Книга Последний ход за белой королевой - Олег Агранянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непонятно, зачем здесь «Экспортлес», – удивился я. – Мы вроде бы ценные породы не экспортируем.
Потом я затребовал информацию о нашем торгпредстве в Яунде. Там оказалось представительство того же «Экспортлеса». Два человека. Один из них наш сотрудник. Я поднял дело. Старший лейтенант Котомцев Андрей Викторович, это его первая командировка.
Я поднялся к Колосову:
– В Яунде лесом занимается наш парень. Сделай ему вызов в Москву на пару дней.
– Дело говоришь, – согласился Колосов.
Через четыре дня Котомцев объявился в моем кабинете.
– Здравствуйте, Евгений Николаевич.
Долговязый, в светлом тропическом костюме, с книжкой в руках, похож на младшего научного сотрудника гуманитарного НИИ.
– Котомцев. Я из Яунде.
Уж больно по-штатски. Точно, из гуманитарного НИИ.
– Кто? – неласково спросил я.
Он понял:
– Старший лейтенант Котомцев по вашему приказанию прибыл.
Перебрал в другую сторону.
– Покажи удостоверение.
Мне хотелось посмотреть на его фотографию в военной форме. Он удивился, протянул удостоверение.
– Прилетел сегодня?
– Так точно. Сегодня утром. И сразу к вам.
– Я включен в состав делегации на конгресс по ценным породам древесины. Хочу, чтобы ты меня ввел в курс дела.
– Вы когда-нибудь занимались лесом?
– Никогда.
– Я вас подробно проинформирую. Это займет много времени. Но я хотел бы все рассказать сегодня.
– У тебя завтра дела?
– Я восприимчив к перемене климата. Вчера еще я был в Яунде. Там температура тридцать два градуса, разумеется, плюс, а в Москве плюс два. Завтра я обязательно буду лежать с температурой.
Я обратил внимание на книжку, которую он держал в руках.
– И поэтому ты запасся книгой. Что у тебя за книга? Справочник по лесному делу?
– Сказки Перро.
– Красной Шапочкой интересуешься?
– Я постоянно совершенствуюсь в знании французского языка. А разговорную речь лучше всего учить по сказкам. Лексика сказок ближе к разговорной речи, чем лексика любого другого художественного произведения.
– Давно занимаешься лесом?
– Всего два года. Входить в лесные проблемы было очень трудно. Литература по лесу очень сложная. Перевод лексики, связанной с лесным делом, труднее, чем перевод, связанный с какой-либо другой отраслью промышленности. Дело в том, что, скажем, в атомном машиностроении, все термины введены в двадцатом веке. Большинство из них имеют корни или международные или легко переводимые. А в лесном деле все термины аж с семнадцатого века. И в каждом языке разные. Приведу пример. Вы знаете, что такое «задир»?
– Нет.
– Это частично отделенный и приподнятый над поверхностью пиломатериала участок древесины с защепистыми краями. По-английски это «bullies», по-французски «tyrans». Никаких общих корней. Или «отщеп». По-английски «flake», а по-французски…
– Всё. Убедил.
– А как трудно переводить названия деревьев! Вы знаете английский?
– Не очень.
– Этого достаточно. Я работал с делегацией лесников, которая приезжала к нам год назад. Их привезли в Сочи и сказали, что они поедут смотреть самшитовую рощу. Вы знаете, что такое самшит?
– Нет.
– Это такое дерево. В некоторых странах есть обычай ставить стебелек самшита в сосуд с водой в комнате, где стоит гроб с покойником. Переводчик не обязан знать, как переводится на иностранный язык слово «самшит». Переводчица на английский решила, что это слово интернациональное, и у нее получилось: «And then we shall visit park where you will have pleasure to see a grove of some shits», что означало: «Потом мы посетим парк, где вы будете иметь удовольствие посетить рощу с дерьмом». Специалисты удивлялись.
– Их можно понять. Расскажи, что это будет за конгресс.
– Возглавляет нашу делегацию министр лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР товарищ Степан Алексеевич Шалаев. Заместителем будет председатель Внешнеторгового объединения «Экспортлес» Матвей Матвеевич Косталевский… А вы знаете, актер Косталевский, который играл в фильме «Звезда пленительного счастья», – его сын. Вы видели этот фильм?
– Нет.
– Посмотрите. А вы знаете, фасон шпаг в этом фильме…
– Кто будет заниматься подготовкой конгресса?
– Подготовка возложена на министерство лесной промышленности. А конкретно на заведующего сектором Дыгаева Ивана Фомича.
– Сколько человек у вас в торгпредстве?
– Десять. Лес курируют двое: я и заместитель торгпреда Ласточкин Анатолий Иванович.
– Ласточкин? Он, случаем, стихи не пишет?
Котомцев растерялся:
– Может, чего другое. А стихи нет.
Ласточкин! Много лет назад я нашел пристанище в окружной газете «Советский воин». Там, кроме всего прочего, я должен был заведовать поэзией. Главный редактор требовал стихи к каждому воскресению. А где их брать! И я придумал поэта: рядовой Анатолий Ласточкин. И писал за него стихи. Кстати, неплохие. Я даже получил приглашение для рядового Ласточкина на какой-то съезд:
– Не пишет, говоришь?
– Точно, не пишет. Вы на него посмотрите и сразу поймете, не пишет он стихов…
Мне в голову пришла идея:
– На сегодня достаточно. Позвони завтра.
И отправился к своему непосредственному:
– Ты знаешь, что я подумал? Не слетать ли мне на недельку в Яунде?
– Отличная мысль. Оформляй документы.
И через две недели я предъявлял в Шереметьево билет «Москва – Париж – Дуала – Яунде – Дуала – Париж – Москва».
В первом классе рядом со мной оказалась дама. Строгая прическа, обманчиво простой светло-серый костюм выдавали в ней бизнес-леди, привыкшую летать первым классом. Пока я раздумывал над тем, как начать разговор, она спросила:
– Вы когда-нибудь летали этим рейсом?
– Нет.
– Тогда вас ожидают неожиданности.
И всё. Очевидно, она решила, что какими будут эти неожиданности, я узнаю сам.
Сегодня утром в Дуале я вышел из самолета Париж – Йоханнесбург и, с тоской взглянув на огромный «Боинг», прошел в зал аэропорта. Через два часа я уже занял кресло в другом «Боинге», значительно меньшем по размеру. Он должен был через сорок минут доставить меня в Яунде.
