Книга Подари мне рай - Эллен Таннер Марш

– Довольно. У меня есть дела поважнее, чем выслушивать ваши замечания! – Он бесцеремонно подхватил ее на руки, вынес из вагона и опустил прямо на землю.

– Мора! О, моя дорогая, слава Богу, что ты здесь!

Тетя Дафна и Лидия, проливая слезы, засуетились вокруг нее. К. шишке на голове приложили компресс, один из пассажиров настаивал на том, чтобы девушке устроили какое-нибудь ложе. Головокружение уменьшилось, и Мора обнаружила, что вполне в состоянии открыть глаза.

Окинув взором кружок обеспокоенных лиц, она убедилась, что капитана Гамильтона среди собравшихся нет. Как ни абсурдно, Мора испытала огорчение, хоть и злилась на Росса. В самом деле, мог бы притвориться, что сочувствует ей!

Увы, он исчез и отсутствовал долгое время, а когда вернулся, принес весьма неприятные новости: локомотив и четыре передних вагона сошли с рельсов, и чтобы исправить повреждения, понадобится несколько дней.

– Дней? – пискнула Лидия.

– Что же нам делать? – присоединилась к дочери миссис Карлайон.

Капитан Гамильтон отвел их в сторону от остальных пассажиров.

– Я договорился, чтобы вас на эту ночь поместили в ближайшем дак-бунгало.

– В дак-бунгало, то есть в гостинице, – объяснила мать Лидии, – выстроенной нашим правительством специально для путешествующих британцев. Боюсь, что эти гостиницы весьма убогие. И насколько я помню, ужасающе тесные. Вы уверены, капитан Гамильтон, что там найдется достаточно комнат для нас?

– Я послал своего слугу, чтобы он заранее все проверил. А сейчас прошу извинить, но я должен позаботиться о вашем багаже. Завтра необходимо будет найти средство передвижения до Дели.

– Вы так добры к нам, – с чувством произнесла тетя Дафна. – Лоренс, видимо, и не предполагал, с чем вам придется столкнуться.

Росс криво усмехнулся:

– Перемелется – мука будет, мэм, ничего страшного. С вашего разрешения я все-таки займусь багажом. Пожалуйста, оставайтесь здесь, пока за вами не приедет дак-гхарри[2].

– Капитан Гамильтон, – обратилась к Россу Мора, когда он проходил мимо.

Он остановился. Мора была рада окружающей их темноте, в противном случае Росс заметил бы, как она покраснела. Правила приличия требовали, чтобы она поблагодарила капитана за помощь, но ужасно не хотелось давать волю своим эмоциям.

– Мисс Адамс? – произнес он с вопросительной интонацией, поскольку она продолжала молчать и только смотрела на него темными и невеселыми глазами.

– Я... – чуть задыхаясь, начала наконец она, – ...я хотела бы поблагодарить вас за помощь в вагоне, когда я упала, ударившись головой.

– Не стоит благодарности. Я всего лишь выполнил свой долг. А теперь прошу прощения, у меня очень много дел.

Она провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся в темноте. Самодовольный наглец, вот он кто такой! Сделал бы ей личное одолжение, если где-нибудь в джунглях наступил на скорпиона!

Все трое – Мора, Лидия и тетя Дафна – были сплошь покрыты пылью и совершенно измучены к тому времени, как выбрались из тряской повозки, которая доставила их от линии железной Дороги до дверей дак-бунгало. Дополнительная неприятность заключалась в том, что, хотя капитан Гамильтон и договорился о помещении для них, они должны были разделить его по крайней мере с дюжиной других бесприютных.

В конце концов, вмешательство капитана Гамильтона обеспечило им три расшатанные индийские кровати, так называемые чарпаи, но сам факт, что женщины семьи Карлайон будут спать, в отличие от всех прочих, не на полу, вызвал почти нескрываемую неприязнь соседей по комнате. В ледяном молчании все пятнадцать раздраженных женщин уселись на ступеньках веранды, чтобы съесть ужин, поданный на деревянных тарелках. Трапеза была скудная, продукты несвежие: малосъедобное тушеное куриное мясо, сухой рис и чуть теплый чай.

После еды Мора немедленно улеглась в постель. У нее не было ни малейшего желания слушать чужие стоны и жалобы на неприятное положение. Сняв корсет и оставшись только в тонкой сорочке, Мора вытянулась на жестком тюфяке. Голова у нее болела, а съеденное на ужин жирное куриное мясо камнем легло на желудок. Закрыв глаза, она попыталась уснуть.

Невозможно. Лампы были погашены рано, чтобы на их свет не слетались насекомые, И от нечего делать все остальные обитатели комнаты тоже улеглись. Их разговоры шепотом казались почти такими же шумными, как и болтовня мужчин, расположившихся на веранде.

Ночь была очень жаркой. Где-то в джунглях выл шакал. Женщины в комнате мало-помалу затихали, поудобнее устраиваясь на постелях, и вскоре настала наконец тишина. Увы, только на некоторое время. В дальнем углу кто-то вдруг захрапел, еще кто-то начал метаться и бормотать невнятицу в тяжелом сне.

Стиснув зубы, Мора повернулась на бок и постаралась ни на что не обращать внимания, однако спустя минуту охнула с досады и села. Потихоньку слезла с постели, набросила на плечи шаль и на цыпочках двинулась к двери. На пороге задержалась, проверяя, не бодрствует ли кто-то из слуг на веранде. Потом осторожно спустилась по неровным ступенькам и пошла босиком по траве.

К этому времени поднялся душистый ветерок, навевая прохладу. Над головой то и дело пролетали вездесущие в ночное время летучие мыши, а в джунглях мелькали бесчисленные звездочки светлячков. Откуда-то издалека доносилась дробь барабанов – давно забытый звук. Прислушиваясь к мягкому перестуку, Мора чувствовала, как отступают слабость и боль. Мир снизошел на ее обеспокоенную душу.

Как хорошо здесь на свободе! Полные запахов, освещенные луной джунгли – вот она, та Индия, к которой Мора так стремилась, а вовсе не грязные базары Бомбея или переполненный поезд.

Чувствуя, как ветерок играет ее распущенными волосами, Мора вздохнула глубоким, счастливым вздохом. Она не помнила, когда ощущала подобную полноту жизни. Разумеется, ни разу не было такого за долгие годы пребывания в Англии. Нельзя сказать, чтобы Англия была непригодной для жизни или Карлайоны недобры по отношению к ней. Наоборот, Мора прекрасно сознавала, что должна быть им благодарной. Они тепло приняли ее, охотно впустили в свою жизнь.

В отличие от Лидии Мора родилась в Индии и росла в родительском доме в Лакхнау. Когда она настолько подросла, чтобы получать истинно английское образование, отец отправил семилетнюю дочку в Норфолк, в дом Карлайонов. Мать Моры, несмотря на уговоры и мольбы своей сестры Дафны, предпочла остаться в Индии, и это чисто импульсивное решение стоило ей жизни, так как она и ее муж, полковник Арчибальд Адамс, были убиты во время кровавого мятежа, поднятого туземными пехотинцами на следующий год после отъезда Моры.

После того как ей сообщили, что она осиротела, убитая горем Мора отчаялась увидеть Индию когда бы то ни было. Но долгие годы ожидания миновали, и теперь, когда она спустилась с лестницы бунгало в душистую темноту, готова была громко кричать от счастья.