Книга Захвачены в бою. Трофеи русской армии в Первой мировой - Алексей Олейников

В примечаниях к труду A.A. Керсновского потери германцев оценивались в 1588 человек, но это явно заниженная цифра{30}.

При занятии Орлау были пленены до сотни немцев из состава 151-го пехотного полка 37-й пехотной дивизии; около сотни — при Франкенау. По свидетельству очевидца: «Сколько можно было судить, противник был несколько деморализован и приведен в беспорядок. Было несколько случаев, что дозоры приводили группы в 20–30 сдавшихся немцев»{31}.

Отрывочные данные, приводимые Н. Евсеевым на основе информации германского Рейхсархива, свидетельствуют, что 1-й егерский батальон потерял 16 офицеров и 254 солдата убитыми и ранеными; полки 37-й пехотной дивизии: 151-й пехотный — 5 офицеров и 130 солдат убито, И офицеров и 250 солдат ранено; 3-й батальон 146-го пехотного полка — 34 человека убитыми и ранеными; о 147-м пехотном полку сведений нет, но он пострадал больше других — именно в нем некоторые роты потеряли по 150 человек. По неполным данным, части 75-й пехотной бригады генерал-майора А. фон Бекмана потеряли более 300 человек убитыми и ранеными. Из состава 73-й пехотной бригады русскими было похоронено 587 человек. Кроме того, материалы 29-го Черниговского пехотного полка 8-й пехотной дивизии отмечают, что на поле боя было похоронено около 600 германских солдат и офицеров, а свыше 800 раненых немцев было подобрано русскими.

Отталкиваясь от этой информации, Н. Евсеев полагал, что потери германцев убитыми составляли не менее 1 тыс. человек и около 3 тыс. человек ранеными (большинство из которых попали в русские руки)[4]. Это, на наш взгляд, наиболее объективные данные.

Германская 37-я пехотная дивизия, составлявшая левый фланг 20-го армейского корпуса, была разгромлена. Документ свидетельствовал: «Потери немцев… громадны, окопы завалены трупами»{32}.

В бою 13 августа у Бишофсбурга потери 1-го резервного корпуса составили: 69-я пехотная бригада — около 1 тыс. человек, 6-я ландверная бригада — 470 человек (в т. ч. 38 офицеров). Потери 17-го армейского корпуса неизвестны.

Ф. Храмов оценивал общие потери немцев у Бишофсбурга близкими к цифре 4 тыс. человек{33}.

Напор центральных корпусов армии A.B. Самсонова, даже по неполным данным, дорого обошелся немцам. Противники вступали в ожесточенные встречные бои. Так, 13 августа в полосе 2-й пехотной дивизии русского 23-го армейского корпуса немцы (41-я пехотная дивизия) потеряли 1200–1250 человек{34}. В этот день после трехчасового боя 152-й пехотный полк овладел дер. Гансхорн, потеряв 63 рядовых, 9 унтер-офицеров и 1 офицера. 148-й пехотный полк, наступающий севернее дер. Гансхорн, встретил упорное сопротивление русских частей и потерял 600 человек убитыми и ранеными, в том числе 23 офицеров. В разгар боя бывший в дивизионном резерве 18-й пехотный полк влился в боевой порядок 74-й пехотной бригады, поддержав атаку 148-го и 152-го пехотного полков — и потерял 30 человек, в том числе 9 офицеров.

72-я пехотная бригада, атаковавшая Гардинен и высоты севернее, встретила еще более упорное сопротивление наскоро окопавшихся частей 2-й бригады 2-й пехотной дивизии. Русские встретили наступление немцев винтовочным и пулеметным огнем с дальних дистанций. В этом бою бригада потеряла 550 человек, в том числе 23 офицера. Немцы похоронили 381 германского солдата, еще 600 подобрали на другой день на поле боя, а, очевидно, в ходе боя были подобраны раненые, которыми была переполнена дер. Ошекау. К этим потерям нужно добавить потери в артиллерийских, саперных и кавалерийских частях, все время бывших под огнем и понесших серьезные, но неучтенные, потери.

