Книга Преступления страсти. Алчность - Елена Арсеньева

Ее арестовали по такой пошлой причине, как предательство любимого мужчины…

Судить знаменитую преступницу отвезли в Москву. Здесь, в окружном суде, разыгрывая благородное негодование, Соня не признавала ни обвинений, ни представленных ей вещественных доказательств. Отрицала показания свидетелей, которые опознали ее по фотографии. Заявляла, что знаменитая Золотая Ручка — совсем другая женщина, а она, честная вдова, жила на средства мужа, знакомых и поклонников.

Полиция готова была на все, только бы не выпустить из рук преступницу. Поэтому кто-то додумался подбросить ей революционные прокламации. Она возмутилась так, что от прокурора пух и перья полетели. Это было самое праведное на свете негодование, и много лет спустя присяжный поверенный А. Шмаков, вспоминая о том процессе, назвал ее женщиной, способной «заткнуть за пояс добрую сотню мужчин». Ее негодование против «крамольников» немало расположило к ней суд, но все же приговор был суров: «Варшавскую мещанку Шейндлю-Суру Лейбову Розенбад, она же Рубинштейн, она же Школьник, Бреннер и Блювштейн, урожденную Соломониак, лишив всех прав состояния, сослать на поселение в отдаленнейшие места Сибири».

Отдаленнейшим местом стала деревня Лужки Иркутской губернии, откуда летом 1885 года осужденная умудрилась сбежать. Но через пять месяцев она была схвачена полицией. Сонька слишком исстрадалась от убогой тюремной жизни и жаждала тех удовольствий, которые можно купить только за деньги. Большие деньги! Поэтому она очертя голову ринулась грабить ювелирные магазины, но от жадности не подумала о мерах безопасности так, как думала прежде. В результате была арестована уже спустя пять месяцев. На сей раз приговор был построже, да еще наказание за побег присоединилось — ее приговорили к трем годам каторжных работ и сорока ударам плетьми. Однако до наказания дело не дошло: даже в тюрьме Сонька не теряла времени даром. Воспользовавшись своим легендарным обаянием, она влюбила в себя тюремного надзирателя унтер-офицера Михайлова. Ради нее он был готов на все. Михайлов принес Соне платье и среди ночи вывел ее на волю.

Кстати, говорят, кнутом арестованную все же били, но на «кобыле», скамье для сечения приговоренных, извивалась не Соня, а какая-то другая женщина, которой Соня посулила большие деньги на воле. Опять же, по слухам, долг бы честно отдан: Соня совсем не хотела, чтобы ее хоть кто-то мог назвать сявкой.

Однако сколько веревочке ни виться… Всего каких-то четыре месяца наслаждалась Соня свободой. Теперь ей предстояло отбывать каторжный срок на Сахалине.

Существует легенда о том, как Соня отправилась в путь. До Сахалина нужно было добираться на пароходе, плавучей тюрьме для перевозки заключенных. Незадолго до отправки из Одессы в городе узнали, что на корабле с другими каторжанками повезут и знаменитую Соньку Золотая Ручка, которую Одесса считала своей в доску. Любопытствующая публика заполнила всю набережную, и даже градоначальник со свитой решил подняться на корабль и посмотреть на легендарную преступницу. Произнеся пару незначащих слов, градоначальник пожелал арестантке счастливого пути и снисходительного тюремного начальства. Соня пустила слезу и преподнесла ему прощальный подарок — золотые карманные часы с накладным двуглавым орлом на крышке. Градоначальник поблагодарил и сказал, что у него уже есть точно такие же, вот ведь удивительное совпадение… И только потом заметил на своем животе пустую цепочку. Он сухо велел поскорей увести арестованную в трюм, а про себя пожалел сахалинское начальство.

И не зря. Начальству тому и в самом деле солоно приходилось!

