Книга Лживый роман (сборник) - Эдуард Тополь

– Люди перестали говорить друг другу слова любви.

– Любовь не в словах. Что еще?

– Властелин, а мой друг Фарбус – что будет с ним?

– Тысячи лет он одаривал людей прекрасным, учил словам, открывающим влюбленное сердце, он должен испытать все это на себе.

– Властелин, но она же его не видит!

– Он воплотится на Земле, познает вкус жизни, пройдет путь любви, а потом вернется к своим обязанностям.

– А как же люди?

– Будут учиться сами подыскивать походящие слова, чтобы выразить свои чувства.

– А…

– Лети на Землю, тебе пора, – перебил его Властелин, и звезды рассеялись по Вселенной.

Фарбус долго смотрел на окно, за которым скрывалась его возлюбленная, но потом его вдруг стало клонить ко сну, чего не случалось ни разу за эти тысячи лет. Веки смыкались помимо воли, и он полетел к берегу моря, преодолевая эту напасть. Не долетев до пляжа, он просто рухнул вниз под тяжестью сна на верхушки мягких, но очень колючих сосен. Это прикосновение его чуть взбодрило, а потом он забылся долгим сном.

Жизнь в чужой оболочке

В полицейском участке Юрмалы народ веселился от души, и причиной этого стала странная находка участкового Янсона. Недалеко от старого маяка Лиелупе рано утром местные жители обнаружили абсолютно голого мужчину средних лет, который разгуливал по пляжу, изредка подпрыгивая и взмахивая руками, как птица крыльями. После неудавшихся попыток взлететь он отчаянно пытался что-то доказать, разговаривая с пустотой перед собой. Мужчина не обращал никакого внимания на собравшихся и вел себя так, словно они не должны были его видеть. Налюбовавшись на странного нудиста, они в конце концов вызвали наряд полиции, чтобы восстановить порядок. Когда к нему подошли стражи закона и взяли его под руки, он был крайне удивлен. В машине ему на плечи накинули брезентовый плащ, который он все время пытался сбросить, и только после затрещины от упомянутого участкового он прекратил свои попытки.

У отделения полиции их встречала целая толпа – всем было интересно посмотреть на человека, которому нипочем осенняя прохлада. На вопросы, кто он, откуда, есть ли у него жена, задержанный ответить не мог, на вопрос же, как его зовут, назвался Фарбусом. Дежурный, вскинув брови, поинтересовался:

– Это что, прозвище, кликуха?

Но ответа не получил. Всем было ясно: с этим «клиентом» не все ладно.

Федора, Зинкиного мужа, нельзя было назвать безответственным, однако выпить он все же любил и каждую пятницу устраивал день «русского стандарта», что в субботу сразу примечали соседи по брошенной поперек дороги машине и громкому голосу Зинки, читавшей супругу «наборную» проповедь из разных непечатных слов. Мужики сочувствовали Федору, а женщины – ей, и так было всегда. У них была самая обычная счастливая жизнь, стрела Амура, пущенная в них десять лет назад, постепенно рассосалась, и они жили как соседи по квартире, иногда исполняя по обязанности естественные желания, жили так же, как и бесчисленное множество других пар.

В эту пятницу день «русского стандарта» прошел просто на загляденье. Все рестораны Юрмалы были проверены на наличие спиртных напитков и на их крепость, а последний аккорд был поставлен в дюнах под кронами мохнатых сосен. Его новые «друзья», после того как он замертво повалился на бок под действием хмельного, сняли с него всю одежду, включая трусы фабрики «Аврора».

Среди ночи холод заставил его на мгновение проснуться, но уже для того, чтобы уйти из этой жизни навсегда. Ледяная рука схватила его за сердце и в одно мгновение выдернула душу из посиневшего тела.

С изумлением смотрел он на новый мир, открывшийся перед ним, на свое распростертое тело внизу под соснами, на необыкновенного цвета звезды в вышине, и хмеля у него в голове не стало – он остался там, внизу, в той буйной головушке. Вдруг он увидел, что кто-то падает сквозь ветви сосен прямо на его бывшее тело и растворяется в нем. Он закричал что было мочи: «Ты куда, это мое!» – и попытался спуститься к земле. Но неведомая сила потянула его вверх, и он растворился в ярком сиянии.

Отделение полиции продолжало бурлить – происшествий в этом городке было предостаточно: что-то украли, кого-то пырнули ножом, изнасиловали девственницу, ну, все как обычно, как везде. А этот случай был из ряда вон выходящим, почти мистическим. Ближе к полудню один из постовых заметил: «Где-то я раньше уже встречал этого бедолагу», – и стал звонить по телефону.

Через два часа мнимого Федора везли на стареньком «ситроене» к его постоянному месту жительства. За рулем сидела не в меру располневшая женщина, назвавшаяся его женой, сзади на неудобном сиденье расположился постовой, что помог его опознать. Женщина не ленилась на эпитеты в адрес своего благоверного: «Скотина ты ленивая, допился до соплей, не знаешь, кто ты и как тебя зовут, перед соседями стыдно, все живут люди как люди, а ты просто…» – и так далее.

За тридцать минут поездки он узнал, что в жизни ему не шибко повезло, работает он слесарем с убогой зарплатой, которой еле-еле хватает на содержание дома и на все остальное, что у него есть ребенок женского полу и какие-то долги, пьет он только по пятницам, играет в карты на деньги, почти импотент и что-то еще, связанное с официанткой Катькой из кафе «Аэро», но ничего со словами «поэзия», «музыка», «любовь» в его биографии замечено не было. Уже возле дверей дома полицейский дружески похлопал его по плечу и сочувствующе пожелал: «Держись».

Песочные куличи ложились один за другим на край деревянной песочницы. Откуда-то сзади раздался голос: «Девочка, можно с тобой поиграть?» – рядом стоял вихрастый голубоглазый мальчишка с синим пластмассовым ведерком и ярко-желтым совком.

Она пристально на него посмотрела и спросила: – А ты мои пирожки кушать будешь?

– Если они вкусные, буду, только понарошку.

Она пекла свои пирожки, а он рычал, изображая звук мотора, и ездил совком по песочнице.

– Тебя как зовут? – спросила девочка.

– Коля. А тебя?

– Меня зовут Елена, – ответила маленькая стряпуха и командным голосом, каким обычно разговаривают дома мамы, протяжно позвала: – Ко-о-оля, быстро кушать!

И вот он безропотно берет в маленькую ручку песочные пирожки и, изображая удовольствие, делает вид, что ест.

Тридцать пять лет пролетели как один день, и вот уже тот вихрастый с голубыми глазами сидит за столом на кухне и давится пирожками с капустой, изображая на лице все то же удовольствие. А та милая Елена, но уже прибавим – Михайловна, носится по квартире, протирая пыль, хлопочет на кухне и ежедневно отправляет детей в школу, сунув каждому из двойняшек по кульку с пирожками или бутербродами. Вечерами Николай приходит с работы, садится возле телевизора, и жизнь в квартире замирает, можно только дышать, остальной шум возбраняется. Но если кто-нибудь попытается нарушить равновесие в доме, раздается рык главы семейства: «Полудурки, я в вашем возрасте уже на тракторе пахал, а вы тут балаган развели!..» Детям, правда, всего по двенадцать, но это не имеет значения, как и то, что на тракторе глава семейства проехал всего один раз, сидя на коленях у своего деда.