Командир батальона 5-го пехотного Калужского полка 2-й пехотной дивизии подполковник Ю.Ф. Бунинский так описывал картину этого боя, участником которого он являлся: «Видно было, как по открытии нашими пулеметами огня, немецкие цепи и колонны редели и ложились, а пулеметчикам 6-го пех[отного] Либавского полка удалось отбить атаки немецкой кавалерии на наш правый фланг»{35}.

Значительными были потери германской 41-й пехотной дивизии 20-го армейского корпуса 15 августа у Мюлена-Ваплица. Русский фронтовик так писал о бое под Ваплицем: «К полуночи (с 14 на 15 августа. — А.О.) стрельба стихла, а к двум часам ночи я заметил усиление стрельбы по лощине на левом фланге боевого расположения корпуса. Я сразу понял, что здесь немцы хотят сделать прорыв, а потому быстро перетянул бригаду Новицкого (общий резерв корпуса) (полковник Ф.Ф. Новицкий — командир бригады 8-й пехотной дивизии) к левому флангу… Инспектору же артиллерии приказал мортирный дивизион и ближайшие батареи сгруппировать для обстреливания лощины… с первым рассветом немцы повели стремительную атаку в направлении лощины, но были встречены ураганным огнем нашей артиллерии, шрапнель которой, и в особенности мортирного дивизиона, вырывала целые ряды из глубоких колонн германцев. Германская пехота, успевшая прорваться по лощине, была атакована бригадой Новицкого и большей частью уничтожена штыками, частью же попала в плен (18 офицеров и более 1000 солдат). Прорыв был ликвидирован около 9 часов утра»{36}.

В этом бою особенно отличился 30-й пехотный Полтавский полк 8-й пехотной дивизии.

У Мюлена-Ваплица части 15-го армейского корпуса и 2-й пехотной дивизии, разгромив германскую 41-ю пехотную дивизию, «фактически сорвали план германского командования окружения русских войск в районе Гогенштейна»{37}.

Очевидец вспоминал: «Батареи открыли огонь. Немецкая пехота все продвигалась к нам. То там, то здесь, между облачками разрывов шрапнели можно было видеть группы стрелков, поднимающихся с земли и быстро бегущих вперед… Командир батареи по телефону сообщает, что остатки германской пехоты бежали в лес. Но вот опять команды, снова беглый огонь… И на этот раз немцы отбиты… командир батареи сзади на наблюдательном пункте сделал несколько шагов в сторону батареи и кричит: “Спасибо за блестящую работу. Атака отбита”. Ответ солдат сопровождался громким “ура”. Летят в воздух фуражки. Я прошу разрешения у командира подняться на наблюдательный пункт… и через несколько минут уже смотрю в трубу Цейса. Медленно тают еще клубы дыма от разрывов, постепенно очищая просветы между кустами. А там лежат тела убитых и копошатся, как черви, раненые. Сколько можно рассмотреть между кустами, их много… Впереди по скату до реки масса тел убитых и ползающие, ковыляющие раненые немцы. Наши санитары с носилками ходят и подбирают раненых… Вся опушка леса завалена ранеными немцами, так на глаз их кажется человек 300–400. На самом шоссе собрана группа пленных; подсчитываю кое-как — выходит от 600 до 700 человек… Бригада германской пехоты, без достаточных мер охранения, неосторожно в колоннах перешла реку и наткнулась на позицию полтавцев (части 30-го пехотного полка. — А.О.), подпустивших противника на близкую дистанцию. Расстроенные огнем полтавцев и артиллерии, германцы были атакованы во фланг Черниговским полком (29-й пехотный полк. — А.О.)… “Ни один не ушел назад, — рассказывает мне офицер. — Начальник их дивизии убит, командир бригады ранен и взят в плен. Одну колонну пленных в 800 человек уже отправили. А это вот уже вторая. Видите, сколько раненых здесь, а сколько их еще лежит там на поле, а убитых и не счесть. Кончили бригаду”»{38}.