Книга Уроки русского. Роковые силы - Виктор Кожемяко

Вик. К. Однако, изо всех сил стремясь не допустить победы на выборах Зюганова, прихода коммунистов к власти, людей пугают сегодня именно ГУЛАГом.

Вад. К. Я с возможностью такого варианта категорически не согласен. И не потому, что исхожу из личностей тех людей, которые стоят во главе обновленной Коммунистической партии. Я считаю, у нас вообще (это пошло еще со сталинских времен) крайне преувеличивают роль личностей. Между тем, если внимательно рассмотреть историю человечества, можно увидеть, что роль личностей все время снижается. Это не моя мысль. Ее можно найти у всех наиболее крупных философов XX века.

Так что дело не в личности. Дело в общей ситуации, наличествующей у нас. Прежнее невозможно.

Нет, конечно, я не исключаю каких-то инцидентов, допускаю, что будет сопротивление какое-то. Вот говорят: как же так — поделили собственность, а теперь делить ее обратно.

Вик. К. Правильно, это сейчас как бы один из главных козырей против коммунистов и один из самых распространенных пропагандистских жупелов.

Вад. К. Получается так. Люди бегут за вором, и вдруг кто-то кричит: «Братцы, он же сопротивляться будет! Пускай уж лучше убежит!»

Нелепо, дико. Всем же ясно, что состоявшийся передел собственности был абсолютно несправедливым и незаконным. Немотивированным. Просто: «Хватай кто может!»

А теперь оказывается, что бороться с этим никак нельзя. Почему? Конечно, бороться надо очень разумно. Однако такой факт, что гигантские капиталы вывезены за границу, разве не требует каких-то мер?

Нам все время твердят: Запад будет нас инвестировать. Да пока мы его инвестируем! Наши деньги, поступающие в иностранные банки, работают на их экономику. Это же чудовищно! В кредит, в кредит под проценты унизительно выпрашивают каких-то несколько миллиардов долларов, а тем временем десятки наших миллиардов находятся там.

Одного этого, по-моему, достаточно, чтобы понять: власть, допустившая и допускающая такое, не имеет права на существование. Ведь в любой стране с этим была бы непримиримая борьба. Потому что это есть настоящее предательство. Измена Родине. Деньги, полученные от соков родной земли, сплавляются за ее пределы, поскольку отдельным (подчеркиваю — отдельным!) персонам это выгодно.

Какие могут быть массовые репрессии, если речь идет о нескольких тысячах воров.

Вик. К. Их в первую очередь вы относите к ратоборцам существующего положения вещей?

Вад. К. Разумеется. Да всех тех, кого устраивает хаотическое состояние нашей экономики и политики, позволяющее в мутной воде ловить рыбу. Много ли их? Нет.

Вик. К. Так что же, на ваш взгляд, может произойти в результате возвращения к власти Коммунистической партии?

Вад. К. Начнем с того, что во всех бывших социалистических странах, за исключением Чехии и ГДР, которая оказалась поглощенной ФРГ, так или иначе уже вернулись к власти коммунисты. Говорят: они изменились. Что ж, я считаю, и люди, пришедшие к руководству в Коммунистической партии у нас, тоже колоссальным образом изменились. Хотя бы потому, что они перешли на патриотическую платформу. Теперь они уже не рассматривают Россию как материал для чего-то. А ведь это продолжалось, к сожалению, до последнего времени…

Не думаю, что речь пойдет и о каком-то реванше. Совершенно же неверно, что сопротивление так называемому курсу реформ, которое было и есть, оно ради реванша, ради возвращения привилегий бывшей номенклатуре. Я уже говорил недавно по телевидению, что люди, возглавившие сопротивление в «Белом доме» в 1993 году, не имели раньше тех привилегий, которые имели их противники.

Вик. К. Вы сказали, что коммунисты, на ваш взгляд, перешли сегодня на патриотическую платформу. Но разве раньше они не были патриотами? В отличие от вас я был членом КПСС, но всегда считал себя патриотом. И в программных установках партии, наряду с пролетарским интернационализмом (это слово, насколько я понимаю, вы не очень любите), всегда значился советский патриотизм. Да, советский, а не русский, чему, как я считаю, было серьезное объяснение в многонациональном характере нашей страны. Однако мне, например, это нисколько не мешало чувствовать себя русским. И я не могу вполне разделить пафос тех, кто заявляет сегодня: «Были советскими, стали россиянами — когда же будем русскими?»

Вад. К. Это вопрос очень большой и очень многогранный. Но все же подчеркну: то, что сегодня одним из первых пунктов программы обновленной Коммунистической партии стала патриотическая идея, в моем представлении означает колоссальный поворот. Он намечался, кстати, давно, еще в тридцатые годы, но в силу исторической инерции никогда не доходил до конца.

Я не согласен с теми, кто выдает сегодня Сталина за беззаветного русского патриота. Я не могу, скажем, простить ему, что в 1946 году, когда в стране был страшный голод, он бросал огромное количество хлеба в Германию, чтобы подкупить немцев. Есть, конечно, понятие политической целесообразности, но настоящий патриот, по-моему, так поступить все же не мог.

Говорят, в Сталине заложен был патриотизм. Опять не согласен. Нет, это жизнь его заставляла: таково было движение страны, поперек которого он встать не мог. Он был достаточно чуткий человек и потому понимал, чего требует жизнь. И потому уже в тридцатые годы стал возрождать русскую воинскую славу и делать много чего еще, что страшно возмущало старую партийную гвардию.

Но при всем при том не считаю, что Сталин был таким уж глубоким русским патриотом. Вот у Тютчева есть замечательное стихотворение о Наполеоне:

Сын Революции, ты с матерью ужасной

Отважно в бой вступил — и изнемог в борьбе…

Не одолел ее твой гений самовластный!..

Бой невозможный, труд напрасный!..

Ты всю ее носил в самом себе…

Сталин тоже вступил в конфликт с революцией, но… он тоже «всю ее носил в себе». И победить поэтому не мог.

Вик. К. В чем же вы это видите?

Вад. К. Сейчас установлено, например, что послевоенное «ленинградское дело» было замешено на русском национализме. Ленинградская интеллигенция и партийные работники во время войны действительно прониклись русской патриотической идеей, и Сталин этого испугался. Нынче говорят, что он боролся тогда с сионистской опасностью («дело Еврейского антифашистского комитета», «критики-космополиты» и т. д.). Но одновременно он бил и по русским патриотам.

Или вот еще. Вспоминают действительно безобразное «дело врачей-отравителей», но совсем забыто, что до этого был арестован и чуть не погиб такой замечательный, всемирно прославленный хирург, как Сергей Сергеевич Юдин. Его обвиняли в русском национализме и, в частности, в пропаганде православия — он был глубоко верующим человеком.

Вик. К. Это тот Юдин, портрет которого Нестеров написал?

Вад. К. Да, гениальный хирург. И русский патриот. Лев Николаевич Гумилев был посажен в это же время. А он, конечно, тоже был русским патриотом. Так что, когда сегодня пытаются изобразить, будто Сталин всецело одобрял и поддерживал русский патриотизм, это не соответствует действительности.