Книга Ключ власти - Александр Белаш

— Посольство. — Сержант пожал плечами.

— Царь-бог хочет принять веру Грома?

— Нет, они закоренели в язычестве, их кумиры — крокодил и цапля. Истинные идолопоклонники… Эти ездят по островам и странам. Шпионят. Или хотят купить нарезное оружие — да кто им продаст?.. За всё честно платят и делают вид, будто ищут старинные вещи — то ли осколки венца, то ли куски кольца. Мифические бредни!.. Высокий жрец — их главный. Занятный тип, вроде прорицателя или волхва. Но, — предупредил сержант, — общаться с ним, а тем паче просить прорицаний — пагубно для души. Так принести вам контрамарку?

— Спасибо, брат, — но я сопровождаю принца.

— Если Его Высочество окажет честь посетить аутодафе, — вздохнул молодой инквизитор мечтательно, — вам и пропуск не понадобится… для церкви это будет великий день. От души прошу — намекните принцу: наше братство с упованием ждёт его визита.

Похоже было, что он говорит правду. Этот парень, кажется, искренне любил свою секретную службу и втайне жаждал высочайшей похвалы.

— Увы, мне нечего сказать о планах принца.

— Понимаю. — Слуга Серпа откозырял на прощание. — Если надумаете — меня всегда можно найти здесь. Спросите брата Леве, любой караульный подскажет.

«А он приятный малый. Работа мрачная — следи, вынюхивай, допрашивай, — и отношение такое же, как к нам, жандармам…»

Чёрный сержант ушёл, ничего не добившись. Если его подослали, то зря.

Между тем фаранцы приближались, шествуя скользящим шагом. Первым, действительно, шёл бесстрастный молодой жрец с непокрытой, наголо обритой головой. Для фаранца он выглядел необычно — высокий, светлокожий, брови золотистые, пшеничные, глаза бледно-голубые, в то время как его спутники — темноволосые и темноглазые, среднего роста и тонкого сложения.

И обруч…

Выше бровей чело светлого жреца охватывал обруч белого металла.

«Он… медиум, вещатель? или это украшение?»

Жандарм отступил, дав дорогу фаранцам, но жрец остановился, его свита тоже.

Взгляд.

С божественным спокойствием светлый смерил прапорщика глазами и негромко заговорил. Его голос — плавный, чужой, инородный — лучом шёл с обруча на обруч, ясными словами проникая в мозг:

— Твоё имя — Ларион. Ты подкидыш, ибо рождён вне брака. Меня зовут Мосех, я тоже подкидыш — так я был спасён от смерти. И ты, и я знаем, что надо искать. Случайных встреч не бывает. Хочешь пойти со мной?

Растерянный и потрясённый этой мгновенной вспышкой ясновиденья, прапорщик в смятении попятился на шаг, не зная, что делать. Луч изо лба жреца словно сделал его прозрачным. Мало кто из вещунов может так проникать в чужую память — на секунды; чуть промедлишь — рухнешь в обморок.

Он попытался увернуться от судьбы. Отвечая, приоткрыл вещание — тонким лучом, точно в лоб фаранцу:

— Сейчас выйдет мой господин. Я должен сопровождать его.

— Он выйдет через час. У нас есть время. Идём? — Мосех протянул руку.

— За мной следят.

— Следят за всеми. Но мы оба — мастера, нас не услышат. Кстати, твой позывной — Ремень — очень плох. Однажды ты сменишь его…

И прапорщик решился — словно в безумии шагнул с моста в реку. Под пристальным взглядом постового он отправился за странным жрецом, не ведая, куда тот приведёт его.

СЕЗОН 2

КЛЮЧ ВЛАСТИ

Вот вам ключ от королевства.

«Рифмы Матушки Гусыни»

A. Город греха

Кончился год, и наступил другой.

После новогоднего праздника началась мокрая метель, небо плотно заложили тучи. В арсеналах и гарнизонах, на железных дорогах, на авиабазах шла спешная подготовка. Армейский телеграф без роздыха гнал депешу за депешей.

Вестовой-ефрейтор взбежал по лестнице в квартиру офицера, откозырял, вручил хозяину пакет:

— Ваше благородие, распишитесь в получении.

— Милый, что там? — Молодая жена пыталась заглянуть через плечо мужа.

А офицеру сжал сердце зимний холод. Приказ был пропечатан в бланке одним словом, твёрдыми буквами пишущей машинки: «КОМЕТА».

— Меня вызывают. Срочно. Надо ехать сейчас же…

Прощальный поцелуй, пылкий и печальный, с привкусом слёз и помады.

«Господи… вдруг не вернусь?»

Жарко пылали топки паровозов — от приморской Эренды на юг, в глубь материка, шли поезда, нагруженные всем, что заводы могут дать армии — патроны, снаряды, орудия.

И люди, люди в рыжих дощатых вагонах с надписью «40 человек или 8 лошадей» — мужчины в военной форме.

Зрелые и молодые, безусые и бывалые, с трубками или папиросами в зубах. Они лихо сплёвывали на присыпанную снегом насыпь, задорно свистели девицам, стоявшим на полустанках, деловито толковали о винной порции — «Когда раздача-то, браток?» — и серьёзно хмурились, поглядывая на тёмные горы у горизонта.

За лесистыми горами — хлебная Гатара, южная житница империи, в эту пору — белая, пустынная, с дымками деревень и редкими, тусклыми вечерними огнями.

На пути к Гатаре первыми пропускали воинские эшелоны. Товарные, пассажирские и даже почтовые ждали, уступая дорогу армии. Зачехлённые тягачи, обитые жестью транспортные сани, глухие вагоны с красной меткой «Опасно — ЯД!». Стоянка, загрузка углём и заправка водой. Для согрева — чарка водки на брата.

— С новым годом, служивые! Куда путь держите?

— Проходи мимо. Нам знать не велело, а вам тем более.

Пьяный зевака на станции пятился, сдвинув шапку вперёд и почёсывая затылок. Эхма! что там, на платформах под брезентами?.. ракеты? Рядом часовые с ружьями, штыки примкнуты… Важное дело! должно быть, манёвры.

Сдвинулись флаги семафора, закаркал рупор:

— По третьей линии проходит литерный состав!

Одетый в железо, дыша из труб дымом пополам с искрами, с лязгом и гулом, взметая позёмку — бронепоезд! Башни глядят настороженными пушками, торчат шестиствольные картечницы.

В замешательстве, пожёвывая ус, полковник читал срочную телеграмму: «Причине снегопада зпт потепления погода нелётная зпт велик риск обледенения дирижаблей тчк приказ действовать без поддержки авиации».

— Ах, гром в душу! Эту погоду — ешь её дьяволы!..

Миновав горы, эшелоны стягивались к одному месту на карте. Вдоль путей — поля под снежным саваном. Холмистая даль затуманена сизой дымкой. В безмолвии спящей страны — лишь стук колёс по стыкам и тревожные гудки. На стоянках полковой священник исповедовал и отпускал грехи, а старший писарь опечатывал и клал в железный ящик завещания. Все нюхали воздух — какая погода?