Книга Эпоха раздела. Начало. Книга вторая - Владислав Картавцев

Теперь вот еще что. Как ты уже понимаешь, для его использования необходимо просто знать нужные слова. А мощь заклинания и его способность наводить слепоту будет зависеть только от твоей личной магической силы. Слова я тебе скажу – сейчас в этом нет никакого секрета.

Пора бы и тебе уже узнать то, что знает каждый ребенок! Так вот, принимая во внимание, что ты по-настоящему сильный колдун (что, конечно, не является твоей заслугой, но исключительно заслугой твоего отца), ты можешь ослепить даже ведунью Тон. Но тебе нужно быть очень осторожным. Тебе еще предстоит объясняться с Истинной Пустотой, которая может не простить тебе бессмысленную колдовскую атаку, направленную на слабых. Берегись! А теперь слушай само заклинание!

Инга принялась неторопливо произносить слова отлично знакомого Чангу колдовского языка, которые, действительно, были очень простыми. Чангу потребовалось всего несколько раз их повторить, чтобы запомнить. Одновременно со словами заклинания к нему пришли знания о его сути – когда имеет смысл его применять, что происходит в момент применения, и как дозировать магическую силу в момент произношения заклинания.

Теперь он мог спокойно ослепить на время любого, кто встретится ему на пути (если, конечно, встреченный будет слабее его), но тут же почувствовал, как его как будто занесли в отдельный пергаментный свиток, специально приготовленный для записи случаев применения этого заклинания.

На Чанга словно налепили ярлык, который теперь всегда будет при нем, а записи на ярлыке будут определять, достоин ли он милости Истинной Пустоты, или пора уже с ним заканчивать.

Чанг воспрянул духом. У него еще оставалось время, чтобы добраться до леших и познакомить с ними свои стрелы. Но через какое-то мгновение он снова ощутил, что задача, стоящая перед ним, вновь становится неразрешимой. Если он не может применять заклинание слепоты, то как ему поступить? Отгадку следовало искать теперь уже в самой Истинной Пустоте, и Чанг поспешил настроиться на нее.

Ответ лежал прямо на поверхности. Чанг вспомнил, что лешими управляют старейшины и их помощники. Все восемь леших в предыдущей стрельбе двигались одновременно, из чего можно было сделать вывод, что количество человек, задействованных в их перемещении, тоже никак не меньше восьми. А, может, и больше. Чангу следовало атаковать их всех одновременно, и тогда Истинная Пустота сочтет, что силы примерное равны. Кроме того, у Чанга была замечательная отговорка, которая уповала на принцип справедливости. И, действительно, если все вокруг пользуются колдовскими стрелами, то почему он должен утратить положенные ему преимущества – только потому, что хозяева заранее не предупредили его об изменении в правилах состязаний?

Обратившись к Истинной Пустоте, Чанг почувствовал доброжелательный отклик и уверился в своей правоте. В таких условиях ему разрешалось использовать заклинание временной слепоты, и он бегом ринулся к концу площади, чтобы быть рядом со старейшинами, когда они начнут перетаскивать леших.

Он успел вовремя. Женщины только что закончили стрелять, туман вокруг леших рассеялся, и старейшины и их помощники уже тащили тяжелые, утыканные разноцветными стрелами деревянные чурбаки по направлению к краю центровища. Чанг не стал мешкать и начал действовать незамедлительно. Он нанес по ним одновременный удар, дозируя применение силы. Удар был тщательно выверен и состоял из нескольких колдовских потоков, впереди которых шла разделенная магическая сила Чанга, поддерживаемая одобрением Истинной Пустоты.

Удар был нанесен внезапно – Чанг даже не появился в поле зрения атакуемых, он действовал из-за возвышения. Ему не нужно было видеть, сколько людей находится вокруг, он воспользовался внутренним зрением, ощутил их присутствие и движение и захватил в магический кокон намерения, который позволял Чангу взаимодействовать с тонкими материями всего сущего.

Оставалось только прочитать заклинание, и Чанг уже было собрался это сделать, как внезапно его озарила догадка, что как только люди, перемещавшие мишени, ослепнут, на их крики, вызванные паникой, тут же сбежится масса народа, которые начнут искать человека, атаковавшего их соплеменников, и, конечно, быстро наткнутся на Чанга.

Ему нужно было не только ослепить этих людей, но и заставить их какое-то время замолчать, а лучше – совсем обездвижить, лишить возможности передвигаться. Это было ему по силам – одним из первых боевых заклинаний, которые он выучил под руководством отца, было заклинание паралича – человек на некоторое время терял возможность двигаться и говорить, и тогда на полностью парализованном теле живыми оставались только одни глаза.

В совокупности с заклинанием ослепления это могло привести к полному кратковременному выведению старейшин и их помощников из строя. Однако невозможно было представить, как они отреагируют после того, как поймут, кто использовал против них эти заклинания. Возможно, они посчитают (и будут совершенно правы), что Чанг сильно злоупотребил их гостеприимством, и потребуют его наказания. Конечно, его поступок не останется незамеченным, и Чанг уже вряд ли сможет принять дальнейшее участие в состязании.

Он вышел из-за возвышения и сел на скамью. Он понял, что не станет атаковать старейшин, потому что в любом случае – подвергнутся они колдовской атаке с его стороны или нет – его шансы выиграть стрельбы были ничтожно малы. А если он нападет, то его положение очень осложнится, и тогда уже сама его жизнь будет висеть на волоске. А ведь ему еще предстояло добиться признания и уважения среди своего народа и позаботиться о солдатах, которых он привел с собой!

Тихо хихикнула Инга:

– Ну что, командир Чанг? Ты все-таки решил не использовать мое заклинание? И зачем я его тебе так долго рассказывала? Эх, только время зря потратила! – из голоса Инги можно было легко слепить сладкий пирог, до такой степени он был наполнен патокой и медом (через толстый липкий слой которых, однако, сквозило некоторое понимание).

– Сколько мне приходилось общаться с вами, людьми, я всегда стараюсь понять, что вами движет. Некоторые очень сильно желают богатства, некоторые – славы, а некоторые – власти и почестей. Вот скажи мне командир Чанг, что ты желаешь? И можешь не торопиться, до твоей стрельбы еще далеко, тем более, что ты все равно ее проиграешь!

Чанг задумался. Он и сам не знал, что ему нужно. По правде говоря, сейчас ему больше всего хотелось спать.

– Мне хочется добраться до дома и как можно скорее уснуть! И можно даже не есть! – потом подумал и добавил, – а, знаешь, наверное, мне нужно на кого-нибудь опереться!

Чанга потянуло на откровенность. Он хотел рассказать Инге о своем детстве, о том, что всю свою жизнь он всегда был одиноким, а после того, как умер его отец, долго не мог смириться с утратой. Чанг вспомнил, как ему предлагали одну женщину за другой, но он не желал иметь с ними ничего общего, не желал обзаводиться хозяйством и жить, как остальные кочевники. Он подолгу в одиночестве бродил по степи, пытаясь понять, какую дорогу выбрала для него судьба. И когда его вызвал Повелитель, у него возникло чувство, что он оставляет эти земли навсегда. Но сейчас ему вспоминались уютный племенной очаг, табуны лошадей, раскинувшиеся в степи юрты и тихие спокойные вечера, коротаемые за распитием ачачи и неторопливыми разговорами.