Книга Голоса ночи - Лидия Джойс

– Послушай, Эджингтон, она всего лишь женщина. Тебе надо найти ее слабое место и сыграть на этом.

– Что ты можешь посоветовать? – отрывисто спросил Чарлз. – Я считаю неприемлемым проявлять жестокость по отношению к моим родственникам.

– Хорошо известно, что мисс Кроссхем питает слабость к азартным играм, – сказал Дайнс, небрежно пожимая плечами. – Почему бы тебе не заключить с ней пари?

Чарлз рассмеялся, не в силах удержаться.

– Слишком поздно, приятель. Она уже заключила со мной пари.

Дайнс резко повернул голову. При этом свет со сцены, отраженный линзой монокля, скрывал его глаз.

– В самом деле? Каковы же условия и ставки, если не секрет?

– Если я докажу, что какая-нибудь деревенщина или беспризорница сможет быть принятой обществом, тогда Миллисент согласится с тем, чтобы мисс Барретт вошла в наш круг, и выступит в качестве поручительницы, представляя девушку обществу, – сказал Чарлз с оттенком некоторого удовлетворения.

– А твое участие в выборе и подготовке этой никому не известной девушки останется в тайне, – добавил Дайнс. – Очень мудро.

Гиффорд покачал головой – в восхищении или с недоверием – Чарлз не мог определить.

– Скажи, чем ты будешь расплачиваться в случае проигрыша? – спросил Дайнс, снова придав своему голосу скучающий тон.

– Миллисент так уверена в своей победе, что даже не позаботилась о встречном предложении.

Дайнс громко захохотал.

– С ней определенно опасно заключать пари.

– На самом деле ты бы и сам был не прочь решиться на такой подвиг, – холодно заметил Чарлз. Половина долгов Милли после бала у Рашуэртов относилась к Дайнсу.

Дайнс пожал плечами, улыбаясь без тени раскаяния.

– Значит, на этот раз ты пришел в оперу в поисках какой-нибудь деревенщины? – спросил Гиффорд.

– Или уличной девицы, – согласился Чарлз.

– Как насчет этой? Она достаточно хорошенькая, – сказал Гиффорд, кивнув в сторону блондинки.

Чарлз поморщился:

– Она выглядит слишком неотесанной.

– Сегодня здесь будет много других девиц, – заметил Дайнс. – В случае удачи какая-нибудь из них окажется подходящей.

Чарлз обратил свое внимание на сцену.

– Это Миллисент верит в удачу, а я – в намеченный план.

Дайнс, казалось, нашел его замечание чрезвычайно забавным.

– Как и я, старина! Как и я.

– Я готова, – твердо сказала Мэгги. В животе ее урчало, но она решительно игнорировала это. Возможно, такое состояние связано с тем, что желудок не пустой, говорила она себе. Благодаря ее предприимчивости последние четыре года голод почти не мучил ее.

Перл Бланк стояла в двери гримерной, приняв артистическую позу в свете единственного газового рожка. Казалось, она всегда представляла себя на невидимой сцене, и Мэгги часто размышляла, присутствует ли с ней воображаемая публика, когда она остается одна. Оперная певица разметала свои льняные локоны и гортанно рассмеялась:

– О, дорогая, ну конечно, ты готова! Не бойся – все мы начинали так же, как ты. – Последние слова она произнесла как типичная лондонка, отбросив французский акцент, и посмотрела на Мэгги, изогнув бровь.

Мэгги улыбнулась, отметив стремление подруги поддержать ее. Однако Перл ошибалась: они не обладали равными возможностями. Мэгги понимала, что ее голос и внешность существенно отличаются от голоса и внешности соблазнительной сопрано.

– Шпасибо, – сказала она, от волнения произнеся «ш» вместо «с».

Перл предупреждающе подняла палец, и Мэгги тут же поправилась.

– Спасибо, – повторила она, подражая произношению представителей высшего общества. Мэгги не являлась великолепной певицей, но обладала превосходной способностью подражать.

Перл кивнула.

– Ты должна спеть наилучшим образом. Мистер Ларсон ищет сопрано для ведущих партий.

– Меня не волнует роль ведущей певицы. – На самом деле чем ниже будет ее статус, тем лучше. Тем дольше Дэнни не сможет обнаружить ее новую работу и попытаться навредить ей.

На лице Перл промелькнуло сомнение и тут же исчезло. Мэгги знала почему: у мистера Ларсона в хоре уже было достаточно приличных певиц. Он искал новую примадонну, и Мэгги знала, что не сможет быть таковой.

«Нет, – твердо сказала она себе, – я не сдамся так просто». Должен же быть выход из создавшегося положения. Надо только найти его.

Перл тряхнула головой, как бы проясняя ее.

– Ну не будем медлить, дорогая. Дай мне твою шляпу. Ты не станешь возражать против того, чтобы воспользоваться моим, более красивым платьем?

– Перл, ты на пол фута выше меня и у твоего платья изгибы там, где у меня нет ничего. – Мэгги выразительно махнула своей шляпой, прежде чем передать ее. – Я буду выглядеть крайне нелепо в нем.

Перл фыркнула и начала энергично подталкивать Мэгги к кулисам.

– Не понимаю, почему бы тебе не надеть что-нибудь более эффектное. Что-нибудь из твоего гардероба, которым ты пользовалась в эстрадном представлении, поскольку последнее время одеваешься как старая карга, – проворчала она.

– Думаю, костюм маленького сорванца едва ли произведет впечатление на мистера Ларсона, – возразила Мэгги.

Они подошли к группе статистов, и Мэгги остановилась, снова почувствовав необычайное волнение. Находясь позади трех женщин и сухопарого юноши, она могла видеть огромный зрительный зал, блистающий темно-красными и белыми красками.

Он был намного величественнее залов, в которых она выступала прежде, и даже лучше того, каким он был до пожара шесть лет назад. От сцены в глубь помещения уходили ряды плюшевых кресел, заканчивающиеся затейливо украшенными галереями лож, и над всем этим в сумраке потолка тускло поблескивала люстра. В центре зала располагалась увенчанная огромной короной королевская ложа со свисающими темно-красными шторами. Одна из претенденток на роль оперной певицы, стоявшая на сцене, выглядела совершенно потерянной: ее слабый голос растворялся и исчезал в огромном пространстве.

Полутемная, грязная и неотделанная даже после восстановления часть помещения за кулисами была знакома Мэгги так же хорошо, как ее маленькая квартирка, поскольку обстановка за кулисами любого театра имела схожие черты. Эти помещения, как правило, выглядели мрачными и угрожающими из-за опор, которым, похоже, не было другого места, кроме как на проходе. Под потолком висели многочисленные переплетающиеся веревки, поддерживающие светильники, декорации и занавес. Здесь всегда чувствовался характерный запах: смесь грима, масляной краски и пота.

В детстве Мэгги проводила много часов за кулисами оперного театра, готовая за пару пенни выполнять любые поручения спешащих на сцену актеров, лишь бы иметь возможность наблюдать за спектаклем из-за кулис, трепетно воспринимая музыку, которая заставляла ее парить. Там она познакомилась с Перл десять лет назад, когда была совсем ребенком, а Перл еще не освоила лондонское произношение и исполняла роли пажа или дерзкой служанки. Несколько лет назад Мэгги уже делала попытку ступить на сцену оперного театра, но тогда мистер Ларсон сказал ей то, что она и сама знала: у нее достаточно приятный драматический голос, но он не является тем божественным инструментом, каким должны обладать певицы Королевского оперного театра.