Книга Бездна смотрит на тебя - Надежда Лиманская

— Ой, — воскликнула Саломея, — простите меня. Какая эгоистка! Вам отдыхать надо, а я…

— Это вы простите! Старый я, капризный! — Поднялся, тяжело опираясь на трость. — Чайку попьём и продолжим, хорошо?

Она кивнула, а про себя подумала: эгоистка и есть! Ничего не захватила для угощения.

— Давайте, помогу!

— Вы, Саломея, себя не корите! — поразил в который раз проницательный хозяин. — Не бедствую, слава богу! У меня всё есть!

Она вошла вслед за ним на кухоньку и чуть не вскрикнула. Цветы. Большими белыми колоколами спускались с потолка, оплетая стены, небольшое окно. — Красота! — не сдержалась.

— Жена моя! Любила разводить! — Внезапно. — Вас удивил мой быт, не так ли? — Усмехнулся. Она замялась.

— Да чего там, я видел ваше недоумение! Отдал я свою большую квартиру в центре города внуку. У него семья, двое детей. А у меня? Жену как похоронил, так сюда и подался! А цветы. Цветы её и здесь принялись! Видите? И природа! Боже мой, какой здесь лес! Всё рядом? Птицы поют!

— А соседи?

— Что соседи? Люди как люди! Всякое бывает с каждым из нас! И у вас, полагаю, что-то в жизни, ещё недавно, произошло? Верно? — пристально взглянул в глаза.

— У меня такое чувство, что вы тоже обладаете незаурядными, паранормальными способностями… — То, что вы подразумеваете, — это из области… — тихо рассмеялся. — Опыт, детонька! И к нему, — красивое слово, — психология. Путают нынешние, — виновато взглянул на неё, — знаю, вы меня поймёте!

— Путают психологию с экстрасенсорикой?

Константин Григорьевич, — ей показалось, зорко и коротко взглянул.

— Вы на редкость, красивая, к тому же, толковая, леди!

Отчего-то, чуть не вырвалось в ответ — «мерси»! Сдержалась. Помогла заварить чай, расставить чашки, сделать бутерброды.

Пока пили чай, Большаков неожиданно открылся, поведал о себе:

— Знаете, будучи молодым и совсем неопытным, я уже тогда не представлял себе эффективного расследования без действий непосредственно на месте преступления. Огромное желание присутствовать в центре событий, «влезть в шкуру» убийцы, дышать тем же воздухом, ступать его шагами, — отпил глоток, — именно это помогало раскрыть очередное дело. Да-а, — вздохнул, — были времена… Коллеги не понимали, начальство косилось! Но результат? А он был! Этот результат!

— Так ведь это, вы говорите о…

— О маленьком фрагменте создания психологического портрета? Так оно и есть! Да!

Саломея недоумённо взглянула. Не ожидала. Ей показалось вначале, «важняк», — консерватор, сторонник других, старых, отживших убеждений. А тут.

— Профиль! Профайлинг. — Прищурился. — В наше время этот метод, наконец, признан! И не только, слава богу, в странах дальнего зарубежья! — Махнул сухой ладонью, — у нас же, как всегда, трудности финансовые, экономические. А тогда? Представляете? Стоило о чём-то подобном заикнуться! Конец карьере, возможно, и жизни. — Дёрнул подбородком. — С вашим даром, детонька, это легко представить! Знаю! Хотите спросить: так почему ты, старый пень, сам не можешь? Не хочешь взяться за это дело? — С сожалением качнул головой. — Восемьдесят пять! Не шутка, как не хорохорься! Здоровье не то! Зоркости нет! Пытался, как уже сообщил, кое-что, так сказать изложить своим! Не стал вам говорить сразу, теперь признаюсь. На смех меня подняли бывшие коллеги, а я другое усматриваю, — нежелание! — Поджал губы, со стуком опустил чашку на блюдце, затем решительно: — Поехали дальше!

Саломея тоже отставила чашку, ближе придвинула к себе пожелтевшие листы.

— Больше десятка жертв с подобным почерком, и не дальше двадцати километров от села. По радиусу, так сказать. Семь, десять. Именно на таком расстоянии от села Куприно были расположены сёла более крупные, зажиточные. А в двадцати километрах — районный центр. Ядро, — усмехнулся, — цивилизации! В те времена начальная школа рядом, в селе, а уж в среднюю… Топать надо километров пятнадцать — двадцать. Ну, ладно, это после войны было, а сейчас-то? Как там наше руководство глаголет с экранов телевизора, «в эпоху высоких технологий»? А на самом деле — школы на периферии закрывают, сворачивают, сокращают! Это чтобы больше дураков было! Чтобы не понимали, как это: одни замки покупают заграницей, а другим, — элементарно, зарплату за полгода не платят. — Тяжело вздохнул. — Чем больше в стране людей бедных, необразованных, да что там, — невежд, одним словом, тем легче в такой стране править, вершить «свои» законы…, — спохватился. Глянул на часы. Настенные ходики вещали приближение вечера. — Вам же ехать! Вот остолоп старый! Простите, бога ради!

— Что вы, Константин Григорьевич, — искренне засмеялась она, — всем бы молодым иметь такой ум и память!

Старик хмыкнул, довольный, опустил глаза и задумчиво продолжал:

— Так вот, я побывал на месте преступления, вынюхивая, что называется, каждые полшага, затем вывел алгоритм, составил схему. С самого начала смутила одна закономерность, вернее, не смутила, — я просто не мог в это поверить! Моя невероятная догадка шокировала, парализовала меня!

— Что же было дальше?

— Всё! Отстранили от следствия! На время, правда! Повезло ещё!

— Закономерность, говорите? И кто? Кто это был?

— Погодите! Я, «отстранённый» начал своё, собственное расследование! Ездил в сорокаградусный мороз по сёлам, опрашивал людей. Всё совпало! И это был, повторяю, — шок!

Саломея застыла в ожидании.

— Убийца — двенадцатилетняя девочка. Орудие преступления, — палка, в него вбит остриём наружу ржавый гвоздь длиной десять сантиметров, шириной, — семь миллиметров. Ходила эта девочка по сёлам. Жалели, — ребёнок, ведь! Кормили, одевали. Первыми её жертвами стали приёмные родители. Вначале мы решили — дело рук банды, промышлявшей в то время. Бандиты действовала после войны таким оригинальным образом. Поезд останавливался на полустанке, в небольших населённых пунктах, а «пассажиры» ходили по сёлам «за добычей», кого грабили, кого убивали.

Девочка рассказала тогда о себе. Потерялась, мол. В те времена это было очень даже просто, многие отставали от поезда. Росла в детском доме, что находился в райцентре, — в двадцати километрах от села Куприно. Шла гулять, брала с собой палку с гвоздём и убивала. Вначале била тяжёлым предметом, любым, что был под рукой. Вы спросите: как это? В стужу, мороз, ребёнок проходит столько километров? Немыслимо! Потому и топталось следствие на месте!

Саломея прикрыла глаза. В ушах зазвенел детский голосок:

— … А когда тётя падала, не дышала, я её палкой, с гвоздиком!

— Зачем ты это делала? Тебе не страшно было? — спрашивали сурово.

— Страшно! Я хотела к маме! Почему она не приезжает за мной?!

— Но ведь ты убивала чужих тебе женщин! За что?!

— Я злилась на маму! — горько плакал ребёнок. — Все эти тёти сильно походили на неё!