Книга Аритмия чувств - Януш Леон Вишневский

Весь вечер я мог простоять у стены или просидеть на стуле, глядя на девушку, очаровавшую меня. Иногда она глядела на меня в ответ с удивлением и, может быть, даже хотела подойти, но в то время было не принято, чтобы девочки подходили к мальчикам первыми. Мне снова не хватало смелости, и вечер заканчивался тем, что я уходил, унося с собой лишь мечты. Тогда-то я и начал читать поэзию и заучивать стихи. В поэзии я находил утешение, давал выход своим эмоциям. Это привело к тому, что я впал в поэтическое состояние, предался мечтам и в итоге стал объектом для шуток моих товарищей. Сегодня, наверное, трудно себе это представить, но в нашем училище увлекаться поэзией было чудачеством. В учебном заведении со столь очевидным мужским профилем все, что не было связано с физической силой, с веселыми розыгрышами или с интересом к типично морским занятиям, таким как наука сигнализации, азбука Морзе, было чудачеством. А я в этих занятиях, типичных для нашего училища, бил рекорды. Несмотря на это, я занимался еще и совершенно странными вещами, которые моими товарищами рассматривались как проявление психического заболевания. Поэзия стала моим собственным рецептом для преодоления переживаний и огорчений. А ведь я мог подойти к той девушке и познакомиться с ней. Но тогда я совершенно не верил в себя и в то, что могу привлечь чье-то внимание. Я был убежден, что девочек привлекает только физическая сила. И потому до третьего курса, до африканского рейса, из которого я вернулся выросшим, окрепшим и более мужественным, девушки были для меня табу. Они существовали только в моих мечтах, и только в мечтах я разговаривал с ними. Сегодня я знаю, что если бы какая-нибудь из девушек уделила мне минуту и захотела бы меня выслушать, то все было бы иначе. Возможно, имелся даже шанс для настоящих отношений, так как я сильно отличался от своих товарищей по училищу, которых не всегда понимал. Для старшекурсников, встречающихся с девушками, физическая сторона отношений была важнее всего. Довольно часто мне приходилось уходить в кино. Наверное, тогда дело доходило и до первых сексуальных контактов. Я же никак не мог понять, как можно пережить нечто подобное с одной девушкой, а уже на следующем вечере заигрывать с другой. Такое поведение казалось мне очень жестоким, ведь та предыдущая девушка могла быть на этом же вечере; мне было стыдно за ребят. Не раз видел я в глазах девушек печаль и страдание. Вот он, жестокий мир жестоких молодых мужчин! Было и несколько робких ребят вроде меня. Из-за отсутствия интереса со стороны девушек некоторые из нас замыкались в себе. Я же отличался от остальных тем, что хотел разговаривать. Однако впервые решился познакомиться с девушкой только на четвертом году обучения. В возрасте семнадцати лет я влюбился в девушку из Торуни, откуда сам родом.

Дорота. Как ты познакомился с ней? Когда был дома?

Януш. Да, мы познакомились благодаря моему кузену, который учился в торуньской школе. Форма и профессия моряка-рыболова придавали мне известную привлекательность.

Дорота. Ну конечно же, это ведь так романтично.

Януш. Да. Она была брюнеткой с короткими волосами, но выглядела по-девичьи мило. Когда она смеялась, мне казалось, будто колокольчик звонит. Она была нежной и улыбчивой. Ее звали Мария, и я влюбился в нее. Она тоже что-то чувствовала ко мне, и мы дали слово, что будем «ходить» друг с другом. Так это тогда называлось, когда девушка с парнем начинали встречаться.

Дорота. Что — встречаться на расстоянии?

Януш. Вот именно, в этом-то вся проблема. Влюбленные склонны верить, что будут ждать друг друга. Мне казалось, что если я могу любить на расстоянии свою мать, то смогу любить и другую женщину. И не видел в этом никакой проблемы.

Дорота. А она тоже так думала?

Януш. Так мне казалось тогда, после наивных обещаний, которые мы давали, убеждая друг друга, что до сочельника осталось всего лишь три месяца. Такие интервалы назначались между встречами. У нас не было денег на частые приезды, и мы могли встречаться лишь по праздникам. Однако я изо всех сил стремился, чтобы наши встречи были чаще. Дорога домой по маршруту Варшава—Колобжег в вагоне, полном пьяных солдат, занимала десять часов. Но я проделал ее не раз, чтобы провести с Марией хотя бы несколько часов, а уже к понедельнику вернуться на занятия в училище. К сожалению, оказалось, что к этой любви на расстоянии я отнесся более серьезно, чем она. Для меня это был удобный союз: я очень много занимался, а наши отношения отнимали у меня совсем немного времени, мне даже не надо было ходить на свидания (смеется). И по сей день мои связи с женщинами на расстоянии намного.крепче. Это, наверное, очень эгоистично, но для меня это важно, что они не крадут у меня времени, которое я предназначаю для реализации собственных планов. А тогда у меня была девушка, которую я любил, по крайней мере, мне казалось, что я был влюблен. Я знал, что где-то кто-то ждет меня, но в то же время у меня оставалось время и для достижения наилучших результатов в учебе, и для того, чтобы делать все, что мне захочется. Уже тогда я увлекался физикой. Но Мария не была готова к отношениям на расстоянии и, бросив меня, познакомилась с другим парнем. Я переживал это расставание очень болезненно. Время влюбленности было необыкновенным, до сих пор я помню, как однажды губами коснулся ее груди через толстый синий свитер, пахнущий стиральным порошком «Ы». Этот поцелуй был очень робким. Но таким чудесным.

Дорота. А письма вы писали друг другу?

Януш. Она писала мне прекраснейшие письма, которые сами по себе были настоящей поэзией. Переписывала для меня томики стихов. Это были не только стихи Посвятовской или Павликовской1, что могло бы показаться слишком тривиальным. Оставляла отпечаток помады на письмах, каждое из которых насчитывало страниц по одиннадцать. Она была необыкновенно впечатлительной. И в то же время исключительно красивой, а значит, представляла собой объект воздыханий других парней, живших по соседству. Я же был далеко, а если ты не рядом, то зачастую ты не прав... даже когда ты прав. Так уж повелось. Думаю, что нашу влюбленность погубило расстояние. Приехав однажды домой, я узнал, что она проводит время с другим, я страшно переживал из-за этого. Моя мама тоже полюбила ее, как и я. Моя мама любила все, что любил я, из принципа. Она так сильно любила меня, что, когда я начал встречаться с Марией, очень обрадовалась моей влюбленности. Но может, это было просто проявление эгоизма с ее стороны, ведь она знала, что я буду чаще приезжать (смеется). Мария, даже после разрыва со мной, навещала мою маму, так сильно они подружились. Они долго поддерживали общение, что позднее причиняло мне боль, поскольку я чувствовал себя обманутым, раненым, измученным. Это Мария так меня измучила. Я был верен и предан ей, а она оставила меня ради другого. Впервые со мной произошло нечто подобное, впервые я почувствовал себя брошенным. Я стремился к тому, чтобы во всем быть самым лучшим, а тут неожиданно со мной происходит такое. Как она могла променять меня на другого?

Дорота. Это катастрофа.

Януш. Да, катастрофа. Она не просто бросила меня, но еще и предала. Одновременно со мной у нее был какой-то