Такие горки, которые пришлось преодолеть Соне, укатают какого угодно сивку, но она была поистине неисправима. Хотя, впрочем, сначала очень старательно делала вид, что смирилась со своей участью. Еще на этапе, когда гнали арестованных по Сахалину от порта до Александровска, места заключения, сошлась она с прожженным вором и убийцей Блохой. Во время кратких свиданий Сонька и ее новый сожитель разработали план побега…

Блоха бежал с Сахалина уже не впервой и знал, что из тайги, где три десятка человек работают под присмотром одного солдата, пробраться среди сопок к северу, к самому узкому месту Татарского пролива между мысами Погоби и Лазарева, вполне возможно. А там — безлюдье, там можно никого не бояться. Останется сколотить плот и перебраться на материк. Но Сонька побаивалась многодневной голодухи и лишений, которые неминуемы, если беглецы пойдут в своей одежде и этим путем. Она вот что придумала: они с Блохой пойдут дорожкой хоженой и обжитой, но прятаться не будут, а Сонька в солдатском платье будет «конвоировать» Блоху. По закону, жители деревень и городов должны были оказывать всякую помощь, в том числе и денежную, конвойным, и Сонька надеялась не только спастись, но и малость разжиться для первых дней на материке. Послушный ее воле Блоха убил караульного, в его одежду переоделась Сонька, и беглецы пустились в путь…

Первым поймали Блоху. Сонька, продолжавшая путь одна, заблудилась и вышла прямиком на кордон, где ее тотчас повязали. Ей полагалось десять плетей, однако врач Александровского лазарета вступился за нее и уговорил начальство отменить наказание: какая-никакая преступница, но сечь беременную… Ну да, Соня сказалась беременной, а когда нужно было идти на проверку к специалисту, послала вместо себя другую ссыльную, в самом деле находившуюся в интересном положении. Ее умение дурачить людей пригодилось и здесь! А некоторые рассказывают, что помогла ей все та же человеческая алчность: сунула доктору «барашка в бумажке», то есть денежку, а то и колечко драгоценное (у нее всегда водились какие-то немыслимые захоронки, до которых не мог доискаться ни один обыск).

Так или иначе, от плетей ее освободили, на правеж послали одного Блоху, которого признали организатором побега. К тому же за ним было убийство конвойного… Блоха получил сорок плетей. Когда его секли, он кричал: «За дело меня, ваше высокоблагородие! За дело! Так мне и надо!» Он мог сколько угодно каяться в том, что связался с Соней, но был закован в ручные и ножные кандалы.

Соня вела себя так, что казалось — воды не замутит. Жила на поселении и постепенно собрала вокруг себя новую банду. Она подкупала охрану, давала деньги в рост, приторговывала самогонкой и квасом, водилась с местными жителями и обводила их, простаков, вокруг своего многоопытного пальца с легкостью. Ее панически боялись, особенно после того, как местный торговец Никитин, главный конкурент Сони, отбивавший у нее покупателей низкими ценами, был найден зарезанным. Никто из местных не сомневался, чьих рук это дело, и все, кто пытался роптать против Сони и ее сожителей-рецидивистов, бравших за горло всякого недовольного, умолкли. Теперь она стала монополисткой, теперь она смогла разбогатеть… и только человек незнающий мог сказать, что богатством ее накопления не назовешь, просто тьфу по сравнению с тем, что было у нее раньше. Все на свете относительно, во-первых, а во-вторых, золотой песок и жемчуг, которыми иногда рассчитывались заключенные да и местные бродяги, помог Соне довольно быстро восстановить душевное здоровье. Деньги — вот что было самое главное в ее жизни, и чем больше их было, тем лучше она себя чувствовала!

К несчастью, личность убийцы Никитина оказалась ясна не только струсившим поселенцам. И тюремное начальство проявило вовсе ненужную Соне догадливость. Всех ее подельников мигом взяли в оборот. Соню не выдал никто, и хотя не было сомнений, что именно она заморочила мужикам головы, зацепить ее оказалось невозможно. Двоих отъявленных рецидивистов казнили, некоторых секли плетьми, ну а Соня вышла, вернее, выползла (потому что с трудом) сухой из воды. Однако все нажитое у нее отняли, оставили на скудном содержании ссыльнокаторжной.