Книга Люди и призраки - Оксана Панкеева

– Из Мистралии.

– Вот теперь все понятно. Значит, ты из мира Дельта. Это чтоб ты знал, если кто спросит. Только что-то я не слышал, чтобы в вашем мире водились люди Лабиринта… Ах, извини, я отвлекся. Итак, эта невезучая бабулька – волшебница, и она пытается тебя просканировать? На предмет чего? Ты преступник?

– Это они преступники! – оскорбился Кантор. – Мало того что кинули нас, так еще и убить хотели! Ребята сбежали, а я попался. А теперь вот эта зараза пытается от меня узнать, где все остальные. Понимаешь, что будет, если она меня просканирует? Я столько знаю, что может пострадать куча народу. Если уж ты такой дремучий гуманист, прикинь с этой стороны. Что будет… гуманнее. Или ты, может, думаешь, что я вру?

– Нет, – серьезно ответил мальчишка, пристально его изучая, как это обычно делают видящие маги. – Врать ты мне не можешь. Здесь Лабиринт. Просто всякое утверждение субъективно и поддается толкованиям… А покажи-ка ты мне свое настоящее лицо, а то как-то даже неловко говорить о серьезных вещах с таким малышом…

Он резко вскинул руки, сложив их перед собой, а затем так же резко рванул в стороны, разрывая пространство, будто раздвигая занавески.

– Больно, засранец! – вскрикнул Кантор, поскольку ощущение было такое, будто он на миг вернулся в свое многострадальное тело. Зато теперь было уж предельно ясно, что перед ним действительно взрослый маг, знающий о Лабиринте несоизмеримо больше, чем он сам.

– Не ругайся, – виновато попросил маг, сочувственно всматриваясь. – Я не знал, что это будет для тебя так болезненно. Зато теперь прекрасно вижу причину твоей ненормальной агрессивности. Кто же это тебя так? Тоже она?

– Нет, это другой… специалист. По своей методике, чтоб ему… Слушай, парень, а ты мне покажешь свое настоящее лицо? А то ведь, по идее, мне следует обращаться к тебе «почтенный мэтр», но выглядишь ты так, что язык не поворачивается.

– Смотри, – пожал плечами мальчишка. – Мне это будет небольно, так что можешь открыть.

– А как?

– Не умеешь? Ну тогда извини. Чтобы ты мог увидеть меня, ты должен сам открыть. А чтоб не было так уж обидно, могу тебя утешить: это и есть мое настоящее лицо. Так я выглядел тридцать лет назад. Так что сделай поправку на возраст – и представь себе. Да, и этот рыжий вихор я, разумеется, больше не ношу, вышел из того возраста.

– А что он означает? – полюбопытствовал Кантор, так как, согласно мистралийским обычаям, всякая прическа что-то означала.

– Так было модно во времена моей юности, – засмеялся «почтенный мэтр». – Я был ярым поклонником Кангрема, а тот был рыжим, поэтому все фаны красили себе одну-две пряди в рыжий цвет. Краситься полностью считалось признаком непомерной гордыни. Да зачем они тебе, эти детские дела, давай лучше подумаем, что же с этой незадачливой старушкой делать, не убивать же ее, в самом деле…

– А почему ты ее называешь старушкой? – не удержался Кантор. – Ты ее так видишь?

– Да, именно так. Дамой весьма почтенного возраста. Представь, как вы жутко смотрелись – маленький ребенок, избивающий глубокую старушку… А знаешь что! Ты ее свяжи. Чем-нибудь из того, что на ней есть, тогда это будет для нее реально, и она будет сидеть тут, пока не освободится, на что у нее уйдет уйма времени. Да и выход из Лабиринта она будет искать долго и нудно. Только не думаю, что это тебе особо поможет в твоем положении. Либо тебя вернут к тому специалисту, который тебя так разукрасил, либо найдут другого мага.

Кантор вздохнул. Предположение было очень резонным.

– Ты хорошо ориентируешься в Лабиринте? – спросил он.

– Как у себя дома. А ты хотел куда-то попасть? Или сам не найдешь выход и тебя проводить?

– Зачем мне искать выход, сейчас на меня там выльют ведро воды – и вынесет как миленького. Ты мне покажи, где тоннель.

– Тоннель… – понимающе кивнул мальчишка. – Оригинальный способ самоубийства, но у тебя ничего не выйдет. Тоннель не примет тебя. Ты не настолько плох, чтобы умереть. Если я могу тебе помочь как-то иначе, говори, а нет, так я пойду. Я же тут по делу, а не на прогулке.

– А по какому? – поинтересовался Кантор, разматывая один из ремней.

– Пациента ищу, – пояснил собеседник.

– Так ты врач?

– Да. А что, непохож?

– Ни капельки, – честно ответил мистралиец и принялся старательно связывать руки волшебнице. Убить бы, конечно, было надежнее, но ведь этот малолетний гуманист не позволит. Впрочем, привязать – тоже неплохая идея. Может, она действительно застрянет здесь надолго. Тогда появится небольшая надежда на то, что другие маги поостерегутся с ним связываться, зная, что случилось с бедной мэтрессой Джоаной. – Кого-то ты мне напоминаешь, но не врача, это уж точно.

– Да? Странно, твоя побитая физиономия мне тоже кажется смутно знакомой. Хотя видеться мы с тобой нигде не могли, разве что здесь, в Лабиринте. Тебя как зовут, между прочим? А то мы так и не познакомились.

– Диего, – ответил Кантор, поскольку из всех имен, которые носил мистралиец, это было самое простое и распространенное, и найти кого-либо по нему было сложнее всего. Однако на собеседника оно почему-то произвело ненормально сильное впечатление. Он замер, уставившись на Кантора изумленным взглядом человека, до которого с трудом доходит нечто непостижимое, и переспросил:

– Диего дель Кастельмарра? Это ты и есть? У тебя еще раньше была цветная татуировка на плече?

– Ну… да, – неуверенно ответил Кантор, сомневаясь, стоило ли признаваться, и недоумевая, откуда его так хорошо знают в других мирах.

– У тебя просто талант попадать в неприятности! – воскликнул мальчишка, вскакивая с земли. – Объясни, где тебя держат, я попробую кое-кому свистнуть.

– Но как?… – растерялся Кантор. – Ты же в другом мире!

– Это моя проблема, просто объясни… Так, чтобы это было доступно для человека из твоего мира, а я передам.

– Да объяснить-то несложно, я видел, куда меня везут. Большое, уродливое здание на Четвертой улице, с вывеской «Филиал оружейного магазина» или что-то в этом роде. Все это в Новом Капитолии, в Голдиане. И в здании полно вооруженной охраны, разумеется.

– Хорошо, – кивнул лохматой головой мальчишка. – Постарайся не выходить из Лабиринта как можно дольше, но к тоннелю не торопись. А я побежал.

Он развернулся и припустил через стадион, только кроссовки замелькали. Кантор проследил, как мальчишка промчался сквозь королевскую ложу, как будто она была совершенно нематериальна, и вспомнил, что так и не спросил почтенного мэтра, как же его зовут. Поскольку кричать вслед было поздно, Кантор в последний раз проверил прочность ремней и узлов, поднялся и неторопливо побрел прочь, размышляя, где он, в самом деле, мог раньше встречаться с этим странным парнишкой? Ведь мальчик его вспомнил, – значит, все-таки встречались. Что это с его памятью, в самом деле? Последние мозги отшибли, что ли? Не вспоминается, хоть ты сдохни. Или это было именно в тот период жизни мистралийца, который всплывал иногда только отдельными обрывками воспоминаний? В его «прежней» жизни?! А может, все это просто шуточки Лабиринта и никакого мальчика на самом деле не было, а он тут развесил уши и ждет помощи неизвестно откуда?