Книга «Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД - Петр Дерябин

* * *

Со становлением ОПЕРОДа сталинская система личной охраны приобрела законченные черты. Несмотря на расширения, изменения в названиях и смену некоторых персон, сущность этой системы сохранялась до самой смерти диктатора. Верхушка личной охраны подчинялась только Сталину. Опираясь на нее, Грузин мог полностью управлять партией и правительством, включая, конечно же, и службу органов безопасности. С помощью своей элитной гвардии он мог свергать с должности, сажать в тюрьму, высылать или казнить любого советского гражданина, невзирая на его ранг и положение.

Несмотря на чрезвычайные полномочия ОПЕРОДа, комендантом Кремля по-прежнему оставался Петерсон. Однако авторитет этого латыша к 1926 году практически свелся к нулю. С этого момента, на протяжении всей эпохи правления Сталина, Петерсон и последующие кремлевские коменданты играли лишь роль обыкновенных администраторов охраны и исполнителей чужих приказаний. Все главные функции комендатуры Кремля принял на себя начальник ОПЕРОДа и его преемники.

Одновременно с формированием ОПЕРОДа были произведены важнейшие преобразования в организации управления системой личной безопасности, то есть секретариата. Прогрессирующая болезнь Товстухи ограничивала его активность на посту главы секретариата. Этот недостаток был восполнен Поскребышевым, который к 1927 году стал все чаще исполнять обязанности Товстухи, а после 1930 года полностью взял их на себя. Почти не сохранилось сведений о прошлом Поскребышева. Известно лишь то, что он прибыл из Средней Азии и стал (возможно, по протекции Товстухи) членом секретариата Сталина где-то в середине двадцатых годов. Самой примечательной чертой его характера являлась осторожность. И, как следствие этого, он был чрезвычайно немногословен. За длительный период пребывания Поскребышева в роли «Пятницы» вождя и его «второго я» он сопровождал многочисленные иностранные делегации, наносившие визиты Сталину, но никто из посетителей впоследствии не смог припомнить, чтобы Поскребышев произвел на них большее впечатление, чем обыкновенный охранник у дверей. Он, кстати, никогда не позволял себе сниматься рядом с диктатором, хотя Власик был неплохим фотографом-любителем.

В состав ОПЕРОДа входили еще два человека, игравшие немаловажную роль в его структуре и функциях. Одним из них был Волович, заместитель Паукера, а вторым — Власик. Какое-то время Волович специализировался на улаживании сталинских проблем с его оппонентами за границей — он играл важную роль в похищении белогвардейского генерала Кутепова в Париже в 1930 году. Но после успеха этой операции был возвращен в Москву, где служил личным шофером Сталина — до того времени, пока вместе со своим боссом Паукером не был ликвидирован во время чисток 1937 года. Однако Власик, несмотря на свои временные размолвки с Хозяином, по-прежнему оставался на хорошем счету и играл весьма важную роль. Он возглавлял специальное подразделение ОПЕРОДа и его преемников — элитную группу, именовавшуюся личной охраной Сталина, а на самом деле выполнявшую обязанности диктаторских палачей и ликвидаторов.

Как только Поскребышев оказался в седле, всемогущество сталинской системы личной охраны закрепилось окончательно. С этого момента полностью контролируемое Сталиным ОГПУ использовалось им для того, чтобы держать массы простых советских людей под своим недремлющим оком. А для более важных персон, в особенности других партийных иерархов, у него наготове всегда имелась специальная команда. Приказы Сталина исполнялись по цепочке Поскребышев-Паукер-Власик. Однако во многих случаях в прямых распоряжениях Грузина не возникало необходимости. Догадливость Поскребышева — отчасти интуитивная, а отчасти приобретенная за время работы в заправляемом им секретариате — была столь велика, что он обычно знал наперед все желания и намерения вождя и спешил исполнить их без какого-либо специального указания. В таких случаях Поскребышев мог информировать Паукера о необходимой акции, но чаще всего он информировал «парикмахера» и отдавал распоряжение о ликвидации или аресте непосредственно Власику, после чего тот созывал своих головорезов и приводил приказ в исполнение. Именно таким способом (или даже просто его угрозой) Сталин сумел расправиться с, казалось бы, всемогущими начальниками секретной службы во время чисток тридцатых годов, а позже держать на коротком поводке Берию и его подчиненных.

