Книга Потрошитель - Дэвид Линн Гоулмон

– Инспектор, это называется «барельеф», – Стивенсон не увидел в лице собеседника узнавания и как будто расстроился на краткий миг. – Это объявление. Или предостережение… или, может быть, просто добыча. Видите отверстие здесь, вверху? Это было отверстием, а теперь, через две тысячи триста лет, вещь сломалась. Это предостережение на пути отступления греков из Северной Индии. Здесь надпись на древнегреческом.

– И снова, мистер Стивенсон, очень интересно.

– Смотрите сюда! – Стивенсон перевернул плитку и показал надпись на обороте. Эбберлайну читать было трудно, но Стивенсон легко вел пальцем по древнему тексту. Читая, он держал плитку так, чтобы инспектор видел надпись. – Это предупреждение всем грекам, чтобы они шли по южной дороге, не заходили в джунгли и остерегались джиннов. Они вроде джиннов из «Тысячи и одной ночи», но, разумеется, это древнеиндийский фольклор, созданный в районе Дели, практически неизвестный всему миру, и нигде, кроме этой плитки, о нем нет никаких упоминаний. Эту плитку дал мне Амброз и рассказал историю, от которой у меня кровь застыла в жилах!

– Я заинтересован дальше некуда, сэр, – сказал Эбберлайн, не сводя глаз со странной глиняной плитки.

– Тут записан рассказ о волшебстве… примененном против вторгшейся армии. Это поистине сила самой природы. Звери, нападающие в одиночку, стаями, беспощадно убивающие и идущие, как им велено, на смерть! Греков атаковали в Северной Индии все время, пока они пытались пробиться в сердце той земли. Они бежали в страхе от чего-то, насланного на них волшебником.

Эбберлайн слушал молча. Он решил позволить Стивенсону выговориться.

– Инспектор, вы хотя бы знаете, о каких греках я говорю? Их отступление и легенда о примененном против них волшебстве навели Лоренса Амброза на путь изобретения, ставшего виновником чрезмерного числа убийств. Профессор изучал легенды о волшебстве по всему миру, и в глубоких долинах и на широких просторах Индии нашел то, что искал. В эту легенду верил один очень значимый для мировой истории человек, и именно он направил Амброза в верном направлении.

Стивенсон перевернул плитку и показал поясной портрет. Полицейский ничем не выказал, что узнал изображенного, и тогда Стивенсон почти гневно указал на надпись под барельефным портретом древнего грека.

– Μέγας Άλέξανδρος, Мегас Александрос, – произнес с улыбкой писатель.

Эбберлайн поднял взгляд от глиняной плитки к глазам Стивенсона.

– Под предупреждением стоит подпись Александра Великого.

– Вот о нем я слышал.

Роберт Льюис Стивенсон закатил глаза.

– Поняв, что не может победить многочисленные индийские армии, Александр направился на юг, пытаясь найти выход с полуострова. Оставил арьергард из тысячи лучших воинов. На протяжении шестисот миль эти воины, постепенно отходя, сражались с отрядом людей, которых было просто невозможно убить. Один нападал на многих. Люди, в которых вонзилось семь, восемь стрел, продолжали сражаться. Об этом повествует Александр Великий. Понимаете, Амброз обнаружил в легенде факты! Увидел, что все это случилось с греками по волшебству, разглядел подлинную науку в этой бойне. Существует еще много рассказов об этих… этих берсерках[2]. Подобное происходило в Индии еще несколько раз гораздо позже, во время восстаний, в сражениях сикхов и прочих против превосходящих сил английских солдат. Кажется, волшебство всегда приходит на помощь малым армиям в Индии. Вот почему я… я…

– Я верю вашему рассказу, мистер Стивенсон, – без обиняков сказал Эбберлайн.

– Но я подумал…

– Человек на фотографии – полковник Альберт Стэнли из королевской Черной стражи. Если этот Амброз тот человек, о ком вы говорите, у него есть могущественные друзья в очень высоких сферах, гораздо более влиятельные мужчины и женщины чем те, что записаны у вас в адресной книге. Этот полковник Стэнли с головой ушел в дело Потрошителя, и я заподозрил недоброе задолго до вашего появления здесь. Он кого-то охраняет, и этот кто-то, возможно, и есть профессор Лоренс Амброз, с которым вы познакомились в Америке.

Эбберлайн быстро вынул блокнот и записал фамилии.

– Вас наверняка убедила в этом не только фотография. Что еще? – спросил Стивенсон и, наконец, расслабился.

– Не свидетельство, которое вы принесли, мистер Стивенсон, убедило меня, а ужас в ваших глазах. Для автора самой популярной повести ужасов после «Франкенштейна»[3] вы со слишком явным страхом назвали фамилию этого человека, Амброза. Я вижу и ощущаю исходящий от вас страх. Потому и верю вам, мистер Стивенсон.

Старший инспектор отвернулся от писателя, когда один из полисменов-подчиненных, Гарольд Вашингтон, участник розысков Потрошителя, подошел к столу так быстро, что у Эбберлайна замерло сердце. Он быстро вскинул руку, заказывая официанту еще виски.

Вашингтон был молодым человеком, и, судя по его виду, он тоже заметно охладел к полицейской работе с начала убийств в Уайтчепеле. Если б парень знал истинную правду, которую Эбберлайн сам узнал только что, то помчался бы прямо сейчас же, ночью, подавать в отставку. Хотя Вашингтон и не знал правдивой истории мистера Стивенсона, Эбберлайн видел гнев молодого человека и по рапортам о других преступлениях в этом районе знал о постоянно возникающем у него чувстве беспомощности. Похоже, парень, как и он, больше не мог заниматься полицейской работой. Официальное окончание расследования дела Потрошителя – по крайней мере, для Эбберлайна и его отдела – это и конец его карьеры: полицейский знал, что после такого провала по-другому быть не может. Потрошитель избежал правосудия, и Эбберлайн понимал, что случилось это благодаря вмешательству из дворца. А теперь появился независимый свидетель, которого даже королева не заставит молчать, если он решит обратиться в газету!

– Вашингтон, старина, позволь представить мистера Роберта Льюиса Стивенсона. Тебе, наверное, известно, чем он занимается?

– Нет, старший инспектор, я ничего о нем не знаю, и, с вашего разрешения, выпью того же, что вы только что заказали в баре.

Эбберлайн постарался не выказать удивления, так как знал, что молодой человек непьющий. Вашингтон справлялся с беспокойством и печалью каждую ночь с помощью молодой жены, а вовсе не выпивки, как делал инспектор.

– Конечно, Вашингтон, садись, пожалуйста, и объясни, почему такому молодому человеку нужно выпить в столь поздний час, притом когда он еще на службе?

Вашингтон бросил на стол шляпу и сел, почти не обращая внимания на недовольство Эбберлайна и на удивленный взгляд Стивенсона.