Книга Воин Пустоши - Алексей Бобл

— Некроз меня возьми! — вдруг выкрикнул Малик. — Вот он, наш мир до Погибели! Точно такой!

Атаман оглянулся — Малик застыл перед третьей слева картинкой, показывая на нее пальцем. Там преобладали синие тона, а среди них — зеленовато-коричневые вытянутые пятна.

— Откуда ты можешь знать? — заспорил Дерюжка. — Не верь ему, хозяин! Врет он, сам только что придумал.

Дерюжка направился к стене с «зеркалами», ружье волочилось за ним на ремне, приклад дребезжал по полу. Макота лениво отвесил ему подзатыльник — не сильно, а для порядка, чтобы пасть особо не разевал.

— Дурак ты, молодой, — отрезал Малик. — Нам в Замке показывали. Вот таким все было до погибели. Синее — то море-океан. Вода там, как в Соленом озере у Корабля, а среди воды суша-твердь. То есть разные тверди, какие поменьше, а какие здоровенные были.

— Ха, скажешь тоже! Откуда столько воды возьмется? Врешь! И потом, почему оно круглое, как арбуз?

— Потому что мир круглый. А ты думал, как все устроено?

— А очень даже просто! Пустошь есть, в ней дороги и города старые, с одного боку Москва, еще есть Вертикальный город, он на самом краю мира, а может, и нет его совсем, потому что так далеко никто не ходил! И дальше Москвы тоже не ходил! А с другой стороны — Киев, гора Крым, Донная пустыня, и там дальше опять ничего нет, потому что и туда никто не ходил! Очень даже просто, вот как!

— Как же это — нет ничего? Есть там разное всякое… просто страшное очень, вот и не ходит никто. Это наш мир, какой до Погибели был. И воды было много, море-океан — он громадный!

Дерюжка притих, подтянул ружье за ремень, оперся на ствол и задумался. Он заворожено глядел, как проворачивается в черной пустоте голубой шар, проплывают разноцветные пятна.

Картинка в этом «зеркале» снова стала меняться — сглаживались контуры суши, приобретали правильные округлые очертания, голубое отступало, море-океан сжимался, съеживался…

Дерюжка протяжно вздохнул:

— Крутит… Неужто оно и есть Погибель, вот это, что нам щас показывает? когда весь мир так… сглаживается? Да что ж такое эта Погибель была?!

— Ладно, хватит торчать тут, — решил Макота.

— Но, хозяин…

— Идем, я сказал! Мы сюда за чем пришли? За машинами, за елетроникой и всякими нужными штуками! Нужно вниз, под пол забраться, там железо есть, и елетроника там. Хорош на картинки пялиться. Малик, слышь, проверь, что это там за дыра.

На дальней стене цепочки светящихся пятен свивались в знакомый узор, и центр спирали очерчивал овальное отверстие выше человеческого роста, да притом широкое — настоящая дверь. Малик, стряхнув оцепенение, поспешил к проему, встал рядом. Макота остановился по другую сторону, кивнул. Бывший солдат заглянул и сразу отпрянул. Не задумываясь, просто механически. Потом заглянул снова — значит, ничего подозрительного не обнаружил.

— И че там? — Макоте уже было невтерпеж, он хотел идти дальше.

— Навроде коридора, круглое все.

Атаман тоже заглянул — изогнутый проход с покатым сводом, ряды световых пятен, на полу лужи.

— Ну вот, значит, давай, иди. Где-то там шакаленок… чую я, он тоже нас ищет. Так что шагай с оглядкой.

— А Дерюга?

Атаман с сомнением оглянулся. Дерюжка застыл перед живой картиной и пялился на нее, разинув рот. На роже — дурацкая улыбка. После падения он так и не опомнился, сделался как пришибленный.

— От этого дурня сейчас толку не будет, — рассудил Макота. — Или первым его пустить? Да не, он шумит слишком, а нам, чтоб тихо нужно. Эй, Дерюга! Слышь! Иди за нами, только не близко.

— Ладно, — невнятно откликнулся молодой.

— Не ладно, а на расстоянии топай, бо шуму от тебя, как от маниса на случке!

Атаман с Маликом прошли в коридор, а Дерюжка заворожено разглядывал «зеркало». Он так увлекся, что не услыхал, как из полости с жилами в зал заглянул Крючок, как пролез в отверстие, выпрямился…

Крючок шагал осторожно, держась позади застывшего бандита. Приблизился к нему, часто поглядывая на проем, в котором скрылись остальные двое. Поднял пистолет. Прицелился в затылок Дерюжке, но не выстрелил. Подумав, перевернул оружие в ладони и ударил Дерюгу рукоятью. Колени бандита подломились, и он беззвучно осел на пол.

Глава 2

Туран оказался в новом коридоре, похожем на кишку. Все те же бурые стены и цепочки световых пятен, скупо озарявшие закругленный свод. Коридор плавно изгибался, Тим Белорус шагал позади и разглагольствовал:

— Дальше двигаться нужно, не стоять на месте. Конечно, эта штуковина в разломе давно висит, но кто знает, сколько она еще продержится? Может, только и ждала, пока старина Белорус внутрь залезет, чтобы сорваться? Значит, что? Значит, нужно поскорей забраться в самую середину и поискать там, а не топтаться над всякой ерундой. Впереди, конечно, ждут находки нас поинтересней, иначе и быть не может! Занятное местечко, я такого прежде не видал, язвить меня в подмышку!

Макс и Ставро отстали, их шагов было не слыхать, может, они до сих пор разглядывают серебристые свертки?

Свет впереди померк.

— Стой! — сказал Туран.

Белорус оборвал болтовню на полуслове и замер, занеся ногу для следующего шага. Медленно-медленно опустил ее.

Туран сделал еще несколько шагов, разглядывая проход впереди. Он не видел ничего определенного, хотя заметил, что свет там сделался тусклее. Что-то там было не в порядке, не так… До сих пор внутреннее устройство энергиона отличалось аккуратным однообразием, цепочки фосфоресцирующих пятен давали равномерное освещение. Если коридор впереди темнее — значит, кто-то в том месте стоит, заслонив часть этих необычных светильников?

— Что там? — едва слышно прошептал рыжий.

— Не знаю, — тихо отозвался Туран. — Не разберу пока…

Белорус коснулся его плеча, и когда Туран оглянулся, сделал жест: посторонись. Стараясь не шуметь, Тим стянул с плеча «хорек», отдал ему, прошел мимо, пригнулся и нырнул за поворотом. Донесся шорох, звук падения…

— Давай, парень, сюда. На сей раз обошлось, будем говорить, без нашего участия. Всегда бы так!

Туран догнал рыжего, и тот посторонился. На полу вытянулся скелет, похожий на человеческий, с остатками снаряжения — клочья синеватой ткани и части серебристых ремешков. Рядом с костями вытянутой руки лежал черный стержень в три пальца толщиной, с одной стороны раструб, с другой — утолщение, вроде покатой толстой колбы, заключенной в сетчатый кожух. Колба поблескивала серебром. Поверхность стержня была матовой, однородной — ни кнопок, ни рычагов.

— Оружие? — предположил Белорус и поднял черную трубку. С шорохом откатились высохшие фаланги пальцев.

Туран огляделся. Над мертвецом, прямо под сводом, стена вспучивалась, будто ее выдавили наружу. Там не горели световые пятна, дорожка их была нарушена — вот и причина смены освещенности. Казалось, что материал стены под воздействием какой-то чудовищной силы пузырем изогнулся наружу, а после стенки снова опали; можно было разглядеть старые трещины, из которых вытекла и застыла смолянистая темная масса. На полу, как раз напротив вспученного пузыря, оболочка «кишки» также имела повреждения — несколько давно затянувшихся отверстий, которые можно было разглядеть, только если внимательно присмотреться.