* * *

Однако грозная команда Поскребышев-Власик в первые годы своего формирования оказалась как бы не у дел, поскольку в этот период настоящей потребности в подобной элитной группе безопасности не возникало. В своих политических маневрах Сталин действовал очень хитро, натравливая преемников Ленина друг на друга. Эти исполненные самых благих намерений, но невероятно недальновидные и наивные ленинцы уничтожили самих себя как политическую силу, после того как позволили Сталину поделить себя на так называемых левых и правых.

Весной 1934 года умирает Менжинский, официальный глава ОГПУ, который, хоть и безуспешно, все же пытался противостоять силовым методам твердой руки Сталина. В течение месяца Ягода, самый преданный из приспешников Сталина, заместитель и преемник Менжинского, вступает в должность начальника ОГПУ, преобразованного в НКВД. ОПЕРОД был сразу же преобразован в Первый отдел НКВД. Это лишь подчеркнуло тот факт, что Сталин придавал этому дивизиону секретной службы первостепенную важность. Первый отдел по-прежнему возглавлял Паукер, имея своими заместителями Воловича и Власика, комендантом Кремля оставался все тот же Петерсон. Над этим квартетом продолжал главенствовать Поскребышев, официально числившийся главой сталинского секретариата, хотя он давно уже дослужился до звания генерал-лейтенанта сил безопасности.

После ликвидации Кирова Сталин заново реорганизовал свою личную охрану, готовя ее к грандиозной чистке, которую он задумал для своего ничего не подозревавшего народа. Первым шагом на этом пути явилось расширение Первого отдела Паукера путем его объединения с вездесущим ГУГБ (Главным управлением государственной безопасности) НКВД, предусмотрительно учрежденного Сталиным в июле 1934 года. Кроме того, в конце декабря 1934 года Грузин предпринял еще два важных шага в деле укрепления мощи и эффективности своей гвардии. Внутри ГУГБ НКВД он сформировал СПУ (Секретно-политическое управление), официально оформив существование следственной команды Поскребышева и придав некоторую «законность» арестам и убийствам, производимым его подчиненным Власиком, а также отделался от последнего упрямого латыша, коменданта Кремля Петерсона. Прослужив несколько лет в киевском НКВД, тот был арестован и расстрелян в 1938 году. Ненадолго пережил своего предшественника и его преемник на посту коменданта Кремля Ткалун. Будучи также арестованным в 1938 году, он бесследно исчез — несомненно, навсегда и не по своей воле. И это несмотря на тот факт, что Ткалун, служивший до назначения в Кремль военным комендантом Москвы, был протеже самого Ворошилова.

Несмотря на преднамеренное прикрытие запутанной терминологией и аббревиатурами, высший уровень личной гвардии диктатора не являлся таким уж сложным механизмом. Будучи в одном лице главой секретариата, Поскребышев был прекрасно осведомлен и мог держать под контролем все дела партии и правительства, вплоть до самых секретных. А занимаемый им одновременно пост руководителя СПУ позволял ему руководить следствием, дознанием и (или) организацией важнейших на данный момент покушений. Дело намеченной жертвы тщательно разрабатывалось в недрах СПУ (это была та самая практика, которой возмущались коммунисты эпохи постсталинизма, когда взывали к «социалистической законности»), затем Поскребышев и (или) Сталин решали, что делать с «обвиняемым» — оказать честь быть представленным на показательном процессе, сценарий которого готовило то же СПУ, или негласно уничтожить. Большинство жертв получало пулю в затылок, хотя иногда бывали случаи «самоубийства», смерти от «сердечного приступа» или какого-нибудь еще «заболевания», устроенного профессиональными головорезами Власика. Изредка Поскребышев лично руководил ликвидацией особо заслуженного ветерана партии или — что особенно ценилось — принуждал последнего совершить самоубийство, пообещав официальное заявление о его естественной смерти с подобающими почетными похоронами, что являлось, несомненно, наилучшим решением вопроса.