Книга Несовершенный человек. Случайность эволюции мозга и ее последствия - Гари Маркус

В этой книге мы пройдем по наиболее важным ментальным сферам жизни человека: это память, убеждения, выбор, язык, удовольствие. И я покажу вам, что каждая из них изобилует клуджами.

Бывают блестящие люди, а бывают тупицы; одни ударяются в религию, другие впадают в разрушительную наркозависимость, а кто-то не может жить без ночных радиопередач. У всех у нас есть слабости – не только у работяг, мечтающих выпить в конце недели, но и у врачей, юристов, политических лидеров, о чем свидетельствуют, например, книги Джерома Групмэна «Как думают доктора» и Барбары Такман «Марш глупости». В традиционной теории эволюции много говорится о том, как естественный отбор шел по пути лучших решений, но куда меньше – о том, почему человеческий мозг подвержен постоянным ошибкам.

В книге я размышляю о том, почему наша память так часто нас подводит и почему мы нередко верим тому, чего нет, и не верим в то, что есть. Я пытаюсь разобраться, почему половина американцев верит в привидения и как получается, что почти четыре миллиона человек на голубом глазу утверждают, что их похищали космические пришельцы. Я показываю, как мы тратим (и часто зря) наши деньги, почему бросаем их на ветер и почему мы считаем, что постное на 80% мясо гораздо предпочтительнее мяса, в котором 20% жира.

Я исследую происхождение языков и объясняю, почему язык часто неправилен, непоследователен, неточен и в связи с этим почему такое предложение, как «People people left left», сбивает нас с толку, хотя это всего лишь четыре слова. Я рассматриваю также, что делает нас счастливыми и почему. Часто говорят, что удовольствие существует для того, чтобы направлять развитие видов, но зачем, например, мы проводим столько часов перед телевизором, который никак не улучшает наши гены? И почему душевные болезни распространены настолько, что затрагивают так или иначе почти половину населения? И почему, в конце концов, невозможно купить счастье?

Клудж, клудж, клудж. В каждом случае я покажу, что лучше всего мы способны понять наши ограничения, рассмотрев роль эволюционной инерции в формировании человеческого мозга.

Это вовсе не означает, что когнитивная причуда не может иметь своих плюсов. Оптимисты часто находят некоторое утешение даже в наших самых тягостных ментальных ограничениях: коли память плоха, так это для того, чтобы защитить нас от душевной боли; если язык туманен, то лишь затем, чтобы мы могли говорить «нет», не говоря «нет».

Что ж, так бывает; но есть разница между способностью использовать неоднозначность высказывания (скажем, в поэзии или из вежливости) и неумением изъясняться внятно. Если наши слова можно истолковать неправильно, хотя мы хотели выразиться ясно, или наша память подводит нас даже в минуту, когда на кону чья-то жизнь (например, когда свидетель дает показания на суде), – самое время подумать об умственном несовершенстве человека.

Я не хочу выплескивать ребенка вместе с водой или даже предполагать, что клуджи численно превосходят более благополучные формы адаптации. Биолог Лесли Оргел писал: «Мать-природа умнее, чем мы», и по большей части так оно и есть. Ни одного человека нельзя и рядом поставить с ее делами, и в большинстве своем создания природы, если и не совершенны, то целесообразны. Но такая аргументация может завести нас слишком далеко. Когда философ Дэн Деннет говорит, что «снова и снова биологи, сбитые с толку явными образцами плохого дизайна в природе, в конечном итоге приходили к мысли, что они постигли ее изобретательность, гениальность и глубину замысла, которые обнаруживают творения матери-природы», – это преувеличение. В век, когда машины способны превзойти человека в интеллектуальном соревновании, начиная от шахмат и заканчивая статистическим анализом, можно поразмышлять о других способах решения когнитивных проблем физическими системами, и природа не всегда окажется победителем. Вместо того чтобы исходить из идеи, что природа всегда изобретательна, стоит взять по отдельности каждый аспект психической деятельности и отделить то, что действительно безупречно, от случаев, когда природа на самом деле могла сработать и получше.

Независимо от того, чего больше – клуджей или совершенных творений, – клуджи дают нам две подсказки, которых совершенство не дает. Первая: они позволяют взглянуть по-новому на нашу эволюцию; когда мы видим совершенство, мы часто не можем сказать, какой из многих сходных факторов может привести к идеальному решению; часто, лишь увидев швы, мы можем предположить, как изначально это создавалось. Совершенство по крайней мере в принципе, может быть продуктом всесильного, всеведущего Создателя; несовершенства не только оспаривают эту идею, но и предлагают материал для анализа, уникальную возможность воссоздать прошлое и лучше понять человеческую природу. Как отмечал в одной из своих поздних работ Стивен Джей Гулд, несовершенства, «пережитки прошлого, которые не имеют значения с точки зрения настоящего, – бесполезные, нелепые, необычные и неуместные – знаки истории».

И вторая подсказка: клуджи могут навести нас на мысль о том, как мы можем усовершенствовать себя. Будь мы на 80% совершенны и на 20% несовершенны (цифры не имеют никакого значения, все зависит от того, как считать), людям есть к чему стремиться, и клуджи могут задать направление. Взглянув на себя честно в зеркало, признав слабые и сильные стороны, мы получаем шанс добиться большего от наших замечательных, но пока еще неидеальных умственных способностей, унаследованных в результате эволюции.

2

Память

Память – это чудовище; вы забудете, она – нет. Она все архивирует. Что-то она сберегает для вас, а что-то прячет, а потом вдруг предъявляет по собственному желанию. Вы думаете, что вы обладаете памятью, на самом деле это она владеет вами.

Джон Ирвинг

Память, по моему убеждению, мать всех клуджей, единственный фактор, ответственный за своеобычность человеческого ума.

Наша память поражает нас, и она же постоянно разочаровывает; мы можем узнать фотографии давностью в несколько десятков лет из школьного альбома, но не в состоянии вспомнить, что ели вчера на завтрак. Наша память вечно все искажает, путает, а то и просто отказывает. Мы можем знать слово, но не способны вспомнить его в нужный момент (начинается с буквы «с», ну, устройство такое с костяшками)[4], или мы можем узнать что-то полезное (скажем, как удалить пятно от томатного соуса) и немедленно забыть это. Средний ученик старших классов тратит несколько лет на зубрежку, запоминая даты, имена и географические наименования, и в то же время многие подростки не могут назвать даже век, в котором была Первая мировая война.

Уж я-то знаю, о чем говорю. Чего только я не терял в своей жизни: ключи, очки, сотовый телефон, даже паспорт. Я забывал, где припарковался, уходил из дома без ключей, а в один злополучный день оставил на лавочке в парке кожаную куртку (и в кармане – второй сотовый телефон). Моя мама однажды целый час разыскивала свою машину в гараже аэропорта. Недавно в Newsweek писали, что обычный человек тратит в среднем 55 минут в день, «разыскивая вещи, которые точно есть, но куда-то подевались».