Книга Мертвая армия - Сергей Самаров

Все вышли на дорогу, и часть солдат удалилась в ближайший заболоченный лесок.

— Около года назад я здесь был, — сказал капитан Подопригора. — Метров на двести дальше, уже после середины подъема на сопку. Там полицейскую машину из райотдела расстреляли.

— Нашли?

— Никаких следов. Стреляли из трех автоматов и охотничьего ружья. Дробью. Из ружья уже сблизи добивали. Место выбрали как раз такое, когда приходится сбросить скорость. Все рассчитали. Когда «уазик» осматривали, коробка была на второй скорости, видимо, водитель только-только переключился. Прочистили всю тайгу, бесполезно. Все текущие дела проверили — зацепки никакой. Пытались сначала дело повесить на «партизан», помнишь, наверное, случай, когда молодые парни полицию расстреливали… Но они все в это время в других местах были. Алиби доказанное. Так и остался «висяк» на нас…

— Сколько человек положили?

— Четверых. Два капитана, старлей и сержант-водитель. Из кустов стреляли сначала в водителя. Машина в кювет и перевернулась. Один человек выскочил, его застрелили. Остальных добили прямо в машине. Мы только гильзы собирали.

— Дагестанские привычки, — заметил Гавриленков. — Это там в полицию стреляют хотя бы потому, что в форме ходят. Но там полиция — еще похуже вас будет. Достают людей сильно, и на взятки аппетиты немереные. Не просто берут, а требуют.

— Все как у людей, — мягко согласился капитан Подопригора.

Из остановившейся позади грузовика «Тойоты» вышел майор в новеньком бушлате. Вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта с капитаном и поинтересовался:

— Долго стоять будем?

— Вы представиться забыли, товарищ майор, — напомнил Гавриленков.

— Майор, кажется, Зотов, ФСБ России. Вы можете не представляться. Я вас знаю.

— ФСБ России — это значит, не наше краевое управление? — спросил капитан Подопригора. — Наших я всех хотя бы в лицо знаю…

— Это значит, что я приехал из Москвы специально, чтобы в ваших делах поучаствовать, — довольно холодно произнес майор Зотов. — Надеюсь, не помешаю?

Последняя фраза прозвучала довольно ехидно.

— Я тоже на это надеюсь, товарищ майор, — просто ответил старший лейтенант Гавриленков. — Но все зависит от того, как вы себя будете вести. А почему «кажется, Зотов»? Вы плохо свою фамилию помните?

— Это у меня присказка такая. Юмор, можно сказать, который никто, кроме меня, не понимает. Но мне достаточно, что понимаю я сам.

— Странный у вас юмор…

Майор на это только сердито глазами стрельнул в сторону старшего лейтенанта, который шагнул к солдатам, собравшимся на обочине.

— Все пришли?

— Так точно, все на месте, товарищ старший лейтенант, — доложил замкомвзвода старший сержант контрактной службы Вася Клишин.

— К машине!

Загрузились солдаты взвода в один момент. Машины тронулись в том же порядке, что и прежде. Впереди грузовик, за ним «Тойота Ленд Крузер Прадо» с гражданским номером. По автомобильной дороге предстояло проехать еще вторую половину пути…

Рядом с дорогой пейзаж не менялся. По-прежнему заросшие тайгой сопки чередовались с затянутыми ряской болотинами. Иногда, хотя и не часто, между сопками образовывалось небольшое озеро, со временем тоже обещающее превратиться в болото, потому что его никто не чистил. Однообразие пейзажа не радовало глаз.

— Ты сам-то, Сергей Сергеевич, не местный? Или как? — поинтересовался капитан Подопригора. — У вас же служба такая… Куда пошлют…

— Из Новосибирской области. А ты, Семен Николаевич?

— Я здешний, коренной. Из Арсеньева. Еще с отцом в детстве все Приморье объездил. Он у меня топографом был, и я в старших классах с его партией летом ездил. С рейкой бегал. Топограф с теодолитом, я с рейкой. Хорошая работа для мальчишки. И по сопкам, и по болотам, и по тайге комаров кормил. И в здешних краях тоже побывал. Но тогда уже было, как сейчас… Я полноводье здесь не застал. Говорят, до восьмидесятого года здесь между сопками одни озера были, а сама Сунгача была даже судоходной. Это сейчас там не везде на лодке проплывешь. Средний уровень глубины около трех метров, а местами — по щиколотку. Винт тину со дна собирает и стопорится. Приличная глубина в основном на «восьмерках» осталась, так здесь извилины называют, представь, длина реки километров двести двадцать, а напрямую от истока до устья всего восемьдесят. Все расстояние на извилины приходится. А самые извилистые извилины «восьмерками» зовут, по конфигурации они на цифру «восемь» похожи. Но за последние тридцать три года здесь все изменилось до неузнаваемости. Тогда в Ханке[5]уровень воды вдруг резко упал, соответственно, в реках тоже. А озера реками подпитывались и без подпитки болотами стали.

— А Черная как? — спросил старший лейтенант.

— Точно так же, как Белая. Это уже не реки, а речки.

— Судя по карте, напрямую нам не пройти, — заметил старший лейтенант Гавриленков.

— Да. Асфальт для нас не проложили. А на карты ты не ориентируйся, их в здешних местах раз в год переснимать нужно. Будем идти к конкретной точке, а как идти — это уж как бог положит. Но разогнаться не получится — это точно. Скоро приедем, похоже…

— Похоже, что действительно скоро приедем. — Несмотря на предупреждение капитана полиции, старший лейтенант все же ориентировался на карту. Если здесь русла рек время от времени меняют свои очертания и озера регулярно превращаются в болота, это вовсе не значит, что автомобильная дорога «Уссури» — трасса федерального значения — тоже каждый год изменяет конфигурацию. А на карте отмечен точный участок высадки — на вершине одной из последних в этих местах сопок. А дальше путь лежал туда, где вообще сопок нет, где сплошная низина, называемая Приханкайской равниной. Зимой там пройти можно без проблем напрямую. Даже в самой реке Сунгача лед порой достигает метровой толщины, а уж в неподвижных болотах и озерцах все льдом сковывается до дна. Но до наступления зимы по местному календарю, а это начало ноября, еще целый месяц. Ждать месяц никто не разрешит. Рыбаки их ждут, да и бандиты не задержатся. И идти придется по тем самым болотам, петлять между озерами, ориентируясь по компасу, корректировать свой путь. Самое большое неудобство состояло в том, что не было возможности пользоваться навигаторами. В районе проведения операции вообще отсутствовала какая бы то ни было связь. Не было не только сотовых вышек, в те места по какой-то природной аномалии не пробивался даже сигнал спутника, а если и пробивался, то с большими искажениями, да и то лишь в отдельных местах. В целом же предстояло вести автономную работу, не имея возможности разъяснить детали приказа или доложить о ситуации.