Книга Песни китов - Владимир Шпаков

– А потом чего?

– А потом съедает, ясное дело! Говорят, он на этой свалке погиб, сгорел вместе с приборами. Может, пьяный был или не успел от кучи отойти, а теперь, значит, мстит за это…

Скорее всего, это была выдумка для отпугивания конкурентов; но одно дело – слушать байки на скамейке во дворе, другое – оказаться после заката на свалке. Слева высилась пятиметровая заводская стена, справа темнел лес, а единственный путь домой пролегал как раз там, где звякало. Севка вжался в землю, забыв, что наверняка изгваздает одежду сажей. И, когда услышал еще один звяк, пулей рванул в лес.

Севка помнил: черный мухобой имеет силу только на свалке, в лесу его чары не действовали. И все равно он несся по лесной тропинке, не чуя под собой ног. В полутьме, которая вскоре сгустилась до полной темноты, тропинка белела спасительной ниточкой; вот только тянулась ниточка очень долго. Севка наконец перешел на шаг и, несколько раз оглянувшись, стал успокаиваться. Зря он, наверное, углубился в лес – не самая близкая дорога домой. Когда же деревья расступились и он вышел на открытое пространство, стало ясно: очень не близкая.

С перепугу его занесло на аэродром ДОСААФ, что располагался уже за городом; теперь предстояло пересечь огромное поле, на котором виднелись нечеткие в сумраке силуэты «кукурузников» и «яков-восемнадцатых», и сесть в электричку. Севка запустил руку в сумку – вроде ничего по дороге не потерял. И, нахлобучив кепку на лоб, двинул в сторону станционных огней.

В электричке он смотрел на заводские заборы и корпуса, что ползли за окном. Забор электромеханического давно кончился, зато сиял огнями автомобильный, работавший в две смены. Где-то там, в одном из корпусов, пропадал папаша (так говорила мать: ты пропадаешь на работе). Намечалась сдача очередного опытного образца, Рогов-старший отсутствовал дома сутками, что тоже можно было расценить как удачу. После происшествия на карьере Севка находился в ожидании: его заложат? Или дядя Саша окажется нормальным мужиком и смолчит? Пока, во всяком случае, Севку драть не собирались, и он мог спокойно отдаваться любимым развлечениям.

Когда электричка остановилась на станции «Литейная», Севка выпрыгнул на платформу и зашагал к дому.

К вечеру следующего дня он вынес во двор «Спидолу». Дворовой вожак с другими блатными сидел за столиком под акацией, раскидывал картишки и, когда перед ним поставили приемник, с удивлением воззрился на Севку:

– Так быстро?!

– А чего тут ремонтировать-то? – с деланой беспечностью отозвался Севка. – Всех дел – триоды заменить.

– Ну-ну, Кулибин… – скривился блатной по кличке Мурлатый. – Ты, Зема, сам проверь!

С недоверчивым видом включив приемник, Зема стал искать станции. Вначале послышалось шипение, но одно лишь движение – и двор огласил рок-н-ролл.

– Шизгара… – растекся в улыбке Зема.

Сияя фиксой, он взял «Спидолу» в руки, вроде как не верил, что молчащий желто-черный ящик вновь ожил и теперь можно слушать хоть «Голос Америки», хоть радиостанцию «Маяк».

– Выручил! – Вожак торжественно пожал Севкину ладонь. – Чего хочешь? На «Яве» хочешь прокатиться? Могу прокатить, если есть желание!

Севка поднял взгляд на Лоркины окна, увы, завешанные шторами. А было бы неплохо, если бы она видела, как Севке пожимает руку тот, перед кем двор бегал на цырлах! Но шторы висели неподвижно, наглухо отделяя подружку от триумфа, переживаемого Севкой.

– На «Яве» хочу, только…

– Только что?

Севка сглотнул комок.

– Сам хочу. Чтобы я вел мотоцикл.

– А ху-ху не хо-хо?! – влез Мурлатый. – Этому шкету халяву предлагают, а он делового корчит!

– Заткни хайло! – оборвал Зема и повернулся к Севке: – Сам, говоришь… Ладно, приходи в гаражи, покатаешься… – Вожак обвел взглядом картежников: – В общем, если этого пацана кто пальцем тронет… Яйца оторву, ясно?!

В субботу он болтался на пустыре с Лоркой – та выгуливала овчарку Грету. Когда собака ткнулась в ногу, Севка инстинктивно пнул ее, и овчарка оскалила зубы.

– Эй, чего пинаешься?! Что она тебе сделала?!

Лорка встала между Севкой и Гретой, хотя крепкая черно-коричневая «немка» могла сама за себя постоять (и еще как!).

– А чего она лезет?!

– Она играть хочет! А ты, дубина, не понимаешь!

Севка не выносил, когда ругают даже за дело, но этой длинноногой позволялось все.

– Играть… – скривился он. – Куснуть она хочет, я ж вижу. Только у меня такая штучка есть, что ни одна собака не укусит!

– Будешь пинать – укусит! Без штанов домой пойдешь!

– А вот и не пойду!

И Севка, захлебываясь, начал рассказ об устройстве из конденсаторов, соединенных в блок. Конденсаторы заряжались от сети, а два провода от них выводились на палку из эбонита. Тут человек к тебе пристает или пес – неважно, главное, палкой к нему прикоснуться: сразу искры из глаз! Конечно, надо столько конденсаторов подбирать, чтобы не укокошило, а просто вышибало мозги, давая время спокойно уйти.

Севка даже забыл, что еще не собрал устройство, только схему набросал. Потребуй Лорка демонстрации в натуре, он бы опростоволосился, но та повернула разговор иначе:

– Тебя самого когда-нибудь током дернет!

– А вот и не дернет!

– Дернет, дернет! Ожог получишь – будешь знать!

– Ничего я не получу! Меня вообще электричество не берет!

– Ой-ой-ой, не берет! Схватишься за провод – затрясет как миленького!

– Меня затрясет?!

Севка внезапно вспотел: вот он, звездный час! Он никогда не говорил Лорке о своей способности не чувствовать тока. Иначе говоря, он мог запросто браться за оголенный проводник; вот только как это доказать?

– А пойдем в подвал? Там лампочка битая есть, так я за усики руками возьмусь – и ничего не будет!

Лорка устремила на него зеленые глазищи.

– За усики, значит… – ответила после паузы. – Ладно, пойдем!

Пока Лорка отводила Грету домой, Севка сбегал за фонариком. Дожидаясь подружку, он едва не приплясывал в предвкушении победы. Неделю назад сам разбил эту лампочку, после чего долго разглядывал поблескивающие в свете фонаря тонкие стальные усики. Безобидные с виду, они несли в себе страшную энергию, которая обычного человека могла ударить или вовсе убить. Папаша как-то рассказывал про убитого током на заводе, говорил: мужик прямо почернел, схватившись за провод в триста восемьдесят вольт! Тут было всего (всего?!) двести двадцать, и Севка таки рискнул. Взялся за усики, ожидая трясучки, а почувствовал лишь легкое пощипывание: так щипало язык, когда пробовал лепестки батарейки. Ощущение было даже приятным, поэтому Севка не сразу отпустил электроды, словно хотел зарядиться от сети. Конечно, узнай про эти «эксперименты» Рогов-старший, Севке надрали бы задницу. Другой вопрос: кто доложит? Севка не станет во вред себе языком чесать, а Лорка будет помалкивать.