Книга Как кошка с собакой - Евгения Пастернак

Но откуда я узнал, что кошка видит всю правду? Почему я так уверен, что не ошибся в Кочане? И как мне могла передаться такая странная способность?

Этих вопросов я себе задать не успел, потому что уснул. Мне снилось, что мама молодая, веселая. И что она радостно вылизывает сегодняшнюю кошку, а та улыбается и виляет хвостом по-собачьи.

Кошка

Утро сегодня получилось муторное. Олька проспала и металась по квартире еще быстрее, чем обычно. Я сначала честно пыталась помочь ей собираться.

Но, боги, это было мукой! Я живу с ней уже четыре года, а эта дурочка до сих пор не может понять, что я всегда сажусь на ту вещь, которая ей в следующий момент понадобится. Если она красится перед зеркалом, то в следующий момент будет причесываться, логично? И не нужно метаться по квартире с воплями: «Где моя расческа?» Подо мной твоя расческа, могла б уже и сообразить!

И крем для обуви подо мной! И конспект по философии! Ты не мечись, ты на меня посмотри!

Честно говоря, я за эти сборы так устала, что потом часа четыре спала просто как убитая. Проснулась, побродила по пустой квартире, загнала подальше клубок от мамулиного вязания, нашла под шкафом папулину отвертку и переложила ее под комод, догрызла цветок, который от меня спрятали на холодильник.

Плохой цветок, даже у меня от него голова болит, а мамуле с ним вообще в одной комнате находиться нельзя, у меня аж шерсть топорщится — я ж чувствую, что ей от него плохо. Так нет, цветок она холит и лелеет, уже третий раз реанимирует, а меня, родную кошку, еще и ругает. Бестолковая. Ладно, если опять пересадит, я его просто с холодильника сброшу, горшок пусть валяется, а огрызочек росточка я в форточку выкину — там уж точно не найдут.

Вспомнив про форточку, я умылась, пригладила усы лапкой и прыгнула туда.

Не то чтоб я была очень падка на лесть. Не то чтоб я совсем не могла жить без восхищения. Но когда живешь с кем-то бок о бок уже целых четыре года, когда тебе тепло, сытно и уютно — это конечно здорово. Но никто ж не скажет с утра: «Кассандра, вы сегодня прекрасно выглядите!»

А ведь это обидно! Красота в мире существует для того, чтоб ей восхищались, а не только кормили и чесали за ушком.

Вот и приходится подбирать, так сказать, крохи внимания.

Я сложила лапки, красиво свесила хвост на улицу, устроилась поудобнее и принялась ждать. Как обычно, не прошло и пяти минут.

— Кс, кс, кс.

Люблю детей, а когда они не могут достать до меня руками, люблю особенно. Они такие… Такие мягкие и чистые… Не снаружи, снаружи могут быть и грязными и поцарапанными. А вот внутри они нежные и милые, а главное удивительно искренние.

— Мама, смотри какая красивая кошка! Мама!

Да, мама, посмотри. Хотите фас? Профиль? А я еще вот так могу лапки сложить.

— Мамочка, она вся-вся беленькая. Какая она красивая!

Ну да, я сегодня ничего выгляжу, спасибо.

— Мама, ой, она ушками шевелит! А носик розовенький! Маааааама!

— Да-да, красивая. У тети Аси такая же, пойдем быстрее, вон наш автобус.

— Неееет, у тети Аси не такааааая…

Ушли. Ну и ладно, мелочь, а приятно. И все-таки удивительно, насколько дети умнее своих родителей! Конечно, у тети Аси не такая! Где ж вы еще такую найдете! Между прочим, от титулованнейших родителей, мама чемпионка породы, папа. Папа тоже чего-то там выигрывал.

Если б Олька с мамусей не были такими ленивыми, мы б с ними все медали на выставках сгребли! А им, видите ли, в лом…

Но в чем-то я их понимаю. Эти выставки та еще тягомотина. С одной стороны, сидишь такая красивая, и тобой все любуются. Час это приятно. Даже два еще ничего. А потом хочется уже и развалиться, и пожрать, да и в туалет сходить, извините. А они все ходят, все любуются! Судьи руками лапают, а цапнуть их нельзя — дисквалифицируют. Вот и мучаешься.

Пару выставок мы с Олькой по молодости отстрадали, а потом решили — все.

Свою медаль как «Лучшая кошка породы турецкая ангора» я получила, теперь можно и отдохнуть.

Что хорошо — котят у нас с руками и лапами отрывают. И это здорово, потому что когда они подрастают, то сильно надоедливыми становятся.

Пес

Следующий день получился хлопотным.

С утра приперлась старая стая — вышибать нас с помойки. Ага, разбежались! То есть не разбежались, конечно, а встали мы все рядом и зубы показали, чтобы не было потом вопросов: «Ах, откуда у меня такие раны на боку?! Ах, кто мне ухо откусил?!» Я стоял, рычал и гордился своим Вожаком. Вот умница! Весь вчерашний день мы отдыхали, набирались сил и теперь встречали врага спокойные, решительные и грозные. Только Кочан все время выскакивал из строя и заливался неприличным визгливым лаем. Откуда у него этот фальцет? При его габаритах он вообще лаять не должен… так, изредка гудеть — и все. А этот — чисто шавка! Кирпичу пришлось раза три его чуть не за хвост ловить.

Полчаса, наверное, стояли мы и рычали. И чем дальше мы рычали, тем больше чужаки трусили.

А потом наш Вожак прыгнул на их вожака. Сразу, без разбега, зубами в глотку. Никто вокруг даже дернуться не успел. Потом Кочан было дернулся, но мы с Кирпичом разом на него так рыкнули, что он аж на задние лапы сел. Так мы и стояли — две стаи, между которыми, глухо рыча, возились вожаки. А потом вожак чужих вдруг заскулил, дернулся. Честно говоря, я уж думал, все, капут парню. Но наш Вожак неожиданно разжал челюсти — так же неожиданно, как до этого прыгнул на соперника. Бывший вожак отлетел метра на два, перевернулся по пути через бок и бросился прочь, поджав хвост.

По мне аж судорога прошла. Как наш Вожак все ловко проделал! И напал вовремя, и добивать не стал. Мол, не боюсь я тебя, беги, куда хочешь. А сейчас он обратится к чужакам с речью.

— Вот что, — сказал Вожак, — вашей стаи больше нет. Кто-нибудь готов со мной поспорить?

Он сделал паузу. Ничего грозного в нем не было теперь: не слишком мощный, не слишком высокий, взгляд спокойный. Но никто почему-то спорить не стал.

— Хорошо. Тогда я продолжу. Нам нужны псы. Некоторые из вас нам подходят. Некоторые нет. Некоторым не подходим мы.

Он много еще чего сказал в том смысле, что лучших мы отберем, а остальные пусть проваливают, куда хотят. А потом мы отобрали десяток псов покрепче и попроще. Слишком хилые или слишком хитрые ушли, недобро поглядывая в нашу сторону. Кочан сразу заважничал и начал погавкивать на вновь принятых. Но мы с Кирпичом без лишнего шума отвели его в сторону и вежливо объяснили, чтобы он сидел тихо и не строил из себя бывалого. А будет выпендриваться — пожалеет (в этом месте объяснений я его легонько тяпнул за плечо). Кочан притих, но ненадолго. Через пять секунд он подскочил к нам и стал упрашивать, чтобы мы его «всему научили».

Мы согласились. Было весело. Особенно когда отрабатывали «одновременную атаку с двух сторон». Он только с десятого раза сообразил развернуться спиной к стене и встречать нас не одновременно, а по очереди. Потом мы обучали его нормам уличной вежливости и правилам безопасного отхода. Самым сложным оказалось удерживать Кочана в строю. Он не умел медленно пятиться. Не умел медленно надвигаться. Он прыгал, как резиновый мячик и все время мотал башкой по сторонам. Но кое-чему к концу дня мы с Кирпичом его обучили. И даже как-то сроднились.