда ненароком не улетел.

Только сейчас я смог, наконец, хоть немного осмотреться. Что ни говори, а старая истина «тяжело в учении – легко в бою» все же родилась не на пустом месте. Обстановка в рубке до боли напоминала интерьеры, досконально изученные в ходе многократных тренировок на тренажере. Мне даже на душе полегчало, а то после воспитательной беседы, проведенной со мной Борисом, у меня аж сердце слегка пошаливать начало.

Впереди всю стену занимал большой, но пока черный экран, на который выводилась информация для всех членов экипажа. Далее располагались рабочие посты команды – два впереди и еще два во втором ряду. Со своего места я не мог видеть, но точно знал, что сзади у стены установлены еще четыре кресла на тот случай, если на борту окажется более четырех человек. Левое переднее место предназначалось для пилота, и было оборудовано парой джойстиков. Остальные терминалы могли настраиваться для решения любых задач и являлись полностью равноценными. Меня поместили в правое переднее кресло, которое, по– видимому, здесь традиционно занимал связист.

– Кончай головой вертеть и настраивай свое хозяйство, – лысый нырнул в кресло пилота и отработанным движением застегнул ремни, – отчаливаем через десять минут.

– Есть! – хмуро отрапортовал я и обратил свой взор на оказавшийся в моем распоряжении терминал.

Как выяснилось, моему настроению еще оставалось куда ухудшаться.

Да, на занятиях в университете мы работали на тренажерах, прошедших через руки десятков других студентов и вдоволь от них натерпевшихся, но даже им оказалось не под силу сотворить с аппаратурой то, что предстало перед моими глазами.

И сам экран, и сенсорные панели были покрыты слоем грязи, толстым настолько, что в нем вполне могли обитать мыши. За этим рабочим местом ели, пили, прямо на нем что-то резали и бог весть чем еще занимались. Несколько раз, наверняка, на него исторгали съеденное накануне и даже не особо затрудняли себя протереть монитор после этого, так что теперь кое-какая важная информация вполне могла остаться незамеченной за темными потеками неизвестного происхождения.

Как издевательство, по периметру монитора была вылеплена рамка из разноцветных комочков засохшей жвачки. Предыдущий хозяин не успел ее закончить, хотя я, будь моя воля, вышвырнул бы его в открытый космос после первого же такого упражнения. Чтобы хоть с чего-нибудь начать, я отковырнул пару бледно-розовых шариков, и они поплыли по воздуху, отскакивая от стен рубки, чем вызвали со стороны Бориса недовольный взгляд в мою сторону. Поняв, что с уборкой придется обождать, я занялся настройкой рабочих программ. Для меня уже не явилось сюрпризом, что и в программной части этого терминала царил точно такой же бардак, как и снаружи. Мне ничего не оставалось, как со вздохом отправить все в помойку и устанавливать необходимые пакеты и утилиты заново.