Книга Снег в Венеции - Николас Ремин

– Опять Сиври?

– Сиври всегда хорошо платит. Его дела идут блестяще. Он арендовал еще один магазин, рядом с основным. В числе его клиентов и самые большие гостиницы города.

– Это последний из наших Тинторетто, – напомнил Алессандро.

Трон посмотрел на него с улыбкой.

– У нас уже давно нет никаких Тинторетто. В зеленом салоне висит копия. Подлинник мы еще сто лет назад подарили одному семейству в Вене. Но это, разумеется, Сиври не известно. – Трон аккуратно поправил свою темно-синюю бабочку. – Как там погода?

Алессандро молча отдернул гардины из обветшавшей парчи и отступил в сторону.

Неяркий свет потек в комнату. В сером ватном небе происходило какое-то движение – струились на землю светлые нити. Трон сообразил, что это идет снег.

– Ночью началось, – сказал Алессандро. – Во дворе снега уже по щиколотку.

– Наверху еще остался кофе?

– Я могу заварить тебе свежий, – предложил Алессандро.

Трон вздохнул.

– Передай графине, что я приду к ней сейчас

4

В детские годы Трон был уверен, что настоящее небо находится на потолке большого зала палаццо Тронов. На небе за дверью недоставало ангелов на облаках, и это заставило маленького Трона впервые догадаться, что небо это – ненастоящее. Помимо ангелов, там не было нигде синьора А. Поллона, который должен был – прикрытый одной лишь белой простыней – править квадригой, наблюдая сверху за каждым движением маленького Трона. Трона мучил вопрос, не приходится ли синьор А. Поллон родственником тому синьору Поллону, который зимой, раз в две недели, приносит в их палаццо вязанки хвороста на растопку. Когда он спросил об этом у Алессандро, тот только рассмеялся.

В бальном зале воздух был, можно сказать, студеным – Алессандро начинал топить оба больших кафельных камина не ранее, чем за четыре дня до бала Трон ощущал холод пола даже сквозь подошвы сапог. Дверь справа, над которой музицировали два позолоченных ангелочка, вела в салон графини. Трон открыл ее и вошел.

В салоне стояло несколько кресел в стиле Людовика XVI с покрытой пятнами обивкой; два столика на гнутых ножках, с мраморными столешницами, над которыми висели ослепшие зеркала; шкаф, расписанный китайскими узорами. Рояль фирмы «Плейель», летом красовавшийся у окна, был передвинут в центр салона, уступив место чугунной печке. Слабый свет зимнего утра сочился в оба высоких окна, выходивших на Большой канал. Пахло пылью, крепким кофе и пролитым ликером.

Графиня сидела перед печкой, укутанная по пояс шерстяным пледом и потому практически неподвижная. У ее ног стояла дымящаяся угольная грелка (дым, исходивший из нее, свидетельствовал о весьма низком качестве угля). В руках графиня держала список гостей.

– Садись, Алвис, – предложила она, не отрывая глаз от списка.

– Алессандро упомянул, будто ты намерена пригласить некоего полковника Пергена? – осторожно поинтересовался Трон, устраиваясь в одном из кресел.

Графиня кивнула.

– Всенепременно, – она продолжала изучать список.

– Ты всерьез рассчитываешь, что полковник поможет нам с виллой? – спросил Трон.

– Он так сказал.

– А остальные гости?

– Что ты имеешь в виду?

В голосе графини прозвучало раздражение. Обычно она была тщательно накрашена и припудрена, но сейчас выглядела так, будто в несколько мазков нанесла на щеки белую и желтую краски. Ее лицо в сочетании с темно-зеленым атласом платья казалось бледнее обыкновенного. В прошлом году графине исполнилось семьдесят, но выглядела она по-прежнему хорошо, много лучше своих лет. При необходимости она могла быть очень милой и обходительной.

– Приедут не меньше двадцати гостей, у которых родственники в изгнании, – поколебавшись, сказал Трон. – Я сомневаюсь, что при сложившихся обстоятельствах уместно приглашать такого господина, как шеф императорской военной полиции собственной персоной. – Трон бросил на графиню встревоженный взгляд: – Будут еще австрийцы… помимо него?

– Графиня Кёнигсэгг с супругом. – Графиня подняла брови, сделав паузу, но Трон ничего не сказал, и она слабо улыбнулась. – Скорее всего, это имя тебе ничего не говорит.

Трон покачал головой.

– Нет.

– Графиня – новая обер-гофмейстерша императрицы. Она написала мне письмо, и я решила ее пригласить. Я с ней в родстве через бабушку. Меня удивляет, что тебе не известно имя обер-гофмейстерши императрицы Австрии.

– Мы никакого отношения к императрице не имеем, – заметил Трон. – За безопасность императорской семьи отвечает Тоггенбург.

– На кухне городских сплетен поговаривают, будто комендант города был бы рад, если бы императрица покинула Венецию, – сказала графиня, по-видимому, не чувствовавшая себя чужой на упомянутой кухне. – Франц-Иосиф вообще предпочел бы, чтобы она вернулась к нему в Вену. Он не позволил ей долго задержаться на Корфу, но в свой замок в Хофбурге ей возвращаться пока не хочется. Так что пока она останется здесь.

– Откуда тебе это известно? – полюбопытствовал Трон.

– От Лоретты Пизани. Она знакома с неким лейтенантом из свиты императрицы. Тебе приходилось с ней встречаться?

– Мельком, когда она приезжала в октябре, – сказал Трон. – Я наблюдал, как она сходила с корабля на берег. Она высокого роста, стройная. Это что, весь мой завтрак?

Графиня ответила на вопрос непонимающим взглядом и протянула сыну тарелку с тремя бисквитными пирожными. Трон не сомневался, что недавно она тщетно пыталась скормить их таксе.

– Поторопись, нам пора приступать к делу, – невозмутимо проговорила графиня.

Трон откусил кусок твердого как камень пирожного и почувствовал, как что-то неприятно хрустнуло во рту. Он с опаской потрогал указательным пальцем правый резец – не сломался ли?

– Начнем, когда Алессандро принесет кофе, – сказала графиня.

Однако когда несколько минут спустя Алессандро открыл дверь в салон, в руках у него никакого подноса с кофейником не было. Он остановился на пороге. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало.

– Внизу у ворот вас ждут какие-то полицейские, – проговорил он, еще не совсем отдышавшись.

– И чего они хотят?

Алессандро откашлялся.

– На пароходе «Ллойда» сегодня утром обнаружили трупы двух пассажиров. В каюте первого класса.

Было не совсем ясно, к чему относится прозвучавшее в его голосе сожаление: к тому, что каких-то людей нашли убитыми, или к тому, что серьезный разговор между графиней и ее сыном опять откладывается.

– Несчастный случай?

Алессандро покачал головой.

– Они оба убиты, – сказал он. – Тебя просят немедленно явиться на судно.