Книга Кровавый коктейль - Марина Серова

— Сейчас-сейчас. — Вера Ивановна вскочила со стула, пододвинула его к стенке, достала с антресоли альбом. На первой странице голубоглазая малышка, казавшаяся игрушкой в огромных руках отца, рядом улыбающаяся мать.

Листая страницу за страницей, слушая комментарии Веры Ивановны, мы наблюдали возрастные этапы Ани: Аня в садике, в школе.

С последней фотографии на нас, улыбаясь, смотрела очаровательная голубоглазая девушка с длинными пшеничными волосами, в белом костюмчике, с букетом сирени в руках.

— Красивая у вас девочка, глаза такие огромные, — сказала я, очень понимая чувства Артура.

— Да, красавица, — с гордостью ответила Вера Ивановна.

— Не могли бы вы на время дать мне эту фотографию?

— Конечно, конечно.

— Лишь бы толк был, — добавил Николай, гася сигарету.

— Сделаю все, что смогу. Разрешите мне только еще комнату Анину осмотреть: книги, тетради. Может, хоть какую-то зацепку найду.

— Пожалуйста, вот ее комната. Проходите, смотрите, что надо.

Я поднялась с кресла.

— А ты, Костя, пока с хозяином о формировании рыночных отношений потолкуй.

Костя, улыбнувшись, махнул рукой.

— Побеседуем.

Осмотр комнаты ничего не дал. Тайное никак не желало становиться явным. Никакого намека на случившееся. Аня была аккуратной девочкой: в книгах, тетрадях, одежде — всюду порядок.

Мы вернулись в зал.

— Ну, все, Костя, поехали в училище, там поспрашиваем.

Вдруг раздался звонок в дверь.

— Коля, открой.

Николай вышел в прихожую, открыл дверь.

— Эй, парень, погодь! Да стой же ты! Кто хоть передал эту штуку?

Мы все втроем вышли в прихожую. Николай стоял в проеме двери, держа в руках видеокассету.

— Кто это принес, Коля?

— Кто знает?.. Я дверь открыл — она на коврике лежит. А он на лестнице ждал. Увидел меня — и бежать.

— Как он выглядел? Быстрее говорите.

— Куртка кожаная, шапка норковая. И, по-моему, угри у него на лице.

— Пустите, я быстро.

Я выскочила в подъезд, птицей слетела вниз, раздувая потоками воздуха конфетные обертки. Выскочила из подъезда, осмотрелась — никого. Только старушки, разом повернувшие головы в мою сторону.

— Бабули, вы не видели сейчас парня в кожаной куртке и шапке норковой?

— Это с лицом таким прыщавым, что ли? — спросила одна.

— Да-да.

— А они на машине красной приехали. Один зашел, а другой в машине остался. Потом прыщавый этот выскочил как ошпаренный, и они уехали.

— А марка машины какая?

— Чего-чего?

— Ну, машина какая — «Жигули», «Москвич»?

— Ой, кто их, дочка, разберет. Вроде «Жигули».

— Спасибо, бабули.

Я вернулась в квартиру.

— Ну что? — спросила Вера Ивановна.

— Уехали, конечно, ждать не стали. Вера Ивановна, эту кассету надо посмотреть. У кого из соседей есть видеомагнитофон?

— Да кто ж его знает. У нас тут вроде ни у кого нет.

— У этих, новеньких с пятого этажа, может, и есть. Они вон, только квартиру купили, сразу евроремонт затеяли, — вмешался Николай. — Только кто ж нам даст?

— Я сам поговорю с ними. Заплачу — дадут часа на два, — бросил свое веское слово Константин.

— Давай, Костя, удачи тебе.

— Это в какой квартире?

— В шестидесятой, на пятом этаже. Крутые какие-то поселились. Может, у них и нет, это я просто подумал, что у таких должен быть.

— Посмотрим.

Костя вышел и минут через пять вернулся с видеомагнитофоном «Панасоник».

— Вопрос урегулирован. На два часа арендовал, — весело сказал он. — Денег дал — и все проблемы.

Через несколько минут, подключив видик к «Альфе», мы начали просмотр кассеты. Изображение было черно-белым, декодера у Калининых, разумеется, не было.

То, что мы увидели, нас потрясло. На диване у окна, зашторенного тяжелыми портьерами, навзрыд плакала Аня.

— Папа, что ты такого сделал? Почему мне сказали, что это все из-за тебя? За какое прошлое ты должен отвечать?

«Не позволяйте себе забыть прошлое», — мелькнула в моей голове подсказка магических косточек. Теперь ясно, чье именно прошлое имелось в виду.

Я посмотрела на Николая: на расстроенном лице — недоумение. Вера Ивановна тихо плакала.

Гнусавый голос — словно говорящему зажали нос — за кадром проговорил:

— Твоя дочь, подонок, вернется к тебе посаженной на иглу и вдоволь наобщавшись с хорошенькими мальчиками. Ты это давно заслужил.

На этом запись кончилась.

Вера Ивановна плакала навзрыд, смахивал слезу Николай. Хмель с него как рукой сняло.

— Вера, ну ладно. Может, еще обойдется. Отдадим кассету в милицию. Они тоже искать начнут.

— Ой, что ж ты такого сделал, Коля?

— Да ничего я не сделал. Может, они меня с кем спутали.

— Николай Андреевич, вам обстановка, в которой находится Аня, ничего не напоминает?

— Нет, конечно. Что ж это за скоты, б…, такие? Чем им девчонка помешала?

— Похититель сказал, что всему виной ваше прошлое. Что вы об этом скажете?

— Что я могу сказать, если меня в Тарасове больше двадцати лет не было.

— Но ведь до пятнадцати вы жили в Тарасове. Может, в этот период произошло что-то, что посеяло зло в чьей-то душе?

Мне показалось, что в глазах Николая мелькнула тень догадки. На мгновенье буквально. Но он тут же попытался это скрыть, злобно огрызнувшись:

— В пятнадцать лет я еще в школу ходил. Лучший «дефектив», а вопросы дебильные…

— Ладно, не бушуйте. Если вспомните что-то или решитесь вдруг сказать то, о чем подумали, позвоните мне. Вот мой телефон.

— Ничего я не вспомнил. Нечего мне вспоминать.

— Ну нечего так нечего. Хотя это в ваших интересах. Что, Костя, поехали?

И, уже обращаясь к родителям Ани, я добавила:

— Надеюсь, вы разрешите мне взять кассету до завтра. Я хочу посмотреть ее в цветном изображении, подумать. Может, что-то не замеченное нами угляжу. Утром верну.

— Да, конечно, Таня. Только утром верните, пожалуйста. Мы с Колей в милицию ее отнесем.

Хозяйка протянула мне кассету.

— Договорились.

Кассета уютно нырнула в мою сумочку.

Мы с Костей поднялись с кресел, вышли в прихожую. Оделись, задевая друг друга локтями.