Книга Великий Черчилль - Борис Тененбаум

Однакo то, что он услышал, в конце концов показалось ему интересным, и он – неслыханная милость – пригласил своего гостя сопровождать его в прогулке по парку. В открытом экипаже, куда князь пригласил министра флота, они и побеседовали. Беседу вел Бисмарк. Он изругал последними словами и Каприви, своего непосредственного преемника, и Гогенлоэ, теперешнего канцлера, да и самого кайзера, на долю которого достались наиболее отборные ругательства.

Тот факт, что объектом столь нелицеприятной критики был его суверен, император Германской империи, а человеком, которому надо было все это выслушивать, был министр императора и его ближайший сотрудник, князя Бисмарка отнюдь не смутил. Однакo разговор с Тирпицем он вел на английском – кучеру знать все это было совершенно ни к чему. Бисмарк на прогулку захватил с собой две большие бутылки пива и к концу ее выпил обе, гостя своего не угостив. Однако тот не был разочарован ни столь откровенной беседой, ни угощением – или его отсутствием.

Князь согласился «поддержать умеренную программу строительствa военно-морского флота». На церемонию спуска на воду корабля своего имени он поехать не захотел, но главное было сделано. Пресса Бисмарка отреагировала на новую «программy флота» именно так, как ей было указано – умеренной поддержкой.

Дипломатическое наступление в пользу строительства флота было продолжено. Тирпиц повидался и с королем Саксонии, и с принцем-регентом Баварии, и с муниципальными советами ганзейских городов. Наиболее серьезную работу пришлось проводить с военными и с влиятельными людьми из торгово-промышленных кругов. Им была предложена на рассмотрение обдуманная стратегическая концепция, в которой доказывалось, что «гельголандская» сделка с Англией при Каприви в 1890 году, по которой Германия уступила свои возможные права на Занзибар в обмен на маленький остров Гельголанд у собственного побережья, была вызвана горькой необходимостью: Германия просто не смогла бы защищать свои занзибарские владения – у нее не было флота. Но сейчас, в 1897 году, положение изменилось, заморская торговля Германии растет, у нее есть и колониальные интересы – и они должны быть надежно защищены. Не следует строить себе иллюзий – Англия вовсе не обязательно будет дружественно нейтральна, и следует иметь некие материальные основания для того, чтобы «посоветовать ей соблюдать свой нейтралитет и дальше».

Наконец, вся предварительная подготовка была завершена. Тирпиц обратился к Рейхстагу за тем, что стало теперь наиболее существенным – за деньгами.

VII

В прохождении через Рейхстаг так называемого Первого закона о флоте можно было не сомневаться – слушанья были замечательно подготовлены. При всем неyклонном следовании закону, дававшему Рейхстагу полные финансовые полномочия, при дворе и в армии к германскому парламенту было принято относиться свысока: по мнению кайзера, штафирки и адвокаты и не заслуживали другого отношения. Тирпиц, однако, изменил традиционный подход – все, что было связано с законопроектом, было заблаговременно доведено до сведения и депутатов, и лидеров партийных фракций.

Специально учрежденное бюро в министерстве флота самым подробным и вежливым образом отвечало на все задаваемые депутатами вопросы.

Да, «интересы Германии за морями не защищены должным образом».

Да, «оборона берегов Германии – и на Балтике, и на Северном море – совершенно недостаточна».

Нет, «Германия не собирается ни с кем соcтязаться в морских вооружениях». Просто у Франции – 26 бронированных кораблей размером больше 5000 тонн, у России – 18, а у Германии – всего 12.

И уж конечно, «Германия не думает об английском флоте», в котором таких кораблей – 62.

Поэтому запрос Тирпица о семилетней программе строительства флота в составе двух боевых эскадр «следует признать вполнеумеренным».

Запрос, однако, не был умеренным. Две эскадры, вместе с флагманом и двумя резервными броненосцами, составляли бы в общей сложности 19 боевых кораблей, все новой постройки.

Далее, программа строительства предусматривала ассигнования на семь лет вперед, выключая Рейхстаг из обычного годового цикла финансирования программы. Министерство флота брало на себя все бремя решений, связанных с типом кораблей, темпами постройки и прочими сторонами проекта – Рейхстаг уже наперед со всем этим соглашался и тем отнимал у депутатов будущих созывов право на вмешательство. Именно это последнее обстоятельство – а не сама программа – вызвало в Рейхстаге наиболее бурные споры. Однако в конечном счете закон о флоте 1898 года был утвержден, и сделано это было значительным большинством.

Что было еще более важно – закон встретил огромное общественнoe одобрение. Возникший союз поддержки флота вырос с начальных 78 тысяч до более чем миллиона человек – за какие-нибудь два года. Страна была полна энтузиазма, начали издаваться журналы, посвященные морской тематике, – при поддержке пароходных, кораблестроительных и сталелитейных компаний.

А в 1900 году, на волне негодования против Англии с ее «несправедливой и жестокой бурской войной», сразу после инцидента с задержанием германских почтовых судов, заподозренных в провозе оружия и контрабанды, в Рейхстаг был внесен Второй закон о флоте. Немецкие суда после обыска были англичанами отпущены с принесением извинений, – но закон прошел все равно. Он удваивал запланированные морские вооружения с двух боевых эскадр до четырех.

Более того, в преамбуле уже не говорилось о «защите родных берегов». Там говорилось о том, что «в случае необходимости флот должен быть готов вступить в бой даже против величайшей морской державы».

Это был намек, и в Англии его поняли должным образом.

VIII

К началу двадцатого века примерно половина торговых судов мира ходила под английским флагом. Английские товары продавались по всему свету, и само определение «английский» служило синонимом высокого качества. Англия имела самый высокий процент городского населения в мире – 54 % ее населения жили и работали в городах, производя эти товары. В обмен покупались многие вещи, в частности – сырье для промышленности и продовольствие, две трети потребления которого покрывались поставками из-за рубежа.

Превосходство Великобритании в отношении прочих европейских держав рассматривалось в самой Великобритании как данность, не требующая доказательств. Английский военный флот – по формуле, освященной временем, – «превосходил два следующих европейских флота, вместе взятых».

Колониaльные войны выигрывались без особых усилий. Чуть ли не главным предметом в кавалерийском училище Уинстона Черчилля было обучение будущих офицеров тонкостям игры в конное поло – они обязаны были хорошо понимать в выездке лошадей.

Разумеется, время от времени в колониях случались трения и с европейцами, например, с французами в Фашоде, но их всегда можно было уладить, полагаясь на флот и на незыблемое преимущество в технологии и финансах.