Книга Летний понедельник - Люси Уокер

— Только когда ты рядом. Ненавижу пушки. И потом, зачем оно мне?

— Для защиты. А теперь посиди тихо и внимательно послушай, что я скажу. Не заряжай его. Даже у меня мурашки по коже бегают, как представлю тебя с заряженным ружьем. Еще выстрелишь, чего доброго, — с тебя станется. Я и коробку с патронами положил, но ты спрячешь ее в сарае Макмулленза.

— Логика на грани фантастики, — хмыкнула Денни. — У меня будет ружье, но патроны я положу туда, куда не смогу добраться, если мне понадобится выстрелить.

— Точно. У тебя нет лицензии на хранение огнестрельного оружия. Это мое ружье, и я оставил его у тебя, потому что мы собираемся поехать пострелять. Ясно? Поэтому патроны должны быть поблизости. Никто не ездит пострелять без патронов. Но само ружье будет у тебя дома. Для защиты.

— Да я лучше со змеей спать лягу, чем с ружьем! И с чего это ты взял, что незаряженное ружье может кого-нибудь защитить? Ты небось все про этого Джека Смита думаешь а? Полагаешь, его действительно Джек Смит[3] зовут? Подозрительно все это. Когда я работала в газете, обнаружила, что наше прошлое — мы ведь можем причислить историю Европы к нашему прошлому, правда? — так вот, все наше прошлое наводнено Джеками и Джонами Смитами.

— Когда остановишься и решишь набрать в легкие воздуху, Денни, просто возьми чашку и выпей кофейку, ладно? Мне надо закончить.

— Ладно. Продолжай давай. Я послушаю, если ты скажешь что-нибудь интересное. Объясни-ка мне, как пустое ружье может защитить?

— Парень, на которого ты направишь его, не будет знать о том, что оно не заряжено.

— Он все равно поймет, что стрелять я не умею. У меня руки так трястись будут, что посуда в буфете задрожит.

— Вот и хорошо. — Бен поджал губы. — Именно поэтому мужчины так боятся женщины с ружьем — у нее может хватить ума выстрелить. Поэтому он сбежит.

В синих глазах Денни загорелось возмущение.

— Это мне нравится! — заявила она. — Что дальше? Скажешь, что женщина за рулем — угроза обществу?

— Зачем говорить? Это прописная истина.

Девушка оперлась локтями на стол и наклонилась вперед, в упор уставившись в глаза Бену:

— А что сталось бы с Нормандским фронтом, если бы женщины не водили автомобили?

— Тогда шла война, это было необходимо и неизбежно.

— Когда я вожу овощи на рынок два раза в неделю, не говоря уже о фруктах и яйцах, — это тоже необходимо и неизбежно!

— Хорошо, я понимаю твою точку зрения, — примирительно сказал Бен.

В глубине души Денни отметила, что Бен поступил очень благородно, не ткнув ее носом в очевидный факт: она никогда не въезжала на территорию рынка самостоятельно — впадала при виде скопища грузовиков в прострацию и милостиво позволяла одному из рыцарей сделать это за нее. Но открыто признаться себе в этом — ни за что на свете!

— Вернемся к ружью. — Бен налил им еще кофе, поскольку Денни, погруженная в свои мысли, забыла это сделать. — Держи ружье прямо в доме, под рукой, и, если что, хватай сразу, не раздумывая. Но ради бога, патроны оставь у Макмулленза. Ты все поняла, Денни? — Он с тревогой взглянул на подругу. Иногда ему казалось, что он общается с малым ребенком. Временами, когда он замечал, с какой горделивостью она расправляет широкие плечи, а также то, как люди оборачиваются ей вслед, — что-то иное начинало исподволь терзать его. Но он никогда не задумывался над тем, что же это такое. — Господь все могущий! — Бен резко отставил чашку, хлебнув обжигающего кофе. — Тебе нужен человек, который мог бы позаботиться о тебе, Денни. Ты такая безответственная…

Денни так обиделась на слово «безответственная», что не заметила, с какой нежностью Бен произнес эту фразу. Это слово принадлежало к ряду «преподобный Джо — дядя Рори — дикая ирландка».

— Я вот этими самыми руками… — начала она, — валила деревья, расчищала заросли, убирала камни и завалы…

— Не драматизируй, Денни, — остановил ее Бен. — Ты пригнала бульдозер, сожгла часть буша и в итоге наняла себе в помощь Макмулленза с женой. Но признаю, работаешь ты действительно много. Как и все мы. — Он замолчал, надкусил печенье и начал задумчиво жевать.

Обида Денни отошла в тень и смолкла на время. Несмотря на все свое возмущение, в глубине души девушка была тронута той заботой, которую Бен проявлял к ней. Она знала, что парень разрывается надвое. Она не хочет уезжать с фермы и к соседям на ночь уходить тоже не желает. Он не может бросить свое хозяйство и приехать защищать ее. Но даже имей Бен такую возможность, она не позволила бы: это могло скомпрометировать ее. Денни была достаточно старомодна, чтобы описывать отношения между мужчиной и женщиной словом «компрометирующие».

Однако сам Бен Дарси полагал, что вероятность появления Джека Смита рядом с жильем в Холмах очень невелика, если не сказать — призрачна. Шансы, по его мнению, были настолько малы, что он предпочел поить свой скот, поливать цитрусовый сад и зорко следить за тем, как бы в близлежащем буше не возник пожар.

Прямой дороги через заросли и овраг к ферме Денни не было, и добраться туда — задача не из легких. Единственный путь — верхом через буш по очень узкой тропе, где и двоим не разойтись. Но и эту дорогу короткой никак не назовешь, и ему ни за что не успеть управиться с делами дома и добраться к ней до темноты, чтобы весь остаток ночи защищать безответственную девчонку, которая уперлась рогом и ни в какую не желает позаботиться о себе самостоятельно.

Денни уже говорила Бену, что полиция прочесала всю округу в субботу днем и в воскресенье утром. Это наверняка должно было спугнуть Джека Смита… Плюс ко всему на этот раз Денни удалось навязать Бену свое мнение о характере убийцы.

— Поверь мне, — говорила она с убежденностью прожженной журналистки. — Существует только два типа убийц. Те, кто убивают ради выгоды… у нас их не так много. Конечно, нельзя забывать Сноуи Роулза и похитителей золота, которые стреляли в детективов… как их там звали? Я забыла. Ну и ладно, это не важно. А, да, был еще малый, который застрелил банковского служащего и выскочил из поезда с деньгами. Этот вытащил фальшивые зубы и приклеил фальшивые усы. Можешь себе представить? Его поймали в транзитном поезде, а все из-за приклеенных усов плюс отсутствие клыков! Сам виноват, дурачок! — Последним замечанием Денни невольно выдала свое сочувствие беглецу, но быстро пришла в себя, припомнив убитого клерка. — Единственный сын! — рассердилась она. — Можно подумать, какой-то там банк стоит того, чтобы ради него умереть.

— Нет ничего, за что бы стоило умирать, — заявил Бен.

— Вот вам речь благородного мужа! Разве на войне ты не рисковал жизнью ради своей родины? Разве ты не думал, что за нее можно умереть?

— Я был на войне. Сам стрелял, в меня стреляли. Именно поэтому я и считаю, что нет ничего, за что бы стоило умирать.