Книга Пикассо в придачу - Анита Андерсон

Было три часа ночи. В ближайшие десять минут такси не придет. В какой-то момент мне ужасно захотелось разнести эту квартиру к чертовой матери. Но ведь еще совсем недавно я считала ее своей, так что это было равносильно плевку в собственную тарелку. Я открыла бутылку шампанского и наполнила бокал, потом огляделась, чтобы удостовериться, что ничего не забыла. Мой взгляд упал на картину. Она была великолепна. Небольшого размера. Почему бы мне ее не взять?

Недовольный, несмотря на щедрые чаевые, водитель погрузил вещи в такси. Я закрыла дверь, сунула под нее ключи, а затем уселась на заднее сиденье машины, с бокалом в одной руке и бутылкой в другой.

Мы неслись по улицам Нью-Йорка, на которых даже ночью полно людей, и водитель поинтересовался: «Шампанское пьете? Празднуете что-то?»

Я впервые расслабилась с той минуты, когда мне позвонили из Чикаго. Мне было некогда предаваться размышлениям – звонок раздался всего девять часов назад. И вот я уже уезжаю из квартиры Баса. Желания веселиться все это время не возникало. Я была в панике, в отчаянии, мне было грустно, страшно и стыдно. Сейчас же у меня было странное чувство: смесь смертельной усталости и ликования. Наверное, если бы мне удалось оторваться на несколько метров от земли, я испытала бы то же самое.

Затем я вспомнила еще одну крылатую фразу – не знаю, то ли шампанское так подействовало, то ли у меня голова так устроена. Кристина Росетти, если не ошибаюсь, сказала: «Лучше забыть и улыбнуться, чем помнить и грустить». Я осторожно улыбнулась. Ничего страшного с моим лицом вследствие этого не произошло. Тогда я улыбнулась еще шире и пригубила из бокала.

– Абсолютно верно, – ответила я водителю. – Праздную начало новой жизни.

Главное – не влюбиться снова. Нет, не это главное. Тут я просто подскочила от неожиданности: опять зазвонил мой мобильный.

2

Бас чем-то похож на зубную боль. Надеешься, что все пройдет само собой. Но не успеешь прийти в себя и успокоиться, как вдруг появляется такое ощущение, будто кто-то затеял у тебя во рту фехтовальный поединок. Мне захотелось вышвырнуть телефон в окно, но в последнее время мне так везло, что, скорее всего, его поднял бы полицейский и ответил на звонок.

– Кэрон, дорогуша, извини, что звоню посреди ночи, но я беспокоился о тебе. Ты уже спишь?

Да, конечно… Беспокоился о себе, нужно понимать. Обычно, когда Басу хотелось спать, он говорил: «Кажется, ты устала, милая». А если был голоден, то: «Наверное, ты ужасно хочешь есть».

Я набрала полную грудь воздуха и ответила:

– Да нет, Бас. Сижу тут, попиваю шампанское.

Раздался вздох облегчения.

– Ну, слава тебе господи. А то я волновался – вдруг ты решила наделать глупостей?

– Я ничего не сломала и не разбила. Дом не подожгла. Или о чем ты думал? Может, ты боялся, что уйду от тебя? Ты правда считаешь, что я могу это сделать, Бас?

Он засмеялся. Я захихикала в ответ. Вскоре и шофер развеселился. Смех почти так же заразителен, как зевота.

– Я ужасно плохо себя вел, Кэрон. Мне бы хотелось возместить тебе ущерб, чтобы заслужить прощение. Это что за шум?

– Просто наливаю себе шампанское.

– Узнаю свою девочку! Сам не понимаю, почему переживаю. Мне следовало бы помнить, какой ты разумный человек. Я знал, что ты пропустишь пару стаканчиков и забудешь эту дурацкую историю, которая давно в прошлом.

Значит, он сам сегодня немало выпил и теперь думает, что история с двоеженством значит не больше, чем штраф за стоянку в неположенном месте. Заплати – и все дела, паркуй машину где хочешь.

– Ты уже в постели, малышка?

– Не совсем, Бас.

Он захихикал и спросил игривым тоном:

– А ты там одна?

– Да. Не считая еще одного мужчины.

– Что? Кто это?

– Не знаю, как его зовут. Если хочешь, могу спросить.

Бас опять засмеялся.

– Чувство юмора тебе никогда не изменяло. Ладно, увидимся завтра утром. Я тебя люблю, дорогая.

Мне захотелось ему кое-что сказать. Естественно, не стоило ему хамить, по крайней мере до девяти часов утра, пока я не получу банковский перевод.

– Бас, у меня есть тост. Я поднимаю бокал за новую жизнь!

– Отличный тост, Кэрон! Выпьем за новую жизнь! Надеюсь, что она будет не в пример лучше старой!

– Я не смогла бы выразить свою мысль лучше, Бас.

Я отключила телефон и положила его назад в сумку. Как раз в этот момент мы подъехали к аэропорту.

До тех пор, пока я не связалась с Басом, мне часто приходилось путешествовать эконом-классом. Я называю его «салон для сардинок». Раньше я надевала на себя все, что можно, и иногда мне удавалось проникнуть в салон первого класса. Но сейчас это вряд ли могло произойти, разве что стюардессы решат, что я только что прибыла с Марса и меня нужно немедленно изолировать. Поскольку у меня был огромный багаж, лимит веса я уже превысила. Поэтому я была единственным человеком, который в начале лета был одет в сапоги на искусственном меху, подходящее по стилю пальто, доходившее мне до щиколотки, брючный твидовый костюм от Диора, белый льняной пиджак и макинтош от Берберри. Про то, что у меня из карманов торчали всякие вещи, я уж и не говорю. Если бы мне подсознательно хотелось избавиться от назойливого мужского внимания, трудно было бы придумать более эффективный способ. Разве что надеть значок с надписью «Полиция нравов».

На регистрации возникли кое-какие проблемы. Дело в том, что я хотела взять на две сумки больше, чем полагается по правилам, а работники авиакомпании были недовольны, поскольку почти все билеты были выкуплены, и они боялись, что багажа будет слишком много. Дополнительный сбор я оплатила кредитной картой, принадлежащей фирме. Передо мной в очереди стояло человек сто, и еще столько же – за мной. В полшестого утра у меня обычно не самое благодушное настроение, так что в конце концов девушка за стойкой сдалась и пропустила меня со всеми моими чемоданами. Картину я положила в сумку от Армани, спрятав ее под пальто. Еще у меня был ноутбук и две сумки. Одну из них я спрятала под пальто, чтобы пройти регистрацию. Когда таможенники задавали мне обычные вопросы о наркотиках, взрывчатых веществах и тому подобном, они внезапно стали очень подозрительными. Наверное, из-за моего странного вида: я сама выглядела бомбой. В общем, нельзя сказать, что я начинала новую жизнь с большой элегантностью.

Когда я проходила паспортный контроль, пограничник спросил меня: «Что, возвращаетесь домой, в Россию?» И разумеется, когда я проходила через ворота, сразу же раздался сигнал тревога. Я думала, это случилось из-за дискет, которые лежали у меня в сумочке. Их просвечивали три раза, после чего никакой информации на них наверняка не осталось. Потом оказалось, что проблема возникла из-за пакетиков с мятными конфетами. Женщина все никак не могла поверить, что этот ужасный звук раздается из-за фольга, в которую завернуты конфеты, и продолжала снова и снова проводить по мне металлоискателем. Теперь из-за этого все сто человек в самолете будут кидать на меня очень серьезные и обеспокоенные взгляды.