Книга Если это любовь - Элизабет Ренье

– И сейчас вы стали в колонии богатым и влиятельным человеком?

– У меня плантация в несколько тысяч акров и собственные пристани на Джеймс-Ривер, лесопилки, кожевенные заводы, отличные экипажи, породистые лошади, три сотни рабов.

– Рабов? – в ужасе переспросила девушка.

Он удивился:

– Конечно. Все крупные плантаторы имеют рабов.

– Но ведь это грешно, жестоко! – Ее голос задрожал от негодования.

– На моей плантации вы не найдете жестокости, – заверил он девушку. – Негры хорошо питаются, и я запретил любые телесные наказания. Я сам работаю от зари до зари.

– Но вы свободный человек, – настаивала она. – Вы вольны сами выбирать, как вам жить.

– А вы не находите, что им лучше жить на моей плантации? Они уверены, что всегда будут иметь пищу и кров, им никто и ничто не угрожает, о них заботятся, когда они болеют. Думаете, лучше жить в дикой Африке, полной всяких опасностей?

– Америка – чужая им страна. Я слышала, как их привозят туда, набивая в трюмы пароходов, как какой-нибудь скот.

– Не я захватил их в рабство, мисс, и не я привез их в Америку. Но если уж они там очутились и их выставили на продажу, а мне нужны рабочие руки, то что плохого я совершил?

– Если вы этого не понимаете…

Он не дал ей закончить фразу:

– Думаю, вы восхищаетесь своим отцом, мисс, не так ли? Но задумывались ли вы когда-нибудь о том, в каких условиях живут матросы на его кораблях, о душевном состоянии людей, обманутых подлыми вербовщиками?

– Да как вы можете сравнивать?! – возмущенно воскликнула она. – Чтобы мой отец одобрял такую… такую…

Он успокаивающе похлопал ее по руке, как будто девушка была ребенком.

– Прошу меня извинить, дорогая кузина. В тихой долине вы живете в уютном мирке, защищенная от всяческих проблем. С моей стороны просто грешно нарушать вашу безмятежность.

Она резко выдернула свою руку.

– Сначала вы надо мной подшучивали, а теперь явно насмехаетесь. Может, вы и рады, что приобрели кузину, мистер Куртни. Но уверяю вас, я этому вовсе не рада!

Она круто повернулась, взмахнув пышным подолом, и решительно направилась к дому.

Если быть до конца честной, невольно подумалось девушке, то нужно признать, что ее задевало не столько поведение, молодого человека, сколько его высказывания. «В течение четырех веков Трендэрроу принадлежал нашей семье, переходя от потомка к потомку по прямой линии». Он и был прямым потомком, тогда как у нее в жилах нет ни единой капли крови Пенуорденов. Когда Майлс об этом узнает, разве он не потребует своего наследства?

Кэролайн медленно вернулась к пруду, где все еще стоял Майлс. Потупив голову, она тихо сказала:

– Прошу вас, сэр, простите меня. – Отец очень рассердится, если узнает, что я была с вами нелюбезна.

– Признаюсь, сейчас меня меньше всего беспокоит реакция капитана Пенуордена. Я пытался понять, чем я смог так глубоко оскорбить вас? Вы просто не переносите мое присутствие. Вероятно, дамы из моего окружения живут в более реалистичном мире, вероятно, в Англии мне необходимо научиться иначе себя вести. Если я допустил ошибку в поведении по отношению к вам, прошу меня простить. Вы простите меня? – Он протянул ей руку.

Она хотела позволить ему лишь слегка коснуться своих пальцев, но Майлс поднес их к губам, а потом крепко сжал.

– Вы должны научить меня, моя маленькая кузина, как вести себя в Англии. И если я окажусь примерным учеником, может быть, я удостоюсь чести танцевать на вашей свадьбе?

– Свадьба? Я поняла так, что вы намерены провести в Англии очень мало времени?

– Кто знает? – Он пожал плечами. – Мне нужно устроить Пирса в английскую школу, а затем в Лондоне заключить несколько сделок и получить аудиенцию у некоторых министров по поручению моих товарищей из Виргинии. Если дядя согласится меня принять, я с удовольствием поживу в Трендэрроу. Этот дом полностью овладел моей душой.

Она высвободила свою руку и отвернулась, чтобы он не заметил, какой ужас охватил ее при этих словах. Всем сердцем она желала, чтобы поскорее приехал Тимоти и своим смехом развеял ее страхи, убедил ее, что она вообразила угрозу там, где ее не существует. Ах, как ей в эту минуту недоставало Тимоти, такого спокойного и надежного, такого предсказуемого.

Почувствовав в ушах нарастающий шум, который предшествовал обморокам, девушка ухватилась за грубые камни стены голубятни, из последних сил сопротивляясь постепенно обволакивающей ее темноте и головокружению.

Словно издалека до нее доносился голос Майлса. Сквозь застилающий зрение туман она увидела Томаса, однорукого лакея, каким-то образом оказавшегося совсем рядом. Огромным усилием воли Кэролайн заставила себя сконцентрироваться на том, что он говорил.

– Капитан Пенуорден прислал меня сказать вам, мисс, что вчерашний ночной шторм снес мост через реку. А вода поднялась так высоко и течение такое сильное, что переплыть ее на лошади невозможно. Мистер Бренкомб не приедет сегодня, мисс.

Еще доли секунды Кэролайн цеплялась за стену и за ускользающее сознание, но последнее известие полностью лишило ее сил. Нахлынувшая на нее темнота теперь казалась ей счастливым избавлением от этого дня разрушенных надежд. Качнувшись вперед, словно сквозь туман она еще увидела, как Майлс, оттолкнув испуганного лакея, подхватил ее на руки. Голова ее упала ему на плечо, и больше она ничего не чувствовала.

– Господь с вами, мисс! – воскликнула горничная Полли, смахивая с кровати жженые перья. – Вот уж не думала, что вы вот так сразу и упадете в обморок.

– Уж не представляешь ли ты, – возмущенно сказала Кэролайн, – что я сделала это нарочно, да еще в присутствии мистера Куртни? Ты что, думаешь я способна на подобные глупости?

– Ну, успокойтесь, мисс, не надо сердиться. Я же предупреждала утром, что вы слишком туго зашнуровали корсаж. Если бы вы потрудились ослабить шнуровку после обеда…

– Это не из-за шнуровки. Это из-за того, что мистер… Я испугалась, Полли.

Горничная успокаивающе похлопала ее по руке.

– Наверное, мисс, вы подумали, что мистер Бренкомб утонул в реке, да? Небось этот дурачина Томас взял да и брякнул вам про снесенный мост, а вы решили, что с ним и мистер Бренкомб пропал, верно?

– Да, наверное, это и стало причиной моего обморока, – поспешила согласиться Кэролайн.

Полли отошла от постели и тут же присела в реверансе, увидев входящую Амелию со стаканом успокоительного настоя. Отпустив горничную, мать села в кресло и запретила Кэролайн говорить, пока та не выпьет микстуру.

На лице Амелии застыло выражение, которое про себя Кэролайн называла «зимним», хотя уже много лет назад поняла, что за ледяной маской и сдержанной речью скрывались глубокие эмоции, которые мать постоянно подавляла, никому не позволяя проникнуть в тайны своего сердца.