Книга Когда убивают футбол: игра по-русски - Марк Фурман

— Уже сделано, — подполковник обменялся рукопожатиями с прибывшими. — Давайте знакомиться, Анатолий Журавлев. Расследование взято под личный контроль министра, об убийствах уже доложено Президенту. С чего начнем, Юрий Владимирович?

— Я с Родина. Он ведь тоже президент, правда, не страны — «Арбата». Вы с Виктором допросите других лиц из руководства клуба. Времени у нас в обрез, встречаемся часа через два в кабинете Ницковой, — распорядился Корначев.

— Хорошо. Если я вас правильно понял, заседание правления придется прервать. — Журавлев достал расческу, пригладил густую темно-каштановую шевелюру.

— Зачем? — мягко возразил Корначев. — Мне, например, очень интересно, что они решат по кадровому вопросу. Главное, как и при любом «мокряке» — узнать, на ком шапка горит, и кому это было нужно, — закончил он.

* * *

Учитывая, что никто особенно не рвался говорить, правление тянулось уже третий час. Все толклись, в основном, вокруг того, что, дескать, жаль, ушел от нас хороший работник, но что-нибудь теплое, человеческое вспомнить никто не захотел. Родин только сейчас, пытаясь заглянуть в ускользающие глаза своих товарищей (может, уже бывших?), начал осознавать, что выстрелы в Ницкову, это черная метка ему — президенту клуба. Ведь это он привел ее, поставив главной над всей арбатовской кормушкой.

Он никогда не интересовался, а что, собственно, думают члены правления клуба, потому что ему было на это наплевать. Сейчас, после смерти Ницковой, он страстно хотел бы поговорить с кем-нибудь по душам, но оказалось, что такого человека попросту нет.

Как-то на банкете, посвященном очередной победе «Арбата» в первенстве страны, председатель Государственного банка, остроумный и ехидный чиновник, провозглашая тост в честь Родина, сказал, что «Арбат» ему напоминает сумму, выраженную единицей с одиннадцатью нулями. Все тогда зааплодировали, оценив игривый двусмысленный подтекст этих слов. И только сейчас Родин на своей шкуре почувствовал, как одиноко может быть единице без нулей, которые ее покинули.

— К вечеру убитых должны перевезти из белозерского морга в Москву, — закончил правление Родин. — Похороны состоятся послезавтра.

— При любой погоде, — сказал кто-то тихо.

Члены правления футбольного клуба «Арбат» цепочкой покинули кабинет своего президента. Последним вышел Сакуленко.

— Я вас все-таки дождусь, Вячеслав Иванович, — произнес он с порога. — Есть несколько неотложных вопросов.

— Хорошо, Валентин, — устало сказал Родин, — обсудим. Что там у тебя?

* * *

В потоке транспорта, идущего по неширокой военной бетонке сквозь густой ельник, ехал белый «Москвич» За рулём сидел темноволосый майор, фуражка и полосатый жезл, как и в «Жигулях», лежали у заднего стекла. Жаркий воздух стоял над дорогой, в машине нестерпимо запахло.

— Слышь, Толян, чего это от тебя так потом несет?

— А что, чувствуется?

— А то, — поморщился Руслан.

— Это у меня всегда, когда волнуюсь. Даже на стадионе, — извиняющимся тоном сказал Толян.

— Давай искупнемся, — предложил Руслан, — времени у нас вагон.

— Где же здесь искупнешься? — спросил Толян, глядя на густые хвойные заросли.

Вдруг среди темных еловых стволов блеснула вода, и через минуту машина выехала на низкий глинистый берег водохранилища. Берег был пуст, только обрывок «Московского комсомольца» говорил о том, что иногда и здесь бывают люди. А где они не бывают? Как утверждают американцы, они побывали даже на Луне.

— Хорошо, — произнес Руслан, оглядев неуютную мокрую поляну.

— Чего тут хорошего, — возразил Толян, осторожно переступая по земле, из которой выступала коричневая болотистая жижа.

— Нет никого, — ответил Руслан, — вот и хорошо.

— Может, выпьем с устатку? — спросил Толян, поглаживая себя по бокам. — Заработали ведь.

— Заработали, — мрачно подтвердил Руслан. — Конечно, выпей, — неожиданно улыбнулся он. — А я за рулем, потом доберу, у Алексеича.

Одежду быстро сбросили. Пронзительная свежесть прозрачной воды обжигала тело. Вперед — кролем наперегонки! Кто глубже нырнет! Какое блаженство, лежа на спине, беззаботно смотреть в безбрежное голубое небо! Убийцы, словно невинные подростки, резвились в прохладной воде…

Минут через пятнадцать, освежившись и расслабившись, не спеша стали готовиться к трапезе. На паре расстеленных газет «Спид-инфо» появились колбаса, батон хлеба, несколько вареных яиц, «Фанта» и бутылка столичной водки.

— Пей, Толян! — Руслан, налив водки до половины стакана, сразу же завинтил пробку. — Пей и закусывай, не спеши.

Руслан глотнул «Фанты», пару раз отмахнулся от комаров, затем натянул на себя футболку и джинсы. Он отошел за машину, помочился, а когда повернулся, в руках у него был пистолет с глушителем. Из-за кабины он следил за Толяном, жадно уничтожающим закуску, давая ему возможность поесть напоследок. Секунда-другая… «Ну, пора», — решил Руслан.

Но неожиданно из-за камышей показалась байдарка, потом другая, за ней — третья. Пять взрослых, четверо детей, собака. Дети радостно закричали, увидев место, где можно пристать к берегу, даже собака обрадовалась, что можно будет побегать по земле.

Раздосадованный Руслан сунул пистолет за сиденье, грубо приказал подельнику:

— Сворачивай банкет, Толян. Одевайся и ходу.

9

…Юрий Корначев осматривал более чем просторный кабинет главного тренера прославленной команды. В центре — длинный стол темно-вишневого цвета, в тон ему подобрана вся мебель. Два десятка стульев вдоль стола, просторные, удобные диваны у стен. За сверкающими стеклами встроенных шкафов многочисленные награды клуба: кубки из металла и стекла, дипломы отечественные и иностранные, множество разнообразных сувениров. Посредине, в отдельном шкафу — хрустальный кубок России, над рабочим столом Родина портреты знаменитых игроков, легенд «Арбата».

В суматохе и заботах, вызванных убийством Ницковой, президент остался верен себе: в любой критической ситуации сохранять внешнее спокойствие. Независимо от того, какие страсти бушуют у него внутри, ни радость, ни паника не отражались на его бесстрастном лице. Еще до совещания, едва переступив порог кабинета, он прошел за скрытую в стене дубовую панель, переоделся в «клубный» с эмблемой «Арбата» строгий темный костюм, свежую сорочку. Затем, мгновение помедлив, решительно опрокинул в рот пару рюмок греческой «Метаксы», зажевав их крекером. Сразу же полегчало. Теперь Родин почувствовал себя куда увереннее, готовым к новым ударам судьбы. Он закурил, это всегда помогало ему сосредоточиться.

…Корначев, сидящий сбоку от хозяина, уловил едва ощутимый сладковатый аромат. «Мог бы и угостить, — подумал следователь, — чтобы я мог отказаться». Достав из папки чистый лист бумаги, он начал допрос.