Книга Магия южной ночи - Элизабет Тернер

Кристина подошла поближе, чтобы рассмотреть его. Уничижительный взгляд бледно-голубых глаз тотчас подсказал ей, что здесь изображен ее муж в детском возрасте. Даже тогда у Этьена было холодное, неулыбчивое лицо. Высокие напольные часы в углу пробили несколько раз.

– Сюда, мадам, – настойчиво позвала Гера.

Подхватив юбки, девушка последовала за ней по спиральной лестнице. Они быстро шли по широкому коридору, и Кристина едва успевала замечать столики, буфет в углу, еще одни часы. На стенах чередовались канделябры и зеркала в золоченых рамах. В главный коридор выходили двери шести комнат. Гера терпеливо ожидала у одной из них. Войдя, Кристина не смогла сдержать восхищенного вздоха. Как бы ни противен был ее муж, но ему не откажешь в превосходном вкусе. Комната была очаровательна, со стенами, обитыми полосатым белым шелком, с тяжелыми парчовыми шторами и покрывалами цвета розы и слоновой кости. Восточный ковер тех же тонов с добавлением темно-зеленого покрывал блестящий пол.

Мебель обладала теми же идеальными пропорциями, что и все вокруг – резной комод и чайный столик с креслами, зеркало и скамеечка перед ним, обитая расшитой тканью, письменный стол с инкрустацией. Но самым главным предметом здесь была широкая кровать на четырех резных столбах. Кристина постаралась не задумываться над тем, что произойдет здесь ночью – ритуал, который навсегда изменит ее, превратив из невинной девушки в опытную женщину. Вместо этого она сконцентрировала все внимание на двух овальных портретах над чайным столиком. Мужчину она уже видела на портрете внизу, это отец Этьена, а женщина, надо полагать, его мать. Именно от нее он унаследовал это узкое, бесстрастное лицо и ледяные голубые глаза. Кристина подумала, не перенял ли он также матушкин характер.

– Мадам умерла в прошлом году, – сказала Гера.

– Между матерью и сыном очень большое внешнее сходство. Они и во всем остальном тоже были похожи?

– Да, мадам.

– Понятно, – пробормотала Кристина.

Слова горничной вызвали в ней какое-то странное чувство, словно она потерпела поражение. Несмотря на любопытство, она не стала расспрашивать дальше. Прошлый опыт подсказал ей, что на некоторые вопросы лучше не получать ответа. Гера разгладила несуществующую складку на покрывале и лукаво посмотрела на Кристину.

– Вскоре после того, как она умерла, господин и начал подыскивать подходящую хозяйку для Бель-Терр.

Девушка вздохнула. Казалось, сама судьба уготовила ей участь стать госпожой на огромной плантации. Очень многих женщин привело бы в восторг такое будущее. Почему же ей не удается наскрести в душе даже крупицы радости?

Если бы Этьену требовалось только развлекать гостей и вести хозяйство, то наверняка на острове нашлось бы немало женщин, способных достойно справиться с этой задачей. Взгляд Кристины скользнул в сторону массивной кровати. С абсолютной очевидностью она поняла, что между ней и жительницами Сан-Доминго есть очень важная разница. Этьену Делакруа требовалось нечто большее, чем просто хозяйка дома. Как и многие богатые, знатные мужчины, непомерно честолюбивые и высокомерные, он мечтал основать династию.

Не любая женщина подходила для этой роли.

Нетитулованная дочь такого же плантатора не смогла бы помочь ему утвердить свое превосходство. Ему требовалась невеста с непогрешимой родословной, имеющая кровное родство с одной из королевских династий Европы. Французская революция предоставила ему редкую возможность одним выстрелом убить двух зайцев. Женитьба по доверенности обеспечивала его и хозяйкой Бель-Терр, и аристократической матерью его будущего потомства в одном лице. Во Франции сложилась такая обстановка, что аристократия всеми способами стремилась покинуть страну. Кристина подходила по всем критериям... кроме одного.

Мешал Жан-Клод Бушар, ее любимый дедушка. Но эта проблема была быстро решена. Когда оставаться на родине стало небезопасно, именно Кристина, положив конец сомнениям деда, приняла предложение Этьена Делакруа, четко осознавая, что может больше никогда не увидеть любимого родного человека. Единственным утешением для нее служило то, что теперь они оба спасены от зубов мадам Гильотины.

– Я сказала что-то, что обеспокоило мадам? – тревожно спросила Гера.

Погруженная в мрачные воспоминания, Кристина вздрогнула. Она совсем забыла, что не одна в комнате.

– Нет, ты ни при чем, Гера, Все очень мило.

– Хозяин приказал мне доложить ему, если вам что-то не понравится.

– Какая чуткость, – заметила Кристина, очень сомневаясь в том, что Этьен по-доброму воспримет какую-либо критику.

Через минуту пришел слуга, сгибаясь под тяжестью ее окопанного медью сундука. Гера жестом указала, куда поставить багаж, и мужчина вышел, не проронив ни слова. Кристина развязала ленту под подбородком и сняла шляпку. «Слуги в Бель-Терр очень сильно отличаются от французских слуг, – подумала она. – Те могут быть и обидчивыми, и завистливыми, но никогда не упустят возможности поболтать и посплетничать». К тяжелому, зловещему молчанию чернокожих ей предстоит еще привыкнуть, как и ко многим другим вещам на острове.

– Я поглажу ваши платья и повешу их в гардероб. – Гера принялась распаковывать сундук. – Когда прибудет ваш остальной багаж, им я тоже займусь.

– Этого не потребуется, Гера, – спокойно сказала девушка. – Здесь все, что мне удалось взять с собой.

К ее облегчению, служанка промолчала, продолжая быстро и умело разбирать вещи. Кристина пригладила перья на шляпке, радуясь, что они не поломались, когда она бегала по лесу. Платье пострадало больше. Оно было порвано, испачкано травой; едва ли удастся привести его в прежний вид. Как бы ни была она ограничена в средствах, но мысль обратиться к Этьену, чтобы пополнить скудный гардероб, вызвала у нее новый прилив отвращения. Уж лучше страдать от недостатка одежды.

Раздались шаркающие шаги, и небольшая группа слуг внесла медную ванну, ведра с горячей водой и стопку постельного белья. Под руководством Геры ванну поставили за шелковой ширмой. Когда все было подготовлено, слуги удалились, осторожно прикрыв дверь. Кристина разделась за ширмой и погрузилась в воду. Она потянулась за куском французского мыла, вдохнула розовый аромат, и ее захлестнула тоска по дому. Закрыв глаза, она положила голову на край ванны и. стала вспоминать о тех временах, когда жизнь казалась такой простой. Сейчас же каждый новый день приносил перемены, трудности, опасности. Девушка подумала об Этьене и о предстоящей ночи. Даже в теплой воде ее бросило в дрожь.

– Время на исходе, мадам, – донесся из-за ширмы обеспокоенный голос Геры.

Огромным напряжением воли Кристина стряхнула плохие предчувствия, открыла глаза и стала намыливаться. Закончив мытье, она взяла из рук Геры простыню и позволила горничной помочь ей вытереться.

Легкий ветерок влетал в приоткрытые стеклянные двери, колыхал занавески, пламя свечей колебалось. Кристина сидела перед зеркалом, а Гера хлопотала над ее прической. Вид давно знакомой инкрустированной серебром щетки в руках горничной снова пробудил ностальгию в душе молодой графини. Она решительно откашлялась, чтобы избавиться от комка в горле, и нарушила напряженную тишину словами: