Книга Своенравная красавица - Сильвия Торп

— Какие же новости привезли вы нам из Лондона, мистер Конингтон? В последнее время до нас доходят тревожные слухи, но отсеять крупицы правды из кучи сплетен и догадок — задача не из легких.

И сразу же в их непосредственном окружении повисла пауза, ведь все понимали, что под новостями из Лондона имелись в виду не банальные сплетни о моде и скандалах, а те напряженные и неспокойные известия, которые распространились по всему королевству. Черити увидела, как внезапно посерьезнело лицо Даррелла. Несколько секунд он медлил с ответом.

— Новости, сэр, таковы, что их носителем мне, честно говоря, не хотелось бы становиться, — сказал он наконец. — Вам известно, конечно, об отставке и привлечении к суду лорда Страффорда?

Легкий шумок в знак согласия, и Даррелл продолжил:

— Долгое время казалось, что лорду Страффорду ничто не грозит, так как он опровергал, к полному удовлетворению адвокатов, каждое выдвинутое против него обвинение. Такова была его позиция: он не нарушал закон, а следовательно, не виновен ни в каком преступлении. Но Пим и Хэмпден со своими сторонниками в палате общин жаждали не справедливости, а мести. Когда выяснилось, что обвинить его невозможно, они провели билль о казни или изгнании за государственную измену и таким образом объявили его виновным по решению парламента.

И снова шумок, на этот раз более явственный, выражающий удивление и тревогу, и кто-то высказал всеобщую мысль:

— Король, конечно, не даст согласия?

— Его величество спасет лорда Страффорда, если сможет, — подтвердил озабоченно Даррелл, — но в данный момент в Лондоне нарастает волнение — настолько сильное, что вы не можете себе это представить, если не видели страшной враждебности простого люда к его светлости. Когда я отправлялся в Девон, все находилось еще в равновесии, и отец моей жены обещал сообщить мне, как только что-то определится. Это известие я сразу передам всем вам.

Черити, видя вокруг неожиданно строгие лица старших, гадала, отчего они так взволнованы. Лорд Страффорд, по словам Джонаса, являет собой олицетворение зла, это враг всех прав и свобод для людей… Хотя она вполне допускала, что Джонас лжет или заблуждается.

Прерванный разговор опять возобновился, но вместо смеха и легкого обмена любезностями теперь в общем гуле голосов явно слышалось беспокойство. Эта нота звучала все громче, распространяясь среди гостей, и замерла только после того, как все общество вслед за сэром Дарреллом и его женой спустилось в парадный зал, где их ждал роскошный стол. И постепенно атмосфера легкости вновь взяла верх, словно гости вспомнили, по какому поводу они собрались.

Черити, сидевшая вместе с Джонасом и Бет в некотором отдалении от балкона для менестрелей, под которым расположились Конингтоны с самыми знатными гостями, ела со здоровым аппетитом, но частенько поглядывала в сторону Даррелла, размышляя над тем, когда же представится возможность снова поговорить с ним. Потому-то она и оказалась среди тех немногих, кто заметил, как слуга, склонившись, тихо пробормотал что-то ему на ухо, после чего Даррелл, перекинувшись словом с отцом, поднялся и спокойно вышел из зала. Он отсутствовал около десяти минут, а когда вернулся, лицо его было бледно и очень серьезно. Снова он посовещался с отцом, и тогда сэр Даррелл встал и поднял руку, призывая к молчанию.

— Друзья мои, — начал он, когда стихли разговоры и смех, — я просил вас быть здесь сегодня по радостному случаю, мы встречаем моего сына с женой, и меньше всего мне бы хотелось омрачать праздник дурной вестью. Но сообщение, только что полученное нами из Лондона, настолько серьезно и важно, что я не исполнил бы своего долга, если бы не ознакомил вас с ним. Лорд Страффорд, да упокоит Господь его душу, казнен три дня назад.

Глубокий продолжительный вздох пронесся по залу, как будто с этими словами холодная рука смерти коснулась сидевших за столом. Черити, даже не осознавая всей важности сказанного, вновь и с большей силой, чем утром, ощутила, как неприятное предчувствие сжимает ей сердце. В следующее мгновение напряженную тишину взорвал громкий смех Джонаса, с нотой злорадства. Все головы разом повернулись к нему, и сэр Даррелл произнес тоном сурового укора:

— Молодой человек, подобные вещи не повод для ликования! Только глупец или изменник может найти что-то смешное в событии, которое наносит страшный удар по всему, что нас учили уважать. — Он на секунду умолк, а затем продолжил, обращаясь ко всем гостям: — Король использовал всю свою власть, чтобы спасти своего верного слугу. Даже будучи вынужден дать согласие на применение Билля о наказании за государственную измену, король послал принца Уэльского в палату лордов просить о замене смертного приговора пожизненным заключением, но тщетно. Его светлости не дали даже времени привести в порядок свои земные дела.

Черити поразилась: как это — король вынужден просить? Он ведь должен только повелевать? Впрочем, она понимала, что сейчас не время встревать с подобными вопросами и решила при первой же возможности попросить Даррелла объяснить ей это.

Такой возможности не представлялось дольше недели. Праздность в Маут-Хаус не поощряли, и когда уроки заканчивались, трем девочкам полагалось заниматься множеством дел по дому. Знатная дама, конечно, рассчитывает на слуг, но к тому времени, когда она возьмет на себя ведение собственного дома, она должна быть знакома со всеми их обязанностями и уметь направлять их деятельность. Миссис Шенфилд сочла бы, что пренебрегает своим долгом, если бы упустила столь важную часть в образовании своих дочерей. И хотя казалось маловероятным, что Черити когда-нибудь выйдет замуж, ее обучали точно так же, как Бет и Сару.

Она заставляла себя выполнять эти задания со всем возможным усердием, хотя в солнечные дни начала лета ей больше хотелось бы находиться вне стен дома, а не возиться на кухне или в кладовой. Только рано по утрам, пока все домочадцы крепко спали, Черити могла в какой-то степени наслаждаться свободой. И вот однажды в такое утро ей повезло: тайком выскользнув из дому побродить по рощам и лугам, она повстречала Даррелла.

Он объезжал одну горячую лошадь, но когда заметил, что Черити машет ему, натянул поводья и спешился. Они поздоровались, и Черити с ходу со своей обычной прямотой приступила к сути:

— Я хочу, чтобы ты объяснил мне кое-что, Даррелл! Почему король допустил, чтобы лорд Страффорд был казнен?

Сначала Даррелл удивился, потом его позабавил тон девочки.

— Весьма серьезный вопрос для такого прекрасного летнего утра! Уж тебе-то нет нужды забивать свою голову подобными вещами.

Черити нахмурилась, черные брови почти сошлись над переносицей.

— Не разговаривай со мной, словно я пустышка вроде Бет или Сары и моя голова занята только шитьем, прядением да новой лентой для платья! Я знаю, что на пороге серьезные события и хочу понять их смысл, но у меня ничего не выйдет, если никто не объяснит.

— Все, малышка, мир! Я забыл о твоей неутолимой жажде знаний. — Даррелл говорил шутливо, а сам, повернувшись, заматывал поводья своей лошади вокруг низкой ветви боярышника, бросавшего тень на траву у берега. — Ладно, тогда посиди здесь со мной, и я постараюсь объяснить, хотя, если честно, люди поумнее уклонились бы от такой задачи.