Книга Ковчег повелителя зверей - Линн Мэри Маккончи

— Кто из твоих людей туда поехал?

— Джерри, сынишка Мирта Ласко. Он заночует в землянке, находящейся в Великом Унынии. Это примерно в часе езды от того места, где он нашёл скелеты якобыков.

Шторм пристально взглянул на фермера.

— Это опасно!

— Чего? — фыркнул Думарой. — Да брось ты! Людей эта тварь ещё ни разу не трогала. И норби тоже — если бы хоть кто-то из ихних помер, они бы такой шум подняли! Нет, думаю, для людей там вполне безопасно. Опять же, этому молодому Ласко слова не скажи. Я ему говорил, чтобы он вернулся ночевать в хижину на тропе, а он отвечает, дескать, незачем попусту взад-вперёд ездить.

— Ну, это его выбор, — коротко ответил Шторм. Он всё-таки тревожился за парня, но исправить что-либо было уже нельзя. — Где кони?

Думарой отвёл Шторма к небольшому загону, где паслись несколько низкорослых лошадок. Несмотря на спешку, Шторм ненадолго задержался и окинул их взглядом. Очевидно, они были из тех лошадей, которых Пат Ларкин распродавал после отбраковки. Неплохие лошадки, но похуже тех, что будут в табуне Ларкина через несколько поколений. В их жилах не было крови двурогов с Астры. Но все равно лошадки славные. Шторм выбрал серого жеребчика с чёрными гривой и хвостом, немного покрупнее остальных. Думарой дал ему узду, седло и дорожные вьюки.

— Вода есть? Фермер кивнул.

— Две фляги и таблетки для очистки воды — на всякий случай. Никогда без них не езжу.

Шторм оседлал коня за пару минут. Думарой вскочил в седло и выехал на дорогу. Следом за ним катилась телега, запряжённая некрупной, но сильной кобылой. Сурра вскочила на телегу и удобно улеглась поверх тюков с припасами. Шторм пустил коня следом.

Они молча ехали большую часть дня. Уже смеркалось, когда впереди наконец показалась пастушья хижина. Это был прочный бревенчатый дом, невзрачный и приземистый, приткнувшийся к склону небольшого холма. Внутри стояла опреснительная установка, комм, а в глубь холма уходили вырытые в земле стойла. Благодаря этому в стойлах было сравнительно прохладно даже в самую жару. Думарой со Штормом завели лошадей в денники, напоили их, положили корм, потом вернулись в дом и принялись перетаскивать туда припасы из телеги.

Баку вернулась на мысленный зов Шторма. Она подлетела сбоку, уселась к нему на плечо и приняла предложенный кусок сырого мяса. Шторм разрешил ей перелететь на сук, который он нарочно закрепил в углу хижины. С ней всё в порядке. Сурра уже развалилась на койке. Шторм принёс ей воды. Кошка жадно напилась, поела и задремала, растянувшись на мягком тюфяке. Думарой, похоже, хотел что-то сказать, покосился на Шторма и передумал.

С первыми лучами солнца они поехали дальше. На этот раз, по настоянию Шторма, они продвигались медленнее. Сурра уже не дремала на телеге, а обшаривала местность, сначала впереди, потом по обеим сторонам от дороги. Шторм уловил пробудившееся у кошки любопытство и отправил к ней Баку. Картинка, которую передала ему орлица, заставила его поспешно остановить своего серого.

— Думарой! Ты вроде бы говорил, что до сих пор скелетов якобыков так далеко от пустыни не находили?

— Ну да, а что?

Шторм, не отвечая, развернул коня и послал его в том направлении, куда убежала Сурра. Они обогнули заросли кустарника, груду валунов — и нашли кошку, расхаживающую вокруг скелета. Баку лениво кружила у них над головами. Думарой яростно выругался.

— Ещё один! Это обходится мне все дороже! Шторм взглянул на фермера.

— Это ещё не все.

Он тронул коня и заставил его спуститься по якобычьей тропе в небольшой овражек. В конце овражка лежала груда свежеобглоданных костей. Останки шести якобыков, а может и семи. Сурра трусцой подбежала к скелетам, обнюхала их, сморщилась и принялась с отвращением отфыркиваться. Баку, парящая над ними, расширила круги. Сурра уселась и стала ждать. Шторм легко спрыгнул с коня и подошёл осмотреть кости.

— Свежие.

Шторм принялся осматривать местность. Через некоторое время он остановился и поднял голову.

— Риг, поди-ка сюда. Как ты думаешь, что бы это могло быть?

Здоровяк-фермер подошёл вразвалочку и посмотрел на то место, куда указывал Шторм. Потом растерянно пожал плечами:

— Не знаю. Дождь тут прошёл, что ли?

Он ещё раз вгляделся в крошечные, почти невидимые следы,

— Их видно, только если смотришь под определённым углом. Думаешь, то, что оставило эти следы, может иметь отношение к гибели якобыков?

— Не знаю. Но следы эти запомню, — пообещал Думарой и мрачно добавил: — Наверно, надо было всё-таки заставить парнишку вернуться в пастушью хижину на тропе, как бы он там ни отнекивался. До Великого Уныния ведь ещё довольно далеко. Парнишка должен был ночевать куда ближе к пустыне.

Шторм дал Баку сигнал осматривать местность. Сурра тоже повиновалась приказу. Теперь, когда кошка видела, что они столкнулись с реальной опасностью, она держалась очень деловито. Шторм вскочил на коня и пустил его лёгким галопом.

— Одно из двух: либо мы приедем вовремя, либо уже опоздали. Единственное, что нам остаётся, — это ехать дальше.

ГЛАВА 2

Тани была вне себя. Она сочла это оскорблением «Ковчегу» и лично своему дяде. Ведь здешний повелитель зверей обещал, то встретит челнок! А вместо него приехал какой-то мужик, сообщивший, что Шторм уехал в пустыню. У них, видите ли, скотина дохнет! Он долго распинался, как это важно и почему Хостин поехал туда собственной персоной и взял с собой двух животных из своей команды. Хамство чистой воды, вот что это такое! Странно, что дядя Брайон ничего не сказал, а принялся, как ни в чём не бывало, обсуждать местные условия.

Тани потихоньку ушла от них и вернулась к челноку. Мэнди будет приятно поразмяться на свежем воздухе. Тани вытащила на улицу насест для парасовы и вбила его в землю рядом с трапом. Потом вынесла из челнока огромную птицу. Мэнди с удовольствием перескочила на насест, убедилась, что поилка и кормушка полны, и принялась оглядываться по сторонам. Арзорец вместе с дядей Брайаном подошли поглядеть на неё.

— Красавица какая! Ишанская парасова, да?

Тани слегка оттаяла. Мэнди действительно была красавицей.

— Да. Учёные подумывали о том, чтобы использовать их в качестве посланцев для повелителей зверей.

Арзорец кивнул.

— Я так и думал, что она генетически модифицирована. Парасовы обычно неуютно чувствуют себя при дневном свете.

Тани было приятно поговорить о своей любимице.

— Нет, Мэнди дневной свет любит! И ещё она может передавать очень длинные словесные сообщения без единой ошибки. Потому ишанские первопоселенцы и назвали их парасовами. «Парасова» — это не сова с приставкой «пара-», то есть «не совсем сова», это от слова «parrot» — «попугай», так что получается — попугайные совы. Потому что они, с одной стороны, очень хорошо умеют подражать человеческой речи, а с другой — летают только по ночам. В просторечии их звали просто «привидениями». Это потому, — улыбнулась Тани, — что они белые и летают абсолютно бесшумно.