Книга Золото пахнет мёдом и перцем - Евгений Енин

Там, откуда они пришли, феи летают или сидя верхом на чём-то – так, главным образом, летали квартирные, – или с крыльями, как предпочитали лесные. При этом ни крыльями, ни руками, ни ногами, ни хвостами, ни ушами никто не машет. Летают феи и обученные ими гномы просто потому, что летают. Впрочем, без крыльев, или, например, зубной щётки, летать не получится. Хотите узнать, почему, спросите фею-крёстную.

Когда Янка, проснувшись в цветочном горшке, училась летать, самым трудным было поверить, что с игрушечными крыльями за спиной она не рухнет с подоконника на пол. Потому что у нас нельзя летать с крылышками на резиночках, Янка это знала. А Малыш не знал. И сейчас он лежал на асфальте лицом вниз.

* * *

Янка плакала и бежала к двери.

– Быстрей, быстрей!

Она и гномы толкали друг друга в тесной прихожей. Янка дёрнула дверь, и, не закрывая на ключ, в тапочках покатилась по ступеням. Гномы не отставали. Выбежали из подъезда, чуть не прибив какую-то старушку, в старом потёртом чёрном пальто и чёрном платке. Старушка резво отпрыгнула в сторону, сверкнув из-под платка глазами. Поворот за дом, внутренний дворик буквой П, в центре детская площадка. Пустая, малышей гулять ещё не вывели. Под окном квартиры Янки лежит Малыш. Этаж третий, дом старый, потолки высокие, пролетел он метров пятнадцать, даже удивительно, что лежит с виду именно Малыш, а не лепёшка с крылышками.

Янка плакала, стоя над ним, Белочка вцепилась ей в плечи. Профессор и Толстый держались за руки. Трогать Малыша боялись.

Из окна высунулась соседка сверху.

– Яночка, что случалось, кто кричал?

– Ник, ник, никто… – ответила она сквозь рыдания.

– А почему ты плачешь?

– Споткнулась, колено разбила.

– Ох, ты, надо же, ну так беги скорей домой, зелёнкой намажь!

– Да! Сейчас.

Янка сообразила, что соседка ничего не сказала про лежащее на асфальте тело. Не видела. Вернее, видела, но не замечала.

Толстый стоял возле Малыша с похудевшим от горя лицом.

– Надо же что-то с ним делать.

Он осторожно коснулся Малыша ногой.

– Не оставлять же так.

Толстый всхлипнул и вопросительно глянул на Янку. Она молча замотала головой, с подбородка полетели слёзы. Нет уж, мёртвых гномов к ней домой нести не надо.

– Как же мы его… Мы с ним… А назад как?

Профессор больше всего боялся объяснений с родителями Малыша.

– Я его здесь не оставлю-ю-ю-ю! – заревела Белочка.

– А как мы назад его унесём?

Профессор сел на корточки, боясь прикоснуться к тому, что минуту назад было Малышом. После того, как их не поймали, а потом поймали, но не съели волки, медведи, гигантские собаки, великаны, причём неоднократно, так глупо выпасть из окна и разбиться!

– А что случилось? – поднял голову Малыш.

– Ничего, лежи, – Профессор толкнул его ладонью в затылок, носом обратно в асфальт. – А!

Он подскочил и некоторое время бил в воздухе ногами.

– Я его щас шандарахну!

Это Толстый потянулся к тяжёлой урне. Хоть из окна вывалился не он, от переживаний в его голове всё перепуталось, как удара кирпичом. Малыш выпал из окна, это непорядок, совсем непорядок. Мёртвый Малыш шевелится, это тоже непорядок. Сейчас Толстый порядок наведёт, хотя бы в этом. Белочка, всегда быстро соображавшая в таких ситуациях, повисла у него на руке. Так что Толстый теперь размахивался и урной, и Белочкой сразу. Профессор смотрел даже не на них, а куда-то на водосточную трубу. Так гораздо спокойнее.

– А что тут?.. – успел спросить Малыш, когда Янка выдернула его из-под урны и Белочки.

* * *

Малыш сидел, привалившись спиной к заборчику газона. Толстый стоял, согнувшись, уперев руки в края урны, и тяжело дыша. Белочка медленно вынимала ногти из руки Толстого. Янка вдруг вспомнила, что хозяйка тут она. И в квартире, и во дворе и, между прочим, вообще в этом мире.

– Ну и что тут происходит? – спросила она тоном учительницы, вошедшей в класс, и обнаружившей учеников стоящими на головах.

– Ну, вот, – объяснил Профессор, показывая на Малыша.

– А поподробнее?

Янка притоптывала ногой. Летать – это понятно, сама была феей и летала. Оказывается. Падать из окна и разбиваться – это тоже понятно, этим её в детстве пугали, когда не разрешали на подоконник лазить. Но надо же как-то определяться, или одно, или другое. А вот так, и не летать, и не разбиваться, это хулиганство какое-то.

Через десять минут Толстый долбанул головой в угол грибка над песочницей. В неё они перебрались из-под окна.

– Ауч! Больно! – доложил он о результатах исследования. Потёр лоб и задумчиво посмотрел на крышу десятиэтажного дома.

– Нет, нет, хватит экспериментов.

Янка дёрнула Толстого за руку вниз, на край песочницы.

– Эй! Но мы же не люди, видела же, убедилась, – вырывал руку Толстый.

Они обсуждали: что ещё гномы могут себе позволить в этом мире из того, что не могут делать коренные обитатели без трагических для себя последствий. Прыгать с третьего этажа, получается, можно. Головой биться тоже можно, но больно. Толстый предложил постепенно повышать этажность выпрыгиваний. Профессор спросил, какую награду он хочет получить посмертно, когда выяснит, что с седьмого этажа – это уже вдребезги. Янка поправила: не вдребезги, а на котлетки. И отказалась ходить по соседям на верхних этажах и просить разрешения выкинуться из окна.

* * *

– Янка, извини, а где тут у вас туалет? – стесняясь, спросил Малыш, до этого внимательно оглядывавший двор.

– В квартире, где же ещё. Ну, домой надо вернуться.

– Как в квартире? – изумился Профессор. – У вас что, дырка к соседям снизу? Вы прямо на них… Ну, это… Это, как его…

– У нас канализация, – ответила Янка с изумлением на лице. Изумление образовалось от того, что она представила инженерную схему Профессора. – Ну, это твоё в трубу такую уходит. Малыш, сбегай, я дверь не закрыла. Там такая штучка, её дёрнуть надо, когда… В общем, разберёшься. Надеюсь…

Малыш удалился, бормоча о том, что идти со двора домой в туалет, а не из дома во двор, это только люди могли придумать.

– Вдруг мы ещё сквозь стены можем проходить, – продолжил мечтать Профессор.

– Не можете, – отрезала Янка.

Ей сделалось откровенно обидно. Это её мир. И вот, явились какие-то непонятно кто, и они невидимые, и из окон они сигают даже без синяков. Кто, спрашивается, в этом мире хозяин?

– Да, а вот, кстати, а почему я вас вижу?

– Ты же фея.

Белочка нашла пару совочков, грабли, формочки, их из песочницы никогда не забирали, и увлечённо копалась в песке, открывая для себя это развлечение. У себя дома гномы копали только если что-то строили, и грядки в огороде. Копать для развлечения им в голову не могло прийти.