Книга Оборотень - Таня Хайтманн

— Доброе утро, — произнес он, протягивая чашку.

Он попытался улыбнуться, но глаза его оставались серьезными. Они светились темно-синим светом, окруженные ободком, напоминавшим по оттенку линию, обозначающую горизонт. Головокружительное сочетание!

— В любом случае кофе делает его гораздо лучше, — ответила Мета, не зная, что еще сказать. Чтобы справиться со смущением, она отпила глоток и с облегчением поняла, что желудок с радостью принял теплую жидкость. — Кстати, меня зовут Мета.

— Давид.

Низкий голос, а тон сдержанный, заставлявший предположить, что мужчина предпочитает говорить тихо.

Мета вынуждена была признать, что, даже только что выйдя из душа, Давид все равно пахнет возбуждающе. Она смотрела, как он пьет кофе, и внезапно поняла: он на пару лет моложе ее, ему максимум двадцать пять. Из-за его темных волос и серьезного вида можно было ошибиться, но теперь, в утреннем свете, сомнений не оставалось. Студент, подумала Мета. Или того хуже: какой-нибудь опустившийся боксер, если принять во внимание его старые и свежие раны.

Она смущенно оглянулась на спальню, где по-прежнему играли «Violent Femmes», и взгляд ее упал на картину, стоявшую у стены под окном. Строго геометрически поделенная картина с точно очерченными плоскостями, которые казались вырезанными хирургическим инструментом и тщательно пригнанными друг к другу. Цвета блеклые, практически без акцентов, не говоря уже об игре света. Мете показалось, что она смотрит на современное строение с непривычной перспективы. В картине было что-то знакомое, и она вот-вот должна была понять, что именно.

— Очень интересно… Чье это? — спросила она и хотела было пройти к картине, но внезапно почувствовала, как его настроение с напряженного сменилось плохо скрытым нетерпением.

Она тут же пожалела о своем появлении в кухне.

Давид поставил чашку и задумчиво посмотрел на Мету.

— Мне действительно очень жаль… — начал он. — Я знаю, что это напоминает дешевую отмазку, но у меня назначена встреча и мне пора выдвигаться. Очень важная встреча.

Мета почувствовала себя так, словно он ее выругал. Уголки ее губ дрогнули, пытаясь сложиться в искусственной улыбке, но даже это ей не удалось. Небрежным жестом поставив чашку, она направилась к своим вещам.

Давид остановился в дверном проеме со скрещенными на груди руками.

— Если бы не встреча, мы могли бы спокойно…

— Нет, довольно, — оборвала его Мета и быстро прошла к двери.

— Почему бы тебе не оставить свой номер телефона? — спросил Давид.

Мета бросила на него насмешливый взгляд, о котором тут же пожалела. Было очевидно, что парень раскаивался в резкости, с которой отшил ее. Не стоило реагировать так обиженно, правда, сказала себе Мета, стоя у открытой двери. В конце концов, сама напросилась.

— Всего хорошего, — сказала она настолько приветливо, насколько такое было возможно в этой ситуации, и позволила себе еще раз взглянуть в его выразительные голубые глаза.

А потом, прежде чем Давид успел что-то сказать, захлопнула за собой дверь и поспешила вниз по запущенной лестнице. На улице ее встретил прохладный ветерок. Лето наконец-то закончилось.

Глава 3

Расплата

Давид повернул за угол и порадовался тому, что, несмотря на спешку, все же захватил куртку. В какой-то момент ночи ветер заметно посвежел и теперь дул в лицо настолько резко, что ноющая головная боль от водки была моментально забыта.

Давид невольно провел кончиками пальцев по своим опухшим губам, ощущая, как ткань рубашки при каждом движении касается искусанной груди, — в порыве страсти Мета обошлась с ним не очень-то нежно. Если бы он не был настолько пьян, то, возможно, ушел бы в смущении. Но прошлой ночью все казалось правильным — с того самого момента, как она прижалась к его груди.

При воспоминании об этом Давид замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он снова увидел, как она лежит голая на его постели, вытянув руки за голову, выгнув спину. Бледное, слишком филигранное тело. Хитросплетение пульсирующих вен прямо под кожей. Все в ней только и ждало того, чтобы он наконец лег и коснулся ее. Он даже не задумывался над тем, насколько нереально так сблизиться с совершенно чужой женщиной, насколько ощущение того, что ему знаком каждый сантиметр ее кожи, соответствует действительности. Он не видел ни малейших препятствий.

Почувствовав прикосновение к своей ноге, Давид от удивления отпрыгнул, но уже в следующее мгновение взял себя в руки и сурово взглянул на собаку, которая, смущенно поджав уши, смотрела на него.

— Бурек, если ты еще раз так подкрадешься, получишь пинка. То же самое касается и тебя, Янник, — приветствовал Давид своего друга, как раз остановившегося рядом.

— Ты чертовски опоздал, — заявил Янник, мимоходом погладив пса по голове.

Он застегнул молнию на своей куртке до конца, и стоячий воротник закрывал его подбородок. Руки в карманах, голову втянул в плечи, словно вот-вот замерзнет. Но все было совсем не так: Янник считал такую позу выражением крутизны, хотя у Давида она вызывала ощущение, что он имеет дело со школьником.

Янник улыбнулся.

— Кроме того, от тебя все еще пахнет сексом и алкоголем — редкая смесь в последнее время.

— Знаю.

Давид еле сдерживался. Ему не нужно было смотреть на часы, чтобы знать, что он потерял много времени. По спине бегали мурашки, которых станет еще больше, если он не пойдет быстрее.

— Они тебя вздернут.

— Знаю! — отрезал Давид. — Но я уже ничего не могу исправить, верно?

Янник смущенно рассмеялся, пытаясь идти в ногу с Давидом.

— Прошлой ночью она привела их в бешенство, этих старых пердунов. Я еще и не проснулся толком, как они уже начали орать. Здорово, должно быть, вы потрахались, если я правильно понял. Как насчет коротенького отчета?

— Оставь меня наконец в покое! — отрезал Давид, но потом, прикрывшись козырьком бейсбольной кепки, негромко рассмеялся.

Янник, однако, не собирался скрывать от мира свою улыбку. Черты его лица были словно специально созданы для выражения хорошего настроения. Пока Давид размышлял об этом, вся веселость его улетучилась. В конце концов, они оба живут не в том мире, где можно безнаказанно бродить по улицам и болтать о своих эротических фантазиях. Хотя бесхитростный характер Янника располагал к этому, Давиду казалось, что он из озорства прыгнул на люк, который в любой момент может открыться. Когда в непрерывной череде фасадов зданий показалась их цель, больше всего ему хотелось ударить беззаботно ухмыляющегося Янника локтем в бок.

Хотя район располагался в стороне от главной магистрали города, здесь постоянно сновали автомобили. Только тротуары были пустынны — отличительная черта этого города, в котором почти никто не чувствовал желания прогуляться. Все предпочитали мариноваться в автобусах и метро, словно это могло нивелировать все неприятное. Но на той улице, куда направлялись Давид и Янник, необъяснимым образом стихало и дорожное движение. Она выглядела покинутой. Несмотря на бессчетное количество окон, мысль о том, что за ними кипит жизнь, казалась странной. Создавалось впечатление, что здесь есть только асфальт и каменная кладка. Даже небо выглядело серым, словно грязная побелка.