Книга Испытание - Елена Богатырева

– Пошевеливаемся – раздался над головой Полины зычный радостный голос великанши.

Все звали великаншу Поповной, от ее фамилии – Попова. На лице у нее была написана вечная радость, а блаженная улыбка не покидала детских пухлых губ. Даже когда в соседней палате умерла пожилая женщина, уголки губ великанши были приподняты вверх, хотя лицо изображало полную растерянность.

На исходе второй недели Полина проснулась среди ночи от приглушенных рыданий и злорадно решила, что это завывает ее обидчица: рыдали взахлеб и на высокой ноте. Но потом Полина поняла, что плач доносится из маленькой комнатки, где спала Поповна.

Она потихоньку поднялась, накинула халат и заглянула в комнатку великанши. У той горела тусклая настольная лампа, а сама она сидела на кровати в ситцевой ночной рубашке с бумажными кружевами и огромными кулаками растирала по лицу слезы, катящиеся из глаз.

– Что с вами? – в замешательстве спросила Полина, подсаживаясь к ней.

Поповна посмотрела на нее с тоской, обняла за плечи и снова зашлась в рыданиях.

– Вам плохо? – пытаясь вырваться из богатырских объятий, спросила Полина. – Может, врача позвать?

– Нет, – всхлипнув, пробормотала та. – Мне хорошо.

– Господи, я ничего не понимаю, а что же вы плачете?

– От счастья. Случается же у людей такое счастье, такое…

«Она тоже сумасшедшая, – решила Полина. – И не мудрено: всю жизнь проработать в таком месте…»

– У каких людей? – пробормотала она, пожав плечами.

– Да вот, – Поповна ткнула пальцем в карманного формата истертую книжечку, лежавшую под лампой. – У Эдвина и Насти.

Полина взяла книжечку в руки. Это был один из ныне модных женских романов российской Барбары Картленд – Виктории Королевой – «Бегство из обители печали». Полина усмехнулась. Она не была поклонницей подобного рода литературы, к тому же ее бывший друг относился к такому чтиву весьма презрительно.

– Ты читала? – спросила великанша, наливая себе воды.

– Нет.

Поповна даже поперхнулась от такого ответа и плакать в миг перестала.

– А я-то думала.. Ты ж вроде нормальная, не как все.

– Я нормальная, – обиженно сказа Полина.

– Ну тогда хочешь – почитай. Только мне через два дня ее возвращать нужно.

«Нет уж, спасибо», – язвительный ответ уже вертелся на языке, как вдруг Полина перевернула книжку и увидела того самого ангела, который явился ей в день возвращения из небытия.

– Кто это? – спросила она.

– Автор.

Полина расчувствовалась. Это ведь та самая женщина, что пыталась спасти ее от психушки, от этой.., обители печали, где она теперь оказалась. Стоило только последовать ее совету, и Полину бы на следующий день отпустили домой.

А теперь ей предстоит провести здесь как минимум месяц, так сказала врач.

– Я очень хочу почитать, – Полина прижала книгу к груди.

…Дальнейшее ее пребывание в больнице было сплошь заполнено Викторией Королевой. Полина подружилась с Поповной, и та таскала ей книги, каждую из которых Полина глотала за ночь, с ужасом думая о том, что скоро она перечитает все написанное и нужно будет долго ждать выхода в свет нового романа. Когда Полина заканчивала читать последний, пятнадцатый роман Королевой, ее пригласила к себе на собеседование врач.

– Ну как? Все еще хочешь свести счеты с жизнью? – спросила она, не поднимая головы от записей в журнале.

– Ни за что, – отчеканила Полина. – Я хочу жить.

Врач пристально посмотрела на нее.

– Правда? Что же изменилось за это время?

– Все изменилось, – Полина не находила нужных слов. – Я изменилась. Я теперь другая.

Женщина слегка нахмурилась.

– Нет, вы не поймите меня превратно. Я теперь верю в жизнь, я знаю, что обязательно встречу настоящую любовь, ради которой не нужно умирать, ради которой нужно жить.

– Все ясно. Книжки у Поповны брала?

– Откуда вы… – вырвалось у Полины.

– Не ты первая мне Королеву цитируешь.

Женщина задумчиво посмотрела на Полину.

– Удивительные книжки. Действуют лучше любых таблеток. Почитать, что ли…

– Обязательно почитайте, – горячо посоветовала Полина.

Когда Полину выписали, она долго жала Поповне руку. Та как всегда улыбалась.

– Если купишь новую книжечку, уж принеси мне почитать, – попросила она.

– Обязательно.

– А знаешь, – сказала Поповна, – я слышала, что эта Королева в жизни очень несчастная.

– Не может быть! – воскликнула Полина.

– А какие книжки пишет, – вздохнула Поповна.

…Полина вышла из больницы переполненная любовью к людям, в ожидании счастья и чуда.

Первым делом она в книжном магазине купила книжку Королевой «Бегство из обители печали».

Там же она приобрела большой плакат-календарь, с которого смотрело на нее ангельское лицо самой Виктории. Свое возвращение к жизни Полина связывала именно с ней.

Интересно, как ей удалось угадать Полинину судьбу? Перипетии романа полностью совпадали с мытарствами Полины, вплоть до попытки самоубийства и психиатрической клиники. Правда, вот дальше… Полина сладко жмурилась. Если только представить, что ее судьба и дальше окажется точно такой же как у героини, жить стоит.

Полина твердо решила дождаться той самой большой любви, которая озарила жизнь героини Насти… Целый год она жила на средства своего друга, который снимал для них квартиру, покупал продукты и все необходимое. После разрыва с ним Полина повисла в воздухе: ни денег, ни работы, ни жилья. Она сняла маленькую квартирку на окраине, отдав за нее практически все деньги, которые у нее оставались. Теперь предстояло найти работу…

Глава 3

Фирма «Помощница» была уже третьим по счету местом, куда направили Полину из агентства по трудоустройству. Она явилась за направлением рано утром, едва только открыли для посетителей двери. Получив адрес «Помощницы» и в придачу неодобрительный взгляд секретарши, Полина недовольно передернула плечами и вышла.

Отношения с агентством не складывались с самого начала. Встретили ее там довольно приветливо, обещали подыскать место в течение недели, но как только она заполнила договор и внесла плату – о ней словно позабыли. Полина терпеливо ждала новостей первые две недели, пока ее рацион не сократился до одной пачки китайской лапши быстрого приготовления. Еще неделю она ежедневно напоминала о себе по телефону, но ей коротко отвечали, что нет ничего подходящего, чем довели до полного отчаяния.