Книга Башня - два - Юрий Никитин

Он медленно покачал головой:

— Это было давно. Очень давно. Песен было много, этоединственное, что в моей голове застряло.

Она развела руками:

— Ну ладно… Жаль, такую хорошую песню забыли. Правда,язык тоже странный. Не английский, не французский…

Он кивнул, соглашаясь, что не английский, не французский,замедленными движениями засыпал смолотый кофе в джезву, пальцы коснулисьверньера газовой плиты. В тот момент, когда джезва без стука опустилась нарешетку, под ней вспыхнул злобно шипящий голубой венчик. Ни одного лишнегодвижения, ни одного лишнего слова. Даже не взял пьезозажигалку, но огонек всеравно вспыхнул. Наверное, там и горел самым малым пламенем, ее гость толькодобавил газу…

Юлия ощутила, что напряжение в самом деле начинаетиспаряться. Раньше бы еще полночи изобретала способы, как отомстить мерзавцамиз подворотни, убивала бы медленно и сладострастно, а потом еще всех подасфальтовый каток, сейчас же, в самом деле, начисто выбросила из головы этумразь, как старалась не помнить о мусорной куче, мимо которой завтра на службу,оскальзываясь на банановой кожуре и апельсиновых корках.

Осталось ощущение, что что-то забыла спросить, несколькомгновений смотрела на синюю корону огня, но не вспомнила, распахнулахолодильник, стараясь не показать гостю, что там пусто, как в Центральном банкеРоссии, если не считать трех баночек пива и глыбы льда в морозилке,изображающей курицу. Ах да, курица уже на столе, осталось разморозить и сунутьв электрогриль. Совсем плохая стала, не должно присутствие мужика… нет, это немужик, это настоящий мужчина, надо признать… не должно присутствие даже лучшегоиз мужчин так сбивать с толку!

За спиной послышался хрип. Она испуганно оглянулась. Лицо еегостя, за последнюю четверть часа слегка порозовевшее, вдруг залила смертельнаябледность. Глазные яблоки застыли. Юлия со страхом увидела, как там лопаютсякровеносные сосудики, кровь разливается по всей оболочке, вот уже глаза красные,как у выходца из ада…

Он пошатнулся, попытался ухватиться за спинку стула. Пальцыпромахнулись, он отступил и рухнул навзничь на диван. Тело свела судорога, лицострашно напряглось, под кожей выступили и натянулись жилы.

— Что с тобой? — вскрикнула она. — Тыприпадочный?..

Он захрипел, лицо перекосило. Он был страшен, Юлияраздиралась между отвращением и жалостью, метнулась к аптечке, вывалила на столцелую груду флакончиков и пластмассовых пластинок с впаянными кружочкамитаблеток.

— Что тебе дать?

Олег хрипел, его корчило, выгибало. Ей почудилось, что в егоживоте перемещаются какие-то шары, даже мелькнули жуткие кадры фильма проинопланетян, что вселяются в тела людей и размножаются в них, но уверила себя,что это ходят бугры мускулов.

— Сделать укол? — допытывалась она. — У меняесть тут всякое… Седалгин, уротропин… ага, но-шпа…

Пальцы дрожали, она кое-как отпилила краешек ампулы, наделана шприц иглу и долго неумело вытягивала оранжевую жидкость. Уколы никогда вжизни не делала, но, подражая виденному, подняла шприц иглой вверх, надавила напоршень. Брызнул тончайший фонтанчик.

— Куда тебе… В задницу бы… Ладно, можно везде, толькобы не в вену. В вену боюсь…

Его губы уже пересохли, нижняя лопнула. Поверх сухой каквыжженная пустыня кожи выступила крупная алая капля, медленно сползла наподбородок. Затем, к великому потрясению Юлии, трещинка закрылась, краясомкнулись, поверх легла аккуратная заплатка. А капелька крови мигом засохла,рассыпалась в мелкую коричневую пыль.

С губ сорвался хрип. Юлия прислушалась, спросила со слезамина глазах:

— Что?.. Повтори!

— Не… надо…

— Что — не надо? — прокричала она ему в ухо.Почему-то решила, что в его черепе сейчас стоит грохот, словно работаюткамнедробилки. — Укол не надо?

— Не… надо…

Она остановилась, руки ее вздрагивали. Крупная янтарнаякапля с кончика иглы медленно поползла вниз, перетекла на пальцы.

Его выгнуло дугой, с губ срывались хрипы, стоны. Лицодергалось, под кожей по черепу носилась стая голодных мышей. Юлия осторожноположила шприц на стол, ее мягкая ладонь легла на его лоб.

Дрожь пробежала по всему крупному телу. Веки поднялисьрезко, на нее в упор взглянули бешеные зеленые глаза. Вокруг яркой зеленойоболочки все залило кроваво-красным.

Юлия отшатнулась. С его губ слетело хриплое:

— Погоди… Сейчас кончится…

— Но помочь?

— Уже… проходит…

У нее по коже побежали крупные пупырышки. Говорил не он!Голос его, но интонации, оттенки, этот низкий зловещий бас, словно механизмпытается общаться с человеком…

Судорога пробежала по его крупному телу. Через мгновениеОлег вздрогнул, непонимающе огляделся:

— Черт… У меня был припадок?

— Да, — ответила она с глубокой жалостью. —Так, крохотный… Ничего не разбил, даже за мной с ножом не побегал.

Он хлопнул веками, она потрясенно видела, с какойнепостижимой скоростью глазные яблоки очищаются от красноты. Через несколькодолгих мгновений, в течение которых она не отрывала взора от его удивительныхглаз, кровавая пелена ушла. Глазные яблоки сверкали чистотой, как фарфоровые, амелкие кровеносные жилки стали почти незаметными.

— Да, — согласился он, — это я упустил. Тыизвини меня, пожалуйста! Это не заразное, честно.

Он поднялся, Юлия невольно отступила. Он возвышался над нею,огромный и нечеловечески сильный. Если захочет ухватить за горло, то ейостанется только вспискнуть и вывалить язык.

— Ладно, — сказала она, — все в порядке. Чтоговорят врачи?

— Думаешь, — ответил он хмуро, — врачи обэтом знают? Это у меня недавно… Но заняться собой некогда, все на бегу… Вотразделаюсь с делами — займусь.

Она, вздохнула с облегчением:

— Если это не врожденное, то излечимо.

— Не врожденное, — заверил он.

— Ладно, отдыхай, — сказала она ссомнением, — я приготовлю ужин. Потом расскажешь, что у тебя за такиедела, что о собственном здоровье подумать некогда! Подумать только, есть ещетакие мужчины…

С телеэкрана неслась разухабистая дурь, он взял пультик ибросил на диван. Экран тут же погас, в комнате настала тишина. Едва слышношипел сгораемый газ. Юлия ощутила внутри себя некоторое щекотание, будто еговзгляд проникал в ее внутренности.

Сердясь на себя за такую чувствительность, она грубо сдиралас курицы примерзший пластик, спросила независимо:

— А ты кто по профессии?

— Геополитик, — ответил он после некоторой паузы.