Книга Начало пути - Мария Архангельская

Пострелять пришлось ещё пару раз, но в целом удача ему благоприятствовала, проводив до самой палубы. Отвернуться она решила, когда до цели оставалась буквально пара шагов. Ноги вдруг стали ватными и подкосились, в глазах потемнело, мир вокруг вдруг чудовищным образом исказился, словно завернулся спиралью, и Райан вместе с ним. «Пси-атака» – мелькнула далёкая мысль, а лёгкие меж тем забыли, как дышать, и мозги, казалось, сейчас должны были брызнуть в разные стороны, стиснутые стальной хваткой вражеского телепата. Оружие было в руках, но Райан не мог сообразить, как им пользоваться, хотя ясно видел врага, словно соткавшегося из колышущегося воздуха в нескольких шагах от него. Его лицо с какой-то болезненной чёткостью отпечаталось в сознании скорчившегося Райана, по лицу потекли слёзы боли и бессилия – ведь погибаю, погибаю, убивает, мозголом проклятый! – как вдруг всё кончилось. Чуть не раздавившие сознание тиски исчезли, как не бывало, а за плечом телепата вдруг вырос Рамиль. Альянсовец дёрнулся и выгнулся назад, хватаясь за руки десантника, поймавшие его шею в смертельный захват, и Райан уже почти услышал хруст позвонков, когда и без того перекошенное лицо Рамиля вдруг исказилось ещё больше. Бессильно разжав хватку, он упал лицом вниз, прямо в падении расставшись с содержимым своего желудка. Псионик брезгливо отшатнулся, но этой секундной заминки Райану хватило, чтобы вскинуть лазерную винтовку и выстрелить.

Выстрел достиг цели, но псионик просто вскинул руку, и заряд бессильно разбился о подставленную ладонь, не причинив никакого вреда. Ещё и телекинетик, к тому же! Но, видимо, отражать атаки и одновременно атаковать самому альянсовцу всё же было не под силу. Непрерывно стреляя, Райан сумел подняться на ноги, боком подобрался к двери на палубу и буквально выпал в проём, захлопнув за собой створку. Он видел Рамиля, неподвижно лежавшего в луже собственной рвоты, но помочь товарищу он уже ничем не мог.

Дверь клацнула, отрезая его от псионика. Вообще-то трёхсантиметровый слой стали был слабой защитой от пси-атак, сильные телепаты умели проводить их, даже находясь на другом корабле. Но то ли псионик уже изрядно утомился, то ли отвлёкся на что-то другое, то ли просто сработал принцип «с глаз долой, из сердца вон», этого десантнику узнать было не суждено. Главным было то, что его оставили в покое. Пошатываясь, Райан добрёл до шлюза. Его мутило, в груди горело, всё тело болело так, словно схватка была не ментальной, а самой что ни на есть физической. Наверное, поэтому он заметил, что капсулу заняли перед самым его носом, только когда сунулся внутрь.

– Что ты здесь… – каптри Севье осёкся, разглядев зелёную физиономию Танни, и махнул рукой: – Залезай быстрее!

– Выполнял приоритетный приказ по охране капитана Мортимер, сэр, – счёл всё же нужным объяснить Райан, хлюпнул носом и только сейчас сообразил, что губы и подбородок залиты кровью. Кровь уже скапливалась в дыхательной маске.

– Мортимер? Да её первым делом эвакуировали, – Севье застегнул последний ремень и с сочувствием глянул на него. – Кто это тебя так помял?

– Телепат.

– Ясно.

Капсула дрогнула и плавно, как на полозьях, пошла к уже открывшемуся внешнему люку. Спустя пару секунд тело стало невесомым – они отделились от корабля и оказались вне зоны действия гравитаторов. Капитан и рядовой молчали, говорить было, в общем, не о чем. Управлять капсулой также не требовалось, она сама уже шла на посадку. В единственном иллюминаторе мелькнуло чёрное небо с пронзительно сияющими точками звёзд. А потом весь иллюминатор заняла жёлто-коричнево-зеленоватая поверхность Иберии, куда они и садились, а вернее сказать – падали.

Боль, боль, боль… Боль в вывернутых плечах, прикованных руках, в животе и рёбрах, но хуже всего – боль в голове. Словно отбойный молоток проломил череп и изрядно поработал над его содержимым, так что теперь остатки мозгов плещутся в черепной коробке, не способные даже на нормальное чувство, не то, что на связную мысль.

Где-то рядом стонет Сандер. «Как ты?» – хочется спросить тебе, но из пересохшего горла не вылетает ни звука. Ты не знаешь, сколько вы висите на этой стене, и у тебя уже появляется подозрение, что вас так и оставят тут умирать. Эта мысль не вызывает ни страха, ни сожаления, ничего. Тому, что осталось от твоих мозгов, уже всё равно, что станется с ними и со всем остальным телом.

Рядом вдруг ослепительно вспыхивает лампа. До этого вы находились во тьме, столь непроглядной, что ты даже не мог с уверенностью сказать, открыты твои глаза или закрыты. Зато теперь знаешь точно и немедленно зажмуриваешься. Резкий голос отдаёт приказ, и браслеты на твоих запястьях раскрываются. Удержаться на ногах ты не в силах, и даже не пытаешься. Рядом мешком плюхается Сандер – вам обоим сейчас не до гордости.

– В ячейку их.

Голос говорит что-то ещё, он звучит то над самым ухом, громыхая, как литавры, то отдаляясь и становясь неразборчивым бормотанием. Ты воспринимаешь едва четверть сказанного. Вас куда-то волокут, волосы падают на лицо, мешая разглядеть дорогу, даже когда ты находишь в себе силы разлепить ресницы. Плевать, с упавшей на грудь головой всё равно много не разглядишь. Потом тебя толкают вперёд, и ты летишь на гладкий, твёрдый пол. Сандер снова стонет, падая сверху, кажется, он так полностью и не пришёл в сознание.

– Должен сказать, я восхищён…

– Ты болезненно дёргаешься, потому что голос теперь звучит прямо в твоей пострадавшей голове.

– Ты до последнего дня допросов мучился любопытством, что бы с тобой ни делали. Такой интерес заслуживает удовлетворения. Хочешь узнать, на что ты нам здесь нужен? Можешь взглянуть вверх – и начинать привыкать, потому что отныне ты будешь видеть это довольно долго!

Над головой раздаётся скрежет. Легче, кажется, сдвинуть гору, но ты всё же спихиваешь с себя тело Сандера, приподнимаешься, опираясь на скованные руки, и садишься на колени. Вы находитесь в небольшой шестиугольной комнате, и в самом деле напоминающей ячейку сот. Плиты потолка над вами расходятся, открывая ещё один потолок, на этот раз прозрачный. Сквозь него в комнату заглядывают иголочки звёзд. Но не они и не жемчужно сияющая ветка спиральной туманности, протянувшаяся через весь потолок, заставляют тебя замереть, задрав голову. Слепящее пятно тьмы закрывает часть неподвижной звёздной метели, и эта тьма столь ослепительна, что у тебя начинают слезиться глаза.

На неровных каменных сводах плясали огненные отблески. Только что наломанные ветки окрестного кустарника шипели и трескались в огне, медленно обугливался ствол сухого дерева, так удачно оказавшегося рядом с пещерой. Рауль задумчиво смотрел на раскалённые угли, прикрытые бахромой огненных языков. Огонь завораживает людей космической эры так же, как и их далёких предков, для которых костёр в пещере был единственным источником света и тепла.

Впрочем, для них двоих сейчас примерно так и есть.

С той стороны костра раздался стон, и человек, лежавший на импровизированной лежанке из покрытых одеялом веток, шевельнулся. Далеко не в первый раз, но теперь его движение выглядело осмысленным. Танни поднял руку и коснулся ею лица, потёр глаза, потом повернул голову и посмотрел прямо на Рауля, щурясь от света костра.