Книга История любви в истории Франции. Том 7. Наполеон и его женщины - Ги Бретон

Вернувшийся лейтенант сообщил, что довез даму домой в добром здравии. Правда, по дороге она иногда вздыхала и роняла обрывочные фразы:

— Почему собственное сердце не повинуется мне? Зачем любить такого человека, как Баррас? Почему мне не удается разлюбить его? Как я смогу полюбить другого? Заклинаю Вас, скажите ему, что я принадлежу ему навек и никого больше не полюблю…"

Само собой, эти слова польстили Баррасу, и все же он благословил судьбу за то, что вовремя толкнул неудобную любовницу в объятия Бонапарта.

Между тем Жозефина на улице Шантерэн, встретившись с «нареченным», поведала ему о свидании с Баррасом.

— Он был ужасен… Он пытался изнасиловать меня. И раньше он меня домогался, но на этот раз он схватил меня, хоть я отбивалась… Мы упали на ковер, я потеряла сознание…

Негодующий Бонапарт заявил, что он немедленно потребует объяснений у человека, посягнувшего на честь его будущей супруги.

Жестом, который вдохновил потом знаменитого художника Гро, он схватил свою шпагу.

Испуганная Жозефина удержала его и принялась ласкаться.

— Послушай, Баррас, конечно, груб, но в общем-то он человек добрый и услужливый. Он верен друзьям и стойко поддерживает их. Надо принимать людей такими, каковы они есть. Ведь Баррас может быть нам сейчас полезен, не правда ли? Это бесспорно. Будем исходить только из этого.

Эта небольшая речь успокоила Бонапарта, который умел извлекать свою выгоду в самых сложных ситуациях, и он произнес, улыбаясь, фразу, которую историки-наполеонисты редко цитируют:

«О! Если он даст мне командование итальянской армией, я ему все прощаю, я буду ему признателен и блестяще оправдаю его рекомендацию; это назначение даст мне возможность развернуться, мы будем купаться в золоте…»

Именно такая перспектива прельщала Жозефину. — Ты получишь это назначение! — воскликнула она. Бонапарт знал, как ее отблагодарить. Он взял креолку на руки, отнес на кровать, раздел, постарался ублаготворить хорошо испытанным способом.

С этого момента, по выражению Роже де Парна, невеста Бонапарта стала служанкой его честолюбия. Почти каждый день он отправлял Жозефину к Баррасу ходатайствовать о назначении Бонапарта главнокомандующим армии в Италии. Он словно забыл об отношениях, которые связывали ранее, а может быть еще и теперь, члена Директории и виконтессу.

Эта беспардонность шокировала людей, прежде всего самого Барраса.

Послушаем его:

"Признаю ли я это? Да, я это признаю в своих «Мемуарах», которым я хотел бы дать более скромное название «Признаний» — признаю настолько прямо, насколько это может сделать француз, воспитанный в правилах рыцарства, — да, я имел связь с мадам Богарнэ.

В моем признании нет ни хвастовства, ни излишней скромности — ведь это было известно моим знакомым, мадам де Богарнэ называли одной из моих первых возлюбленных. Если Бонапарт, часто бывавший у меня, знал об этом, то он относился к этому безразлично, как бы с высоты своего превосходства.

Думаю, что он не считал мою связь с мадам де Богарнэ совершенно оборванной, когда решил вступить с ней в брак, и тем не менее он приводил в Директорию свою будущую супругу, чтобы она ходатайствовала за него в делах его продвижения по службе.

Так как он все время чего-то у меня просил, то, очевидно, используя мадам Богарнэ, он рассчитывал выглядеть менее требовательным.

Много раз мадам Богарнэ просила меня принять ее в своем кабинете наедине; Бонапарт в это время оставался в гостиной, беседуя с другими просителями.

Однажды мадам Богарнэ пришла ко мне более взволнованная, чем обычно, и наша встреча вопреки моему желанию очень затянулась. Она обрушилась на меня с нежными излияниями, твердила, что всегда любила и будет любить только меня, несмотря на предполагаемый брак. Сжимая мне руки, она упрекала меня, что я ее разлюбил, повторяла, что я останусь самым любимым, что она не в силах вырвать мой образ из своего сердца ради «маленького генерала»,

Я оказался в положении Иосифа по отношению к жене Потифара. Однако я солгал бы, если бы изобразил себя столь же жестоким, как юный министр фараона.

Я вышел из кабинета вместе с мадам Богарнэ, испытывая некоторое замешательство"[8].

Несколько дней спустя Баррас, желая любой ценой избавиться от назойливой истерички, назначил Бонапарта главнокомандующим французских войск в Италии[9].

Жозефина, добившись желаемого, объявила, что вступает в брак с Бонапартом, чье имя с трудом произносили парижане, но пылкость которого для будущего супружества уже была проверена ею.

БУРНАЯ СВАДЕБНАЯ НОЧЬ БОНАПАРТА

«Адам и Ева были счастливы в земном раю, пока не вползла тварь».

Масийон

9 марта 1796 года около восьми часов вечера шесть человек томились в салоне мэрии второго парижского округа на улице Антэн.

У камина собрались: Жозефина, Калмеле (судебный чиновник), ле Маруа (адъютант Бонапарта), Баррас, Тальен и чиновник гражданской службы — гражданин Коллэн-Лакомб.

На улице шел сильный дождь.

— Я надеюсь, он не позабыл, — прошептала Жозефина.

— У него так много дел в связи с отъездом в Италию, — откликнулся Баррас. — Бесчисленные проблемы, и многие нужно решать немедленно.

Жозефина не ответила. Все молчали, в камине потрескивали поленья. О чем она вспоминала, глядя на огонь? Может быть, о старой караибке в Фор-де-Франс, которая нагадала судьбу ей, семилетней девочке: «Ты выйдешь замуж за сверхчеловека и взойдешь на трон»[10].

Вспоминала не без грусти… Вот она выходит замуж за желтолицего и хилого маленького генерала, в котором нет никаких примет сверхчеловека или будущего государя.

И однако она верила в это предсказание и, может быть, поэтому так стойко и бесстрашно перенесла тюремное заключение во время Революции.

В девять часов чиновник мэрии задремал, а свидетели расхаживали по комнате, стараясь не глядеть на невесту.

Наконец, в десять часов, на лестнице прозвучали четкие шаги, с грохотом раскрылась дверь и Наполеон вбежал в комнату. Он наклонился к Коллэн-Лакомбу и потряс его за плечо: