Книга Год Единорога - Андрэ Нортон

— Теперь вам лучше уйти, мой лорд, — предложила аббатисса — Маримма вот-вот должна очнуться, и если она снова увидит вас здесь, она опять ударится в крик и слезы, а это вам не нравится.

— Дочь моя, — теперь ее взгляд обратился ко мне. Я не могла прочесть ее мыслей. Если же она прочитала мои и разгадала мои намерения, она ничем этого не выдала. — Ты ведь будешь лечить ее, как только сможешь, и если понадобится, проведешь возле нее ночь?

Я не ответила ничего определенного, хотя и поклонилась ей ниже, чем лорду Имграю, который, все еще колеблясь, стоял у двери. Но когда аббатисса повернулась к дверям, он вышел, и она последовала за ним наружу. Дверь за ними закрылась.

Маримма пошевелилась и застонала. Лицо ее покраснело, как от лихорадки, дыхание было тяжелым и неравномерным. Я положила таблетку на стол и ложкой отмерила в костяную чашечку дозу смеси из флакончика. Через мгновение я уже держала чашечку в руках. Теперь я находилась между настоящим и будущим. С этого мгновения возврата уже не было, только успех или разоблачение и враждебность, такая непримиримая, что я не могла и надеяться на прощение. Но я колебалась недолго. Обняла рукой плечи Мариммы и приподняла ей голову. Глаза ее были полуоткрыты и она бормотала что-то бессвязное. Я поднесла костяную чашечку к ее губам, и повинуясь моим мягким убеждениям, она проглотила ее содержимое.

— Великолепно.

Я оглянулась. В дверях стояла Суссия и створки двери тихо закрывались за ней. Она подошла ко мне.

— У тебя должна быть союзница…

— Да, это так. Но почему?

Мы, казалось, снова были единодушны и разделяли мысли друг друга.

— Почему, леди Джиллан? По многим причинам. Сначала первая из них: потому что это нежное создание мне очень нравится, — она взглянула на Маримму. — Она принадлежит к тому безвредному, нуждающемуся в поддержке виду женщин, для которых наш мир слишком суров и которые даже никогда не могли подумать о том, что мы можем легко вынести. Ты и я — женщины совсем другого типа. А во-вторых, потому, что я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Джиллан. Этот Норстадт для тебя тюрьма. А на какое другое будущее ты можешь надеяться здесь, кроме как на бесконечные годы однообразной жизни…

— Пыльные годы… — я не заметила, что думаю вслух, пока не услышала тихий смех.

— Я сама не смогла бы выразиться лучше.

— Но почему тебя так заботит моя судьба?

— Я сама этого точно не знаю, Джиллан, — задумчиво ответила она. — Мы с тобой не сестры, не подруги и не собутыльницы. Я знаю только, что мне хочется помочь тебе. И я думаю, что у тебя действительно есть причина уехать отсюда. И будь у меня выбор, я бы поступила так же.

— С готовностью?

— Тебя это удивляет? — Суссия улыбнулась. Странно, но меня это не удивило. Суссия, не проронив ни слезинки, готова была поехать с невестами и с любопытством и жаждой приключений ждала ответа.

— Мы обе одной и той же натуры, Джиллан. Поэтому этот монастырь не для тебя.

—Ты имеешь в виду, что я должна ехать и с легким сердцем выйти замуж за оборотня и колдуна?

— Именно, — она все еще улыбалась. — Подумай о том, какое это будет приключение, моя дорогая Джиллан. Я тебе очень завидую.

Она была права — и еще как права!

— А теперь скажи мне, какую дозу ты ей дала? — спросила она. — И какой твой план?

— Я дала ей снотворное и она будет спать долго. Она проснется через день-полтора, здоровая и с успокоенными нервами и мыслями.

— Но если она будет спать здесь… — Суссия задумчиво прикусила свою нижнюю губу.

— Это не входит в мои намерения. В этом сне она находится в полном моем распоряжении. Как только начнется Час Великого Молчания, я перенесу ее в свою комнату.

Суссия кивнула.

— Хорошо придумано. Ты более рослая, чем она, но в сумраке рассвета ничего не будет заметно. Я принесу тебе одежду для верховой езды, а также ее куртку и накидку. Ты будешь прятать слезы под этой накидкой. Не думаю, что лорд Имграй будет задавать тебе вопросы, если ты пойдешь к своей лошади с закрытым накидкой лицом. Останется еще прощание с аббатиссой. Она должна благословить невест у двери часовни…

— Это будет очень рано, и если пойдет снег… Есть еще несколько моментов, которые я надеюсь преодолеть только с помощью случая.

— Что я могу сделать, то сделаю, — сказала Суссия. Потом мы обе стали обсуждать подробности моего плана. В конце концов Маримма оказалась в моей постели, а я лежала в ее в теплом нижнем белье, в костюме для верховой езды и в юбке с разрезом, которые мне принесла Суссия. Все это было из тонкой ткани, ее серебристый цвет подходил к цвету накидки, которую мне тоже принесла Суссия. Куртка была светлого цвета и на ней красным и золотым был вышит крылатый конь, летящий над зелено-голубыми линиями, обозначающими море — герб Мариммы.

Я заплела свои черные волосы и закрепила их на голове; затем натянула капюшон и вуаль для путешествий, сделав из них нечто вроде маски, закрывающей мое лицо. Когда я была готова, Суссия критически осмотрела меня.

— Тот, кто хорошо знает Маримму, боюсь, не ошибется. Но лорд Имграй видел ее редко, а те, с кем ты поедешь завтра утром, никогда не знали ее. Ты должна будешь проявить все свое мастерство, чтобы сохранить маскировку, пока, наконец, возвращение не станет невозможным. Место встречи со всадниками не особенно далеко, возвращение вызовет задержку, а плохая погода на плоскогорье может задержать его еще больше. Поэтому лорд Имграй не отважится на возвращение. Ему же нужны только двенадцать и еще одна невеста, и они у него есть. Это будет твоей защитой против его гнева, если он разоблачит тебя.

Да, это будет единственной защитой, которая у меня есть. Страх захлестнул меня, но я не позволила ему затмить мой разум. Я должна была вооружиться уверенностью.

— Всего хорошего, Джиллан.

— И я желаю тебе всего хорошего и даже еще больше, — коротко ответила я, взяла мешочек с травами и лекарствами, который перед этим упаковала. И все же мне на мгновение захотелось отступить и все бросить, но я без колебаний отогнала это желание.

Снова вернувшись в комнату Мариммы, я провела там остаток ночи, приняла кое-что из моего запаса снадобий, так что несмотря на то, что я почти не спала, утром я была свежей и бодрой, когда в дверь осторожно постучали.

Я надела на голову капюшон и накинула поверх него накидку, но все же медлила отозваться. Потом я услышала шепот:

— Ты готова?

Суссия. Когда я подошла к ней, она быстро положила руку на мое плечо, словно заботливо оберегала свою новую подругу. Я стала играть свою роль и, слабая и дрожавшая, вышла в большой зал. Еда уже ожидала нас: походный завтрак и горячее питье. Мне удалось съесть намного больше, чем это было заметно со стороны. Суссия, как моя подруга, сидела возле меня и тихо, но настойчиво, говорила со мной заботливым голосом. Она шепотом рассказала мне, что ей удалось с помощью различных уверток услать всех подруг Мариммы, потому что я очень боялась, что их сочувствие может привести к моему разоблачению. После истерического припадка Мариммы вчера вечером, когда ей сообщили эту новость, они с готовностью поверили